СКАНДИНАВСКИЕ САГИ

— Сестра отдала его нам.

— Она сама отдала его вам? — насмешливо переспросил его гунн.

— Сама, или не сама, но это золото останется у нас, —  резко  ответил

старший Гьюкинг, упрямо сдвигая брови.

Полуприкрытые глаза Атли вдруг раскрылись и  с  нескрываемой  угрозой

уставились на братьев.

— Ты ошибаешься, Гуннар, — медленно проговорил он. —  Это  золото  не

останется у вас, или вы сами навсегда останетесь у меня.

— Не пугай нас, Атли, — смело вмешался в разговор Хогни, опуская руку

на меч, — и не забывай, что мы твои гости.

Вождь гуннов резким движением головы откинул  со  лба  длинную  прядь

своих жестких, как грива, волос и приподнялся, словно готовясь  к  прыжку.

Увидев это, Гудрун оттолкнула в сторону Гуннара и Хогни и бросилась  перед

ним на колени.

— Прости их, супруг мой, — умоляющим голосом промолвила она. — Прости

ради сына, что я тебе родила. Не нарушай законов гостеприимства и  позволь

им уехать.

— Я не должен забывать законов гостеприимства? Я должен позволить  им

уехать? — прошипел Атли, задыхаясь от злобы.  —  Нет,  Гудрун,  нет!  ради

золота они сделали тебя нищей, ради золота они убили Сигурда,  величайшего

и благороднейшего из  всех  богатырей,  которые  когда-либо  рождались  на

земле, ради золота они забыли клятву, которую  ему  дали,  ну,  а  я  ради

золота забуду о том, что они мои гости. Взять их! Заточить их в темницу! —

обратился он к своим воинам. — Может быть, тогда они станут сговорчивее.

Хогни в ответ только рассмеялся  и  выхватил  из  ножен  меч.  Гуннар

последовал его примеру, и двое гуннов сейчас же пали  мертвыми.  Остальные

со всех сторон окружили обоих Гьюкингов.

Прижавшись спиной друг к другу, Гуннар и Хогни рубились так  яростно,

что гуннские воины не могли  к  ним  приблизиться.  На  шум  боя  в  замок

ворвались дружинники Гьюкингов; за ними по пятам устремились новые  отряды

гуннов, и через несколько минут весь зал был залит кровью и завален телами

убитых.

Надев на голову первый  попавшийся  шлем,  Гудрун  тоже  кинулась  на

помощь братьям. Ей удалось убить трех гуннов, и среди них — младшего брата

Атли, но вскоре она была обезоружена и по приказу  мужа  отведена  в  свою

спальню, где, уткнув голову в подушку, с  судорожно  стиснутыми  зубами  и

тяжело бьющимся сердцем долго молча прислушивалась к доносившемуся до  нее

звону оружия и стонам умирающих.

Весь день и всю ночь до самого утра сражались  Гьюкинги,  подтверждая

свою боевую славу, однако их удары становились  все  слабее  и  слабее,  а

число их защитников все меньше и меньше, и когда взошло  солнце,  они  оба

уже лежали связанными в одной из комнат замка.

— Ты знаешь, что я не боюсь смерти, Гуннар, — сказал Хогни, с  трудом

поворачивая к брату свою покрытую запекшейся кровью голову. — Но не  глупо

ли умирать ради каких-то сокровищ, которыми все  равно  не  достанутся  ни

нам, ни нашим женам? Открой гунну, где их найти, и  я  верю,  что  он  нас

отпустит. Подумай о Глаумвор и Костберре и о том, что их ждет, когда  Атли

захватит нашу страну.

— Молчи. Хогни! — сердито ответил молодой король. — Мне легче  тысячу

раз умереть и пережить гибель всех родных, чем отдать это золото  в  чужие

руки. Я уже жалею о том, что и ты знаешь, где оно находится.

Хогни вздохнул  и  отвернулся,  не  замечая,  что  на  лице  старшего

Гьюкинга вдруг появилась мрачная улыбка.

К вечеру Гуннара вновь привели к вождю гуннов.

— Ну как, сам ли ты отдашь золото Сигурда, или мне придется  разорить

из-за него всю твою страну? — спросил его Атли.

— Золото спрятана, шурин, и спрятано так, что его тебе  не  найти,  —

отвечал Гуннар, — но я готов сказать,  где  оно,  если  ты  исполнишь  мою

просьбу.

— Я обещаю тебе это, — наклонил голову Атли.

— Пусть принесут мне сюда сердце Хогни, —  опустив  глаза,  промолвил

Гуннар. — Я не хочу, чтобы мой брат остался в живых и потом обвинял меня в

трусости.

Атли почти с испугом посмотрел на него.

— Как, ты желаешь смерти Хогни? — произнес он недоверчиво.

— Да! — твердо сказал Гуннар.

— Хорошо, пусть будет по-твоему, — согласился гунн и, подозвав к себе

одного из слуг, шепнул что-то ему на ухо.

Слуга, поклонившись, вышел и через полчаса вернулся  назад,  неся  на

золотом подносе еще теплое и не утратившее жизни сердце.

— Вот сердце твоего брата, Гуннар, — сказал Атли.  —  Теперь  говори,

где ты спрятал золото.

Гуннар громко рассмеялся.

— Ты считаешь меня ребенком, шурин, — произнес он. — Посмотри  —  это

сердце все еще дрожит от страха. Значит, оно принадлежит  трусу,