Содержание

Введение      2

Глава I. Естествознание – учение о естественном      16

1.1. Природное и естественное      16

1.2. Естественное и искусственное      32

1.3. Естествознание как система знаний о естественном      40

Глава II. Науки о естественном      51

2.1. Математика и физика      51

2.2. Химия      67

2.3. Биология      80

2.4. География      87

2.5. Экология      93

Глава III. Естествознание как система наук о естественном      109

3.1. Физика – система природы      111

3.2. Химия – наука о системе превращения вещества      132

3.3. Биология – как система живого вещества      146

3.4. Системность географии и экологии      162

3.5. Система естествознания      182

3.6. Системные законы      227

3.7. Пространственный и временной анализ системы

естествознания      262

Заключение      293

Приложение      301

Введение.

В настоящей книге мы представим общий анализ учения о естественном. В настоящее время и в современном научном мире учение о естественном просто и часто называют ещё и естествознанием. Естествознание как учение о естественном появилось на рубеже XVII – XVIII веков. Во многих работах и научных изысканиях, естествознание выступало как некое знание о естественном и представляло собой, скорее, некое учение о природе, отличающее от истинной науке о природе – физики тем, что уже включала в себя всю существующую природу, как естность, как то, что есть и существует, является к тому же ещё и видимым нам. Его также определяют ещё и как некую область знаний, отличную от искусственного, которое уже образовано нашими знаниями о том, что создано и сделано непосредственно руками человека. По отношению к искусственному, естественное является тем, что не создано руками человека, а создано уже самой природой. Это связано с тем, что область деятельности человека выделили, определили и обозначили как искусственную сферу деятельности, а знания о ней – как уже искусственные или гуманитарные знания. Выделение искусственного, привело к тому, что по отношению к нему природное и стало выступать уже как естественное и естествознание. Знания о природном в её естественности, в виде наличного бытия, стали называть естественными знаниями или просто естествознанием, в отличии, от использования этих знаний для создания различных приборов, устройств, механизмов и машин, которые образовали собой некую область искусственного, имеющего отношения только к прикладному естествознанию. Эти знания и получили названия искусственных знаний, которые стали включать в себя способы и методы изготовления различных устройств, сооружений, а также других необходимых человеку предметов, объектов и средств для его деятельности с целью удовлетворения насущных и все возрастающих потребностей. Эту сферу знаний можно было бы назвать искусствознанием, но её назвали техникой, т.к. смысл греческого слова (технэ), которая несёт в себе смысл именно искусственно созданного, изготовленного уже непосредственно самим человеком, используя природу в виде материи и полагая её ещё просто как природный материал. Из этого материала и стала создаваться как сама техника в виде неких средств, так и технологий, как способов и методов конструирования и изготовления самой техники.

Под естествознание часто подразумевают, а то и просто отождествляют его с физической наукой, вследствие чего его определяют как науку о природе. Это приводит к тому, что физическая наука и естествознание просто отождествляются или же считают тождественными. Оказывается, что их отождествление осуществляется и на более глубоком уровне понимания. Это связано с тем, что нами был совершён переход от изучения, объяснения и познания предмета познания к изучению, объяснению и познанию уже объекта познания. В качестве познаваемого стал выступать объект, а не предмет. Сами основания, составляющие естествознание, определяют простым сведением их к основаниям той или иной науки, которая изучает некий определенный круг природных сущностей и явлений, а также и самого человека. Так, например, одни считают, что в основе учения о естественном лежит физическая наука, другие – биологическая наука или же химическая наука. Современные учёные подводят под них уже и экологию. Мы ещё будем говорить о процессе подведения одних наук под другие в отдельных главах нашей книги.

Очень часто появление новых представлений, учений и даже новых наук, связано с тем, что возникает необходимость углубления, а вследствие этого разделение и дифференциация, имеющихся в них знаний. Более того, это касается и самих конкретных наук. Это разделение часто осуществляется без анализа самих оснований их такого деления, а также и их полагания как различных в ту или иную отдельную, конкретную науку. Так случилось и с естествознанием, а, в настоящее время, например, аналогичное имеет место с экологией.

В книге мы представим систему естествознания, её развитие и самый общий генесис (происхождение, возникновение, рождение, зарождение) её развития, который представим через развитие отдельных, конкретных, так называемых, сейчас, естественных наук. Затем проведём анализ и самого естествознания, используя для этого существующие основания, которыми, как хорошо известно, являются пространство и время. В конце книги, мы представим результаты анализа и объясним через них генесис некоторых конкретных природных реальностей. Кроме этого, покажем, что естествознание является системой знаний уже потому, что составляющие её элементы также являются системами. В связи с этим дадим метод анализа системы на пространстве и времени, который мы назвали пространственно – временным анализом или методом “Ключа И. Канта”.

Что касается самих методов анализа систем, то с ними можно будет подробно ознакомиться в книге автора “Метамеханика природы”. Эти методы обладают универсальной всеобщностью, позволяют строить не только системы знаний, но и другие, интересующие нас системы, а также проводит их объективный анализ, в отличие от анализа идеальных и модельных систем, которые представлены современной наукой, а потому часто носят субъективный характер, потому что основаны на видения того или иного учёного, создавшего и построившего ту или иную систему знаний о естественном или же просто некую систему. Математический аппарат, используемый при построении модельных и технических систем довольно сложен и абстрактен, поэтому не позволяет анализировать их в полной мере и объёме, особенно, если это касается познание самих природных реальностей. Но, эта проблема не есть проблема самой системы, а есть, скорее, проблема нашего представления и понимания, определения и осознания некого нового качества, которое, в настоящее время, называется системным представлением или просто учением о системах или же просто системным представлением.

Выделенная из лона познания и возведённая в ранг тотальности троичность, определила в лоне количества некое новое качество, точнее сказать, “качествование”, которое и получило название системного качества, нашедшая своё выражение в понятии система. О качествовании мы говорим только тогда, когда определяем его в рамках некого определенного количества. Элементы, образующие это “качествование” и стали называть элементами системы, а позже, их стали просто отождествлять с самими элементами системы, а то и просто считать их сами системой. Такое представление и понимание системы связано с тем, что с помощью математики невозможно было объяснить, описать и понять саму выявленную учёными троичность. В этой связи математический аппарат, используемый при описании и познании систем просто перестал работать на столь сложном объекте, которым и является система. Новый математический аппарат описания систем так, до настоящего времени, не удалось построить и создать. Вследствие чего система стала просто “качествовать” в нашем познании как некая неопределённая, а ещё и как просто неопределимая тотальность. Именно в этой связи мы не говорим об описании и познании систем, имеющих число элементов большее трех.

Заинтересованный читатель, а также учёный, найдёт в нашей книге то, что позволит ему успешно двигаться в познании уже самих природных реальностей, а не их неких представителей, носителей или заменителей, являющиеся просто их некими идеальными объектами, моделями и конструктами. В этом состоит сила, представленного в нашей книге метода, который мы назвали методом генесиса систем. Его могут применять и использовать не только учёные, но и любой из вас, кому интересна наука. Ведь, именно он позволяет познать реальный мир, а не модельный и конструктивный, искусственный мир. Более того, это позволит нам определить ещё и то, что мы о нем знаем и куда стремимся в своём познании.

Эта книга представляет собой ещё и некий анализ нашего собственного опыта познания. Но, он не есть чисто субъективное мнение автора, а есть анализ всего учения о естественном с момента его появления и перехода в новое качество, названное нами системным качество, которым и является естествознание, как учение о естественном или же просто о естестве.

В ней, мы представим анализ естественных наук, которые составляют систему естествознания. В настоящее время говорить о системе естествознания вряд ли уместно и правильно, т.к. естественные науки не организованны ещё в некоторую общую целостность, а, скорее, представляют собой множество неупорядоченных и разрозненных знаний. Такое состояние естествознания связано с тем, что естественные науки сами не являются системными, а потому не могут образовывать систему знаний, тем более, нести в себе ещё и системное качество. Поэтому нам придётся представить как само системное качество, так и те основания, которые лежат в основе и рождении, а также и в дальнейшем развитии системного качества, а потому и самой системы.

Рассматривая естественное, нам необходимо было выяснить и понять не только его отличие от искусственного, являющегося реальным и природным, но которое в свою очередь является идеальным и действительным уже в лоне самого познаваемого, а потому ещё и в лоне самого нашего познания. Само познаваемое и то, как мы его представляем и познаем, всегда находятся в неком неразделимом и нерасторжимом единстве, вследствие чего, бывает порой очень сложно выделить, а ещё и различить само познаваемое, от того, как мы осуществляем его познание. Извечно стоящий и решаемый вопрос о том, чем различается познаваемое от знаний, которые мы о нем имеем, снова всплывает перед нами с необходимой очевидностью и остротой. А потому, нам необходимо было рассмотреть и найти ответ на этот вопрос. Он возник ещё и в связи с самим естествознанием, с его определением и пониманием. Является ли естествознание просто некой “суммой” знаний о естественном, или же естествознание является наукой, в которой, с необходимостью, есть как свой собственный предмет, так ещё и объект познания, а потому и свои собственные способы и методы познания. Такая постановка вопроса уже требовала рассмотрения всех естественных наук с одной лишь целью, чтобы, быть может, в них нам удастся найти ответ на этот вопрос. Но, как оказалось, нас ожидало ещё и нечто другое. Анализ естественных наук показал, что все они страдают одним огромным недостатком, который связан с тем, что их развитие, а также ещё и само их зарождение, обязано переходу нашего познания от изучения предмета познания к изучению уже самого объекта познания. В тотальном полагании они часто приводят к тому, что та или иная естественная наука выходит за сферу решаемых ею проблем, или же просто определяется как некая новая проблема, полагаемая в основу новой науки о естественном или же определяющая некую новую сферу приложения той или иной конкретной, естественной науки. Все это приводит к тому, что естественные науки начинают размываться и расплываться, проникая в других сферы и области, а не только знаний о естественном. Такое их положение приводит к тому, что они просто перемешиваются, образуя некую смесь различных областей знаний, которую часто выдают ещё и за некий их синтез или же интеграцию, но уже в некое неопределённое или неопределимое целое. В образовании это синтез часто связывают, а ещё и определяют как некие межпредметные связи. Так и таким образом мы стремимся осуществить великий синтез всего во всем, не понимая и не осознавая к чему в этом синтезе мы должны прийти и к чему в нем ещё и стремимся, а тем более, что можем в результате его получить и создать. При таком синтезе, науки превращаются в некую смесь, которую невозможно не то, что понять, а, так сказать, даже просто “переварить”. Это, скорее, приводит к развалу самих наук, а не к их развитию. Мы просто подводим под одно познаваемое некое другое познаваемое, говоря при этом, что они есть различное, но уже находящееся в лоне некого неразличимого их единства или просто тождества. Оказывается, что само это тождество мы не устанавливаем, а просто именуем по – другому, являя миру ещё одно познаваемое, уже несущее в себе и то и другое, некое “совместное”, смешанное познаваемое, но состоящее из первоначально взятых познаваемых. Наш разум столь изощрен в своих импровизациях и утехах, что начинает искать в этом “синтезе” ещё и так называемые стыки наук, на которых всегда, и так считают многие, возникает что – то новенькое и даже гениальное. И этих стыков, в настоящее время, в науке появилось такое превеликое множество и разнообразие, что оно уже полностью превзошло даже само количество, существующих в мире самих природных реальностей. Так, например, на стыке физики и химии, была образована и образовалась новая область, которую называют физической химией. Её считают некой уже новой наукой. Но, как оказывается, её можно назвать ещё и химической физикой. Химик, наверное, назовёт её – физической химией, а физик – химической физикой, а может быть, и наоборот. Разницы ведь никакой! Но, что есть такое этот синтез и для чего он нужен и необходим нам, никто не знает и просто не ведает. Если даже и представляют его, то это выглядит так размыто и запутано, что понять ничего невозможно, потому что, как оказывается, просто и понимать – то нечего. И таких наук, в настоящее время, образовалось и существует превеликое множество. К ним относятся биохимия, математическая физика, физическая химия, физическая география, химическая физика и т.д. и т.п. То, что эти науки есть просто некая попытка синтеза, вполне очевидна из их названия, но то, что они дают нам в познании, пока так и остаётся невыясненным, а отсюда и их не востребованность самим нашим познанием. Так обстоит дело и с самим естествознанием, если говорить, что оно есть некий синтез всех естественных наук, или же их некий общий “стык”, или же просто их интеграция. Таково положение науки, а также и самих конкретных наук на современном этапе развития, независимо от того является ли она математикой, физикой, химией, этикой, эстетикой или же естествознанием, искусствознанием, культурологией, социологией и т.д. и т.п.

Не следует бродить в потёмках и искать то, что уже есть, что открыто и выявлено предыдущими поколениями. Нужно обратится к опыту самой науки, рассмотреть и понять её движение и развитие, так сказать, некий её генесис. Главным при таком рассмотрении является и остаётся вопрос о выявлении и выделении тех оснований, на которых строилась, создавалась, а затем ещё и развивалась сама наука. Без этого науки вообще нет, как нет и её конкретных видов. Поэтому нам пришлось пойти на выявления оснований в естественных науках только лишь для того, чтобы понять рождение этого общего и присущего им качества, названного естественным, а также ещё и его перехода в новое качество, которое и назвали системным качеством. Для этого мы и провели анализ всех естественных наук, включая математику, географию, а также ещё и современную новую науку – экологию.

Анализ наук позволил выявить, что внутри них есть некие две самые общие сферы, одной из которых является познание их предмета и объекта, а другой – их уже некое прикладное значение, а также, ещё и приложения знаний из них к самому социальному миру. Оказывается, что эти две сферы имеют огромные различия по отношению к знаниям. Это различие, связано с тем, что в прикладных знаниях присутствует математика, а в самих научных знаниях присутствуют только и в основном сами способы и методы познания, которые отражают в себе изучение и объяснение, и очень редко, понимание и осознания уже самого познаваемого. Такое понимание и представление знаний, привело к тому, что научные знания стали являться теми знаниями, которые мы получаем в результате только познания, а практические или прикладные знания стали теми знаниями, которые стали только использовать для создания чего – то необходимого и нужного нам, а ещё и для управления этим созданным нами. Если отождествить эти знания, то научные знания станут просто практическими знаниями и тогда различить их будет уже просто невозможно. Именно такое положение дел в науках настоящего времени. Прикладная часть знаний стала тотальной по отношению к научным знаниям, которые называют теоретическими или фундаментальными знаниями. Преобладание прикладных знаний привело к тому, что фундаментальные знания стали просто не нужны, потому что они связаны именно с рождением и с формированием самих знаний. Аналогичное можно наблюдать и внутри самих наук, а не только на их стыках, синтезе или интеграции. Так лоно самой науки распалось на два независимых направления, которыми, в настоящее время, стали являться наука и техника. Вследствие такого положения дел в самой науке, нам пришлось рассмотреть качество системности по отношению к фундаментальным, а также ещё и прикладным, техническим знаниям. Но, как оказалось, такое рассмотрение привело лишь к тому, что системность, как некое новое качество стало проявлять себя не только в теоретических, фундаментальных знаниях, но также ещё и в прикладных, технических знаниях.

В лоне системного представления, наука становится уже сама некой системой или просто системой наук, а техника – уже системой техники или просто технической системой. Рассматривая эти системы, мы пришли к тому, что как научные, так и технические системы не имеет непосредственного отношения к существующей природе, а потому и к самой природной реальности. И вот поэтому, их часто, а то и просто отождествляют. Так в системологии – учении о системах, а также, их различие определяется просто различием элементов их составляющих или же полагаемых в них самих. Их фиксация позволила выявить, что такие системы являются ещё и статическими системами, в которых нет даже простейшей, элементарной динамики, разве, что связанной с их простейшими движениями. Такие системы не отвечают реальности, являясь уже чисто искусственными и идеальными образованиями. Оказывается, что фундаментальные знания также образуют некие, но уже искусственные системы, вследствие чего, уже становятся неразличимыми с ними и по отношению к ним. Поэтому нам пришлось пойти на выявления в лоне фундаментальной науки и фундаментальных знаний реального познаваемого, которое бы соответствовало самой природе и явлениям, в ней протекающих. В рамках статических систем мы можем говорить о природных реальностях, но познать их в этом лоне мы уже не можем, потому что для этого у нас просто нет подходящего метода. Кроме того, природные реальности ещё и постоянно изменяются, являются не только динамическими – внешне – движущимися, но и динамическими внутри – эволюционными, а, точнее сказать, генесисными образованиями. Вследствие чего и возникла необходимость построения новой динамики, которую мы и назвали динамикой систем или просто системной динамикой. Но для того, чтобы её построить нам пришлось строить динамику самих систем, представляя её в виде соответствующих законов, которые получили названия законов систем или системных законов.

Системные законы позволяют построить систему в её эволюционном и уже динамическом виде. Этот её вид несёт в себе ещё и её динамику. Как, оказалось, эту динамику можно использовать и для построения любых систем. Главным в этом подходе является то, что он позволяет познавать нам уже сами природные реальности, а не их некие заменители, носители или представители, которыми являются идеальные объекты, предметы, модели, конструкты и т.д. и т.п.

В представлении о генесисе систем, нам удалось выявить различие между естественным и реальным, искусственным и действительным, техническим и модельным. Все это привело к тому, что нам также удалось построить систему естественных наук, которую мы и назвали системой естествознания. Её мы и представим в данной книги.

Кроме этого, мы представим ещё и новый метод познания, который имеет непосредственное отношение к познанию уже самих природных реальностей. При их описании и познании мы старались выявить и представить ещё и аналитику некоторых понятий, основанную не на использовании формального имени и понятии, а уже на сущности, сути и смысле, положенных в то или иное познаваемое, а ещё и в его имя. Имена несут в себе сущность, а не значение называемого объекта, которое, скорее, составляет и является его неким качеством, но может не нести в себе никакой её сущности, сути и смысла. Хотя, есть такие имена, которые не несут в себе сущности, являясь простыми терминами, т.к. несут в себе лишь видимое отличие одного от некого другого. Поэтому в самом имени могут вообще и не присутствовать. Поэтому они несут в себе только идею, и то только в предельном, абстрактом виде, а чаще, просто в форме, полностью оторванной от реальности и попросту ей не соответствующей. Мы, конечно, не строили аналитический аппарат, а только показали его применение и использование. В полной мере мы представим его в книге “ Универсальная философия”.

В рамках данной книги нам, конечно, не удалось развернуть все построенное нами на примерах анализа конкретных природных реальностей. Да, в этом и нет необходимости, т.к., полезнее будет вам самим применить его для изучения и познания какой – нибудь природной реальности, а потом насладится и самим процессом её познания. Поэтому, мы привели только общую схему и общий метод, который вы можете использовать для открытия того, что, хотя нам уже и известно, но порой так и остаётся непонятным, неясным и невыясненным в достаточной степени. На этом пути вас ждёт множество новых открытий не только в лоне самой природы, но и в лоне самого человека, а также ещё и нас самих и тех миров, в которых он проживает и которые сам же для себя создаёт и строит.

В книге, мы не стали подробно анализировать все конструктивные элементы наук о естественном, а просто выявили и выделили те основания, которые в них содержаться и лежат, а ещё сравнили их с уже существующими основаниями. В результате этого сравнения, а также их анализа нам удалось выявить, что различия, которые мы в них полагаем, являются чисто внешними, условными, преходящими, а потому и требующие своих изменений, движений, а ещё и развития. То, что они являются преходящими, привело нас к тому, что их изменение связано только с самой сменой наших представлений, в которых мы их рассматривали и полагали. Сама природная реальность пассивна к такому полаганию, а потому сама способна не только совершать движения, но ещё и изменятся, эволюционировать. Эти изменения мы и положили как основу уже нового представления, а также ещё и самого нашего познания. Она, ведь, касается, в первую очередь, самой природной реальности, а не идеальности, которая есть всего лишь продукт, к тому же, только нашего внешнего восприятия этой реальности. На этом, нам пора бы и остановится, т.к. вам самим будет более интересно разобраться в дальнейшем без наших постоянных пояснений и разъяснений.

Глава I. Естествознание как учение о естественном.

1.1. Природное и естественное.

Приступая к рассмотрению естественного невозможно, не обратится к тому, когда и в связи с чем, оно появилось, а ещё, как оно превратилось, перешло и стало ещё и естествознанием. Те или иные понятия и их появления, обусловлены и связаны с углублением и изменением наших представлений как о самом познаваемом, так и самом процессе нашего познания. Аналогично обстоит дело и с самим понятием естественное. Создание и построение простейших приборов и устройств привело к тому, что материя стала являться, а ещё и превратилась в неким материал, используемым для их конструирования и изготовления. Приборы и устройства, с необходимостью, требовали использования материи, а также и её изменений, путём создания такой её формы, которая нужна и необходима для совершения ими определенных действий или же просто совершения некоторой работы. Эти изменения связаны не с изменениями самой материи, протекающими в лоне природы, а с изменениями, которые осуществляет над материей уже сам человек. Отображение и сопоставление этих изменений с природными изменениями, привело к тому, что они стали просто не соответствовать им, а потому и стали воспроизводится или просто повторяться, имитироваться человеком. Эти изменения материи являются уже некими искусственными изменениями, т.к. связаны с непосредственным воздействием на материю самого человека. То, что не могло быть создано человеком, было названо и определено как естественное, как первородная или просто как девственная природа. Основанием для такого деления явилось то, что наука переходит из лона познания и описания предмета познания, в лоно познания и описания объекта познания. Но это связано ещё и с тем, что отношение человек – природа сменяется, а затем и просто заменяются на отношения субъект – объект. Объект и его качество, приводит к тому, что мир начинает представлять собой уже некую “естность”, в которой выражается только сам факт его наличия, как простого существования, которое отражается в слове “есть”. Все есть объект, а потому сам мир является уже неким объектом. Есть Солнце, Луна, вода, воздух и т.д. и т.п. Это объекты, выражающие собой естность, которая и составила основу рождения и появления самого понятия естественное или просто естества. Знания о естественном стали называться естественными знаниям или просто естествознанием. Само естествознание при этом стало нести в себе тотальное утверждение знаний, о том, что они есть, существуют как наличное бытие, являясь, к тому же, ещё и в некой уже видимой нам форме, а потому являются ещё и объективными. В силу того, что искусственное уже проявляло себя, но ещё не стало преобладающим, ещё и полагалось в лоно этой, всеобщей объективности.

Понятие естественного, отражало в себе все то, что могло быть переведено или же представлено в визуализированном, видимом нам виде. Так явления природы стали считать естественными явлениями, в том случае, если они могли быть представлены или предъявлены в визуальном, видимом виде или же стать просто воспроизводимыми, а потому и управляемыми уже самим человеком. Эта визуализация и управление стало осуществляться с помощью приборов, которые составили основу опыта или эксперимента, а чуть позже, опытной и экспериментальной физики. Сами знания в таком полагании, стали представлять собой то, что может быть использовано для создания той или иной естности, но уже непосредственно самим человеком. Тотальное утверждения знаний, приводит к тому, что человек создаёт из материи некую новую “естность”, используя для этого знания естественных явлений. Этой тотальностью очень скоро станет, а в настоящее время уже стала, техника.

Утверждение естественных знаний в форме естествознания, задало некое новое направления и всему нашему познанию. И действительно, дальнейшее развитие получила именно естественная компонента знаний, преобладая над искусственными знаниями. Искусственные знания составляла математика и простейшие механические и технические устройства. Это период развития науки, связывают с бурным развитием самого естествознания, в которое стали складывать и накапливать все, появляющиеся знания о естественном, составляющие в основном материю, её виды, а также процессы, с ними происходящие, но уже не саму природу. Естественное стало нести и отражать в себе некое новое качество мира, точнее сказать, новое представление о самом мире, который сам в лоне естественного стал объективным и “естным”. Есть как “естность”, утверждает тотальную абсолютность существующего в форме уже наличного бытия.

