СКАНДИНАВСКИЕ САГИ

свой прежний облик, Брунхильд изменилась в  лице  и  потом  всю

дорогу была мрачной. Ее наморщенный лоб и сдвинутые брови выдавали  тайные

думы, а смех звучал  неискренне  и  печально.  Сигурд  молчал  и  старался

держаться поодаль от обоих супругов. Перед его глазами то и дело  вставала

высокая гора, блестящий, сложенный из щитов шатер на ее вершине, а рядом с

ним девушка с распущенными каштановыми волосами, напоминающая  ему,  чтобы

он не забыл о своей клятве.

«Сон это или явь? — думал он. — Видел ли я ее прежде, а  если  видел,

то как мог забыть?»

Гутторн исподтишка следил за Вольсунгом и, казалось, читал его мысли.

— Видно, волшебный напиток моей матери постепенно теряет свою силу, —

шептал сводный брат короля, и на его сумрачном, некрасивом лице  появилась

едва заметная злая улыбка. — Посмотрим, что будет дальше.

Веселость  Гуннара  росла  с  каждым  днем  по  мере  того,  как   их

путешествие подходило к концу, но его возвращение в замок было  далеко  не

таким радостным, как он того ожидал. Войдя в дом  своего  мужа,  Брунхильд

холодно поприветствовала  Хогни,  резким  движением,  почти  с  ненавистью

отстранилась от Гудрун, которая пыталась обнять невестку, и, не сказав  ей

ни слова, молча ушла в свои покои.

— Странная у тебя жена, Гуннар, — удивленно заметил Хогни. —  Правда,

она очень красива, но мне кажется, что у нее злое сердце.

— Ничего, — немного смутившись, отвечал король, стараясь не  смотреть

в полные слез глаза сестры. — Она еще к нам не привыкла.  Через  несколько

дней все будет иначе.

Но проходили дни и недели, а ничего не менялось. Брунхильд  старалась

как можно реже встречаться  с  Гудрун,  а  если  та  с  ней  заговаривала,

отвечала холодно, даже  враждебно.  Не  понимая  причины  этой  ненависти,

молодая женщина часто плакала, и ее  горе  еще  усиливалось  от  перемены,

происшедшей в Сигурде. Он почти не разговаривал с женой и по целым дням не

бывал дома, то уходя на охоту, то навещая кого-нибудь из соседей.  Лежащий

у него за пазухой Андваранаут жег ему грудь. Теперь он уже не  сомневался,

что сам подарил его  бывшей  валькирии,  хотя  память  его  все  еще  была

затуманена и он не понимал, когда и как это случилось. Наконец,  чтобы  не

думать больше о роковом кольце, он отдал его  Гудрун,  рассказав  ей,  как

получил его под видом Гуннара, но скрыв, что оно раньше принадлежало ему.

«Уж не подозревает ли Брунхильд, что ее обманули? — подумала  Гудрун,

выслушав рассказ Вольсунга. — Может быть, поэтому она меня и ненавидит? Но

ведь мой брат хорошего рода, молод, красив и  храбр,  и  она  должна  быть

счастлива, что стала его женой!»

И она решила при  первом  же  случае  еще  раз  заговорить  со  своей

невесткой и попытался с ней подружиться.

Через несколько дней после этого разговора из Дании прискакал  гонец,

привезший Вольсунгу печальную весть. Предчувствие Гьердис ее не  обмануло:

она умерла, так и не дождавшись возвращения сына. Тяжелое  горе  заставило

Сигурда забыть на время о прекрасной валькирии, и  он  поспешно  выехал  к

Хиальпреку, чтобы справить у него поминки по матери.

Он отсутствовал уже более месяца, когда однажды, гуляя  около  речки,

Гудрун заметила сквозь кусты купающуюся Брунхильд.

«Вот случай, которого я искала: теперь мне удастся с ней поговорить!»

— сказала она себе и, проворно раздевшись, бросилась в воду.

Однако все произошло не так,  как  она  думала.  Заметив  ее,  бывшая

валькирия быстро отошла на несколько шагов в сторону и воскликнула, гневно

сверкнув глазами:

— Не смей подплывать ко мне близко, я не хочу,  чтобы  вода,  которая

омывает твое тело, касалась и меня! Я королева, а ты жена бывшего пленника

датского короля, а ныне — слуги моего мужа!

— Победитель дракона Фафнира  не  нуждается  в  короне,  —  возразила

Гудрун, гордо подымая свою белокурую голову. — Сигурд никогда не был и  не

будет ничьим слугой. Короли гордятся его дружбой, и среди них  нет  никого

кто бы был храбрее и богаче моего мужа.

— Да, я уже слышала, что он убил какого-то  дракона  и  захватил  его

сокровища, — презрительно усмехнулась Брунхильд. — Но все-таки  не  он,  а

мой муж — король этой страны, не он, а мой муж  —  храбрейший  человек  на

свете, потому что не Сигурд, а Гуннар прошел сквозь пламя, чтобы  получить

меня в жены!

— Не Сигурд, а Гуннар прошел сквозь пламя? — повторила Гудрун. —  Так

ты ничего не знаешь?

— Да, да, не Сигурд, а Гуннар! — почти закричала  Брунхильд.  —  Твой

Сигурд жалкий трус по сравнению с моим мужем, и ты недостойна