СКАНДИНАВСКИЕ САГИ

земли от сил Гуннар и Хогни, рослые и

храбрые воины и умелые предводители дружин. Кроме них, у  Гьюки  была  еще

дочь, Гудрун, и пасынок, сын его жены от первого брака, по имени  Гутторн,

не любимый братьями и сестрой за хитрость и жадность и  очень  похожий  на

свою мать, Кримхильд, про которую многие говорили, что она злая колдунья.

Был вечер, и семья Гьюкингов сидела за ужином в одном из залов своего

замка, когда глядевшая в окно Гудрун неожиданно громко вскрикнула.

— Отец, братья, смотрите! — позвала она.  —  К  нам  скачет  какой-то

всадник! Но как же он высок и красив! Нет, это, конечно, не человек, — это

кто-нибудь из богов спустился на землю!

Гьюки и его сыновья поспешили к окну и увидели Сигурда, который в эту

минуту подъезжал к воротам замка.

— Может быть, он и не Ас, —  покачал  головой  старый  король,  —  но

такого богатыря я вижу первый раз в жизни.

— Да и конь у него под стать своему хозяину, — заметил Гуннар.

— У него богатая одежда и хорошее оружие. Видимо, он  знатного  рода.

Прими его получше, супруг мой, — сказала Кримхильд, тоже взглянув в окно.

Тем временем Сигурд въехал в ворота и, спрыгнув  с  коня,  подошел  к

дверям замка, где был встречен старым королем и его сыновьями.

— Привет вам, Гьюкинги, — сказал он. — Я Сигурд, сын Сигмунда из рода

Вольсунгов, и еду из Гнитахейде, где я убил дракона Фафнира.

— Такой герой всегда будет желанным гостем в  моем  доме,  —  радушно

отвечал Гьюки. — Я помню твоего отца, Сигурд, мы с ним всегда жили дружно.

Входи, и пусть не скоро придет тот день, когда ты нас покинешь.

— Мы с братом больше всего уважаем храбрость, — сказал  Гуннар.  —  А

Фафнира мог убить только храбрейший из смертных. Будь же нашим другом, сын

Сигмунда.

— Послушай, Сигурд, — вдруг раздался голос Гутторна, который стоял за

спинами братьев,  —  ты  говоришь,  что  убил  дракона.  Так  где  же  его

сокровища, о которых я так много слышал? Или ты оставил их в Гнитахейде?

— Вот  они,  —  простодушно  отвечал  богатырь,  показывая  рукой  на

висевшие по обоим бокам Грани мешки.

Тусклые глаза Гутторна загорелись.

— Как, эти огромные мешки полны золота? — воскликнул он. —  Тогда  ты

самый богатый человек на свете!

— Не беспокойся о них, Сигурд, — сказал Гьюки. — Твои сокровища будут

храниться вместе с моими все время, пока ты будешь у нас гостить. А теперь

пройдем в замок. Там ты отдохнешь и поужинаешь.

— И расскажешь нам, как ты сражался с  драконом,  —  добавил  Гуннар,

пропуская юношу вперед и следуя за ним.

С почетом принятый в семье Гьюкингов, Сигурд остался у них на  долгое

время, и, когда он начинал поговаривать об отъезде, старый  король  всякий

раз уговаривал его переменить свое  решение.  Оба  его  сына,  и  веселый,

жизнерадостный Гуннар и молчаливый, задумчивый Хогни, искренне подружились

с молодым Вольсунгом. Они вместе ездили на охоту или состязались в  умении

владеть оружием, и, хотя Сигурд всякий раз одерживал над ними верх, братья

ему не завидовали и от души  восхищались  исполинской  силой  и  ловкостью

своего гостя. Но особенно  любезной  и  ласковой  была  с  ним  Кримхильд,

которой днем и ночью не давали покоя сокровища Фафнира.

— Послушай, — сказала она как-то раз своему мужу,  —  лучшего  жениха

для Гудрун нам не найти, да и Сигурд, я думаю, не прочь взять в жены такую

красавицу. Попробуй сосватать ее за него.

— Что ты, что ты! — удивленно воскликнул старый Гьюки. — Я не  меньше

тебя уважаю нашего гостя, но где же это видано, чтобы отец сам сватал свою

дочь! А Сигурд, по-моему, не обращает на нее никакого внимания.

— Зато Гудрун не спускает с него глаз, — возразила Кримхильд. —  Тебе

не нужно стыдиться, Гьюки. Этот юноша так богат и знатен,  что  ради  него

можно нарушить старый обычай.

Кримхильд была права. Со дня приезда Сигурда ее дочь не спала  ночей,

мечтая о молодом красавце-богатыре, так неожиданно  явившемся  в  их  дом.

Гудрун знала, что она хороша совой. Недаром скальды слагали о  ней  песни,

славя повсюду ее  нежные  голубые  глаза  и  белокурые  волосы,  а  многие

знатнейшие князья не раз просили у старого Гьюки ее  руки.  Однако  Сигурд

даже не смотрел в ее сторону, и девушка проливала украдкой горькие слезы.

«Может быть, мне и в самом деле  просватать  дочь  за  Вольсунга?»  —

подумал старый король после разговора с женой  и  на  следующее  же  утро,

возвращаясь вместе с ним со своим гостем  с  охоты,  спросил  его  как  бы

невзначай:

— А что, Сигурд, не пора ли тебе жениться?

— А я и так скоро женюсь, — засмеялся