Этот период развития нашего познания, осуществлялся в направлении анализа явлений природы и первых систематизаций природных элементов, открытие новых явлений природы, которые и помещались в лоно уже естественных знаний. В силу того, что единственной наукой, изучающей естественное, а природное при этом ушло в лоно своей потаённости и потенциальности, являлась физическая наука. Она и стала основой развития и самого естествознания. Физическая наука в этом лоне становится, а затем превращается просто в физические знания, просто в знания о природе. По мере расширения и конкретизации наших знаний о естественном в лоно естествознания стало проникать не только то, что являлось нам, но ещё и то, с помощью чего можно бы было воспроизвести то или иное явление природы, в некой форме, которая полагалась существующей и в самой природе. Здесь мы имею в виду животных, растения, воду, воздух и другие природные реальности. Применять природное к понятию объекта не имеет смысла, т.к. природное означает и несёт в себе то, что находится ещё при рождении, ещё не рождённое, а потому и не перешедшее в лоно объективности, в лоно своего существования и не ставшее видимым нам. А потому к нему не может быть применено понятие “естности”, так и понятие наличного бытия. Природное в лоне “естности” становится ничем иным как реальным, тем, что несёт в себе объективность, вследствие чего и сама природа в нем становится уже материей. Поэтому природное и реальное есть ничто иное, как различные способы выражения материи в лоне предметности и объективности. Вот почему, мы говорим о природной реальности, а не о природном объекте. Мы можем говорить о реальном, а не природном объекте. Реальный объект приводит нас к тому, что знания о нем, мы получаем путём его представления в виде некого идеального объекта или модели, а потому реальное и идеальное имеет отношение только к нашему пониманию, но и представлению уже самого познаваемого.

Вследствие чего, природное и естественное отражает собой предметность и объективность самого нашего познания и в самом нашем познании. К самому объекту эти понятия не применимы, применимы же они только к самому познаваемому. Вряд ли имеет смысл говорить о природном или естественном объекте. Оказывается, что естественное порождает в своём лоне ещё и понятие искусственное, которое определяют по отношению к самой природе. Но, как оказывается, их можно определить и по отношению к любой другой, тотально положенной сущности. По отношению к природе они выступают как естественная или как искусственная природа. Одна из них является первой природой, а другая – второй природой. По отношению к знаниям мы применяем понятия естественного и искусственного, но не можем применять понятие реального и идеального, т.к. они используются для определённости уже самого объекта. Оказывается, что эти понятия часто перемешиваются, а потому, применяя их к чему угодно, мы не замечаем того, что просто используем в своей речи несовместимые и бессмысленные обороты и фразы, которые, конечно, могут иметь некий переносный смысл, но уже по отношению к своей собственной сущности, а не познаваемому. Так происходит искажения смысла, сути и сущности, а потому ведёт ещё и полному их уничтожению.

Этот первоначальный анализ приводит к тому, что со всей ясностью в естественном проявляется именно сама природа, которую помещают ещё и в рамки знаний, определяя как естествознание. Но, если ли природа в лоне естественного, а также ещё и в лоне самого естествознания? Для ответа на этот вопрос нам необходимо вернутся к истокам появления самого понятия природа. Как известно, природа составляет предмет физической науки. Эту её определённость выявил и впервые представил великий Аристотель. Поэтому, природа лежит в лоне физической науки, а потому нам придётся проанализировать её, с одной стороны, как предмет науки, а, с другой стороны, просто как некое понятие.

Предмет есть нечто предварительно – помеченное с целью определённости для осуществления самого процесса нашего познания. А потому оно есть то, что мы, как бы “схватываем”, как бы “помечаем” для осуществления самого нашего познания. Она есть ещё и некая предварительно – помеченная область. Например, это могут быть космические тела или же пространство, в котором они находятся и существуют. Эта предварительно – помещённая область несёт в себе некое качество, которое выражено в самом понятии предмета. Вот почему науки определяются своей предметностью или предметом изучения. Для физической науки этой предметностью является природа, которая есть ещё и некое качество самой предметности, названное Аристотелем природой – природное. Отождествление предметного и природного приводит к тому, что природное, помещаясь в лоно предметного, определяется в нем, как то, что мы уже изучаем и познаем. В лоне физической науки предметность раскрывается через природность, а потому предметом физической науки является и выступает именно сама природа.

Это приводит к тому, что предмет науки отождествляется с тем, что позволяет его раскрыть, объяснить, описать, а ещё и познать. В таком отождествление предмет и природа являются ничем иным как тем, что определяет себя через себя же, но при этом несёт в себе ещё и нечто другое. Вот почему мы говорим, что предметом физической науки является природа, а природа есть уже её предмет. Но, что есть эта полагаемая область предметности, которую Аристотель вкладывает и в само понятие природы. Природа есть то, что находится при – родах, ещё зарождается, не рождённая и не перешедшая в лоно своего существования, не ставшая ещё как сущность. Именно в этом проявляется главная и основная проблема, которую решает физическая наука – найти, что находится при родах, рождается, но, ещё и то, что находится и в процессе своего зарождения. Такое представление природы позволяет понять, почему физическая наука начинает своё бурное развития с изучения и объяснения явлений природы, а не “объектов” природы, осуществляя это путём отыскания того, как рождается – тепло, свет, вода, воздух, космос, электричество, магнетизм и т.д. и т.п. Но это приводит и к тому, что лоно рождения начинает трансформироваться в лоно рождения отдельных явлений природы, что впоследствии приведёт к дифференциации физической науки на отдельные сферы, области, разделы, части и элементы. Но, оставаясь в лоне тотальности явлений, она становится уже физикой явлений, хотя, их рассматривают и в лоне самой физической науки, называя просто физическими явлениями.

Познавая и объясняя что – то, мы помечаем ещё и то, что берём в качестве познаваемого, а потому ищем в нем то, что его порождает. Например, если мы выбираем и помечаем область света и говорим, что это что – то является им, то тогда в рамках физической науки, мы должны ответить на вопрос о том, как рождается свет. Аналогично обстоит дело и с тем, что мы берём в качестве познаваемого, будь то тепло, электричество, гравитация, магнетизм или же Солнце, Земля, Вселенная, космос и т.д. и т.п.

В настоящее время, мы знаем, как рождается свет, а также ещё и то, что он есть такое. Разве это не подтверждает того, что при всех своих качаниях и скачках от одного познаваемого к другому, физическая наука все – таки удерживает познаваемое в своих рамках, которыми является ничто иное как определение того, как что – то зарождается и рождается. Именно в этом проявляется её сила, а ещё и то, что сама физическая наука до сих пор пока не растворилась в самом лоне естественного и естествознания. Это подтверждают, разработанные И. Ньютоном законы движения материи и выявленная им сила, которая не только изменяет движения материи, но ещё и порождает его. После этого пояснения мы можем перейти к анализу как самого понятия естественное, так и самого естествознания.

С переходом от изучения природы – человек к изучению объекта – субъекта происходит изменения и самих наших представлений о природе. Природа при этом объективизируется, а человек – уже субъективизируется. Это приводит к тому, что природа выступает в качестве объекта, а человек – в качестве субъекта. Объективность природы приводит ещё и к тому, что вместо неё мы изучаем и познаем материю, полагаемую уже как объективная природа. Более того, полагаясь в своей тотальности, материя пренебрегает природой, переводит её в лоно потаённости и потенциальности. Поэтому материю понимают и полагают как объективную реальность. Сама природа при этом становится ничем иным уже как явлением.

Природа редуцируется в понятие материи, в виде того, что рождает, то, что способно порождать. Поэтому в её лоне, материя выступает как нечто уже рождённое и способное к самостоятельному существованию. Понятие, которое отражает в себе эту интенцию материи также редуцируется и превращается в понятие – род, рода. Это приводит к тому, что в лоне материального появляется ещё и то, что выступает в виде её некой объективности, выраженной в понятии рода. Именно таким образом осуществляется переход от рождающегося к тому, что уже явилось как рождённое, выступает как родившееся, как существующее, а потому просто как суще. Тем, что рождает, выступает уже материя. Материализация требует объективности, естного в лоне предметности, которая сама уже стала и превратилась в объективность.

Физическая наука переходит в своё новое лоно, покидая лоно рождения, становясь и выступая уже в качестве того, что рождает, а ещё и как происходит это рождение. Поэтому, первые учения, для объяснения тепла, света и т.д., связывают с материальными объектами, которыми являются Земля, Луна, Солнце и другие космические и земные сущие. Сама природа при этом становится уже материей. А сама материя при этом становится просто объектом. Это приводит к тому, что в нашем познании начинает ещё закладываться и некая специфическая, так сказать, материальная объективность, которая обуславливает выделение, а затем и наделения той или иной науки неким объектом её изучения и познания. Но, для того чтобы познавать необходим ещё и некий аппарат познания, с помощью которого можно бы было раскрыть, изучать и познать познаваемое, полагаемое в качестве того или иного объекта. Этот аппарат создаёт Р. Декарт, путём подведения под само познаваемое математики. Вследствие того, что математика имеет в своём лоне не только числа, но ещё линии и фигуры, которые в лоне самой математики представлены алгеброй и геометрией. Их и подводят под описание и изучения объектов, создавая тем самым уже некое лоно математической объективности, в которой познаваемое выступает как естественное, а не как природная реальность. Вот почему природное остаётся не “отягощённым” математикой, а естественное и естествознание уже наделяются ею. Подведение математики под материю есть не что иное, как её объективизация, которая проявляет себя и как некая естность, выражением которой является объективная реальность, а знания о ней – как уже естествознание. Все то, что не могло быть представлено как объективное, составило уже искусственное, потому что не могло быть положено в лоно математики, а являлось просто некой материализацией самих человеческих идей, желаний, потребностей, воображения и т.д. Примерами этого являются архитектура, скульптура, живопись, литература и т.д. и т.п. Оказывается, что сама математика является искусственной, созданной человеком, а потому не существующей в самой природе вещей. Остальные науки, в которых невозможно было использовать математику, назвали гуманитарными науками, подчёркивая при этом их субъективное, некое человеческое основание, в отличие от объективного, естественного, математического основания для выделения естественного, а отсюда и самого такого их разделения. Удержание субъективного, связано с появлением гуманитарных наук, которые стали отражать в себе чисто человеческую сторону самого процесса нашего познания. У нас нет возможности дать полный анализ, а также представить основания гуманитарных наук, тем более, дать необходимые разъяснения по поводу самого качества – гуманитарное, в рамках нашей книги. Укажем только на то, что анализ, который мы представим далее, может быть использован и применён к любым наукам, а потому чтобы не уходить от главной темы нашего изложения, мы не будем представлять его в рамках данной книги. Но представленный аппарат может быть успешно использован и применён для анализа гуманитарного знания, а потому и самих гуманитарных наук. Можете попробовать проделать его сами.

Введение в физическую науку понятие естности как того, что рождено и уже существует, отражённое ещё и в понятии рода, позволило представить само познаваемое в виде того или иного разнообразия его видов. Вследствие чего само познаваемое стало нести в себе уже это их некое родовое качество. Понятие же вида есть снятое качество с нашей способности видеть, зреть, которое, в первую очередь, обнаруживается и проявляется именно и посредством движения материи. Вот почему виды часто связывают с движением материи, т.к. в самом понятии движения проявляет себя наше действие, которое мы и называем нашей способностью видеть, а также ещё и некое утверждение, выраженной в понятии “вижу”. Это приводит к тому, что основу нашего объективного познания составляет движение материи, её изучение, объяснение и познание. Движение становится тем, через что проявляет себя материя, а потому является ещё и тем, что её саму и порождает. Движение стало той сущностью, которая стала объективизировать материю, но только в её внешних проявлениях. Само движение стало объективизировать через математику, а потому и с помощью математики. Так возникло количественное описания материи, в отличие, от её качественного описания и познания материи. Материя в лоне естности стала объектом естественных наук, а потому ещё и объектом уже и самого естествознания. Математика позволила объективизировать и минимизировать материю, используя для этого числа – алгебру, а также линии и фигуры – геометрию.

Выделение объектов и использование для их изучения математики, связано с появлением в лоне естествознания ещё одной науки, науки описания Земли – географии. Её связь с геометрией настолько очевидна, что не вызывает ни малейшего сомнения, потому что, в основе географии лежит именно геометрия. Землемерие – геометрия и землеописание – география различается тем, что при их описании и познании пользуется тем или иным представлением геометрических линий и фигур, выражающее и несущее в себе особенности самой нашей Земли. Это привело к тому, что в развитии нашей цивилизации наступила настоящая революция, или так называемый научный “бум”, связанный с великими научными открытиями и созданием метризованных видов земной поверхности, получивших название географических карт и глобусов. Это означало, что основу самого нашего познания стала составлять геоцентрическая система мира, центром которого и стала наша Земля. Земля и все, что с ней связано, а также и то, что на ней существует, стало составлять некое многообразие, изучаемых объектов уже самой географической науки. Рождение географической науки есть тотальное полагание объекта её изучения, в основу и самого нашего познания. Заметим, что эта наука стала определяться не тем, какую проблему она должна решать, а просто и именно самим объектом изучения. Кроме объекта изучения методом описания в ней стал метод картографии.

В книге “Метамеханика природы”, мы говорили и даже дали свои пояснения по поводу появления химической науки, а также, выявили основания, объект и метод, используемый в ней для познания своего объекта. Напомним, что в основу химической науки было положено изучения превращение вещества из одного вида в другой вид. Само же рождение химической науки связано с тем, что в лоне физической науки появляется понятие – понятие вещество, которое и приводит к рождению химической науки. С открытием молекулярного строения вещества, химическая наука стала изучать молекулярные переходы и превращения вещества уже путём изменения их молекулярной структуры, состава и строения. Хотя, сама химическая наука зарождалась на основе учения о флогистоне (флогистон – «сверхтонкая материя», «огненная субстанция»), как той тончайшей субстанции, которая участвовала и поддерживала сам процесс горения. Изