СКАНДИНАВСКИЕ САГИ

вниз землю, сначала ступил Сигурд, а за ним, на отпечаток  его

ноги по очереди наступили Гуннар и Хогни. Потом все трое  поцарапали  себе

руки и выдавили в оставшийся на  земле  след  по  нескольку  капель  своей

крови. После этого, по  древнему  обычаю,  оба  Гьюкинга  и  Сигурд  стали

кровными братьями и были обязаны мстить друг за друга.

— А теперь опускайте дерн! — приказал Гуннар.

Воины выдернули свои копья, и дерн упал на свое прежнее место — обряд

братания совершился.

Торжественно и радостно возвращались  домой  победители.  Сам  старый

Гьюки, забыв о своих годах, выбежал им  навстречу.  Он  долго  прижимал  к

груди сыновей, а когда подошел к Сигурду, из его выцветших,  подслеповатых

глаз потекли горячие слезы.

— Чем я вознагражу тебя, мой мальчик? — воскликнул он. —  Мой  замок,

моя страна — все к твоим услугам, как если бы ты был моим родным сыном!

— Сигурд и так стал  твоим  сыном,  —  сказал  Гуннар,  —  мы  с  ним

побратались.

— Вы хорошо поступили, — горячо ответил  старый  король.  —  И  пусть

проклят будет тот из вас, кто когда-нибудь нарушит свою клятву и  поступит

во вред нашему спасителю.

Кримхильд с дочерью и Гуттунг поджидали героев в замке.  Нежные  щеки

Гудрун были румянее чем обычно, но они стали белее ее волос, когда  Сигурд

немного погодя сказал, что он уезжает в страну  гуннов.  Заметив  волнение

девушки, Кримхильд наклонилась к ней.

— Успокойся, дочь моя, — прошептала она, — ступай к себе.  Все  будет

хорошо, поверь мне!

В тот же вечер старая королева вышла из замка и ушла  одна  далеко  в

лес. Она вернулась только к ночи, скрывая под плащом пучок каких-то  трав,

и сразу же прошла к себе в спальню, приказав служанкам оставить  ее  одну.

Всю ночь из покоев Кримхильд доносился приятный запах неизвестного зелья и

слышалось зловещее бормотание. А наутро  одна  из  служанок  заметила  под

изголовьем своей повелительницы небольшой глиняный сосуд, который королева

тотчас же поспешно спрятала.

После полудня в замок начали съезжаться многочисленные гости, которых

созвал Гьюки, желая получше отпраздновать победу над врагом,  и  к  заходу

солнца пиршество было уже в самом разгаре. На самом почетном месте,  между

старым королем и Гуннаром, сидел Сигурд. И хозяева и гости осушили  в  его

честь не один рог с медом, но сам богатырь пил мало и был молчаливей,  чем

обычно. Он думал о Брунхильд. Прошло около пяти месяцев с тех пор, как они

расстались, и приближался срок, когда он должен был отправиться за ней  ко

двору Атли.

«А может быть, — говорил себе  юноша,  —  Брунхильд  меня  уже  давно

забыла или…»

— О чем ты так задумался, Сигурд? —  прозвучал  совсем  рядом  с  ним

чей-то сладкий голос, и он  увидел  Кримхильд,  протягивающую  ему  рог  с

медом.

— Выпей за счастье нашей семьи, отважный и великодушный сын Сигмунда,

— сказала она, ласково улыбаясь. — Выпей за то, чтобы боги  благоволили  к

нам так же, как они благоволят тебе, счастливейший из смертных.

Боясь обидеть ее, Сигурд взял рог и, поднявшись во весь  рост,  выпил

его одним духом.

«Какой странный вкус у этого меда», — подумал он, но в тот же  миг  в

голове у него так зашумело, что он поспешил снова сесть на свое место.

— Что с тобой? — спросил Гуннар, наклоняясь к нему.

— Ничего, — ответил юноша. — Просто у меня закружилась голова.

— Хорош же у нас мед,  если  он  может  свалить  с  ног  даже  такого

богатыря, как ты! — засмеялся Гьюкинг.

Но Сигурд не ответил на его смех. Он вдруг  почувствовал,  что  забыл

что-то очень важное, и не мог припомнить что.

Стоя поодаль, Кримхильд со злорадной усмешкой на  бледных  старческих

губах несколько минут молча смотрела на  его  озабоченное  лицо,  а  потом

приказала слугам позвать дочь.

— Поднеси Сигурду мед, дитя мое, —  сказала  она  девушке,  когда  та

явилась, и подала Гудрун второй рог.

Опустив глаза, Гудрун нерешительно приблизилась к богатырю.

— Выпей этот мед, Сигурд, — еле слышно проговорила она.

Молодой Вольсунг поднял голову, и их глаза на мгновение встретились.

«Какая  же  она  красивая!  —  пронеслось  в  голове  у  Сигурда.   —

Удивительно красивая! А я почти пять месяцев не обращал на  нее  внимания!

Хотя, может быть, это и есть то, о чем я забыл?»

— Спасибо, Гудрун, и будь счастлива, — сказал он вслух, беря у нее из

рук рог.

— Будь счастлив и ты, — ответила девушка.

Их глаза встретились снова, и, когда Гудрун возвращалась к матери, ее

лицо впервые за последние несколько месяцев было довольным и радостным.

Прошло  еще  несколько  дней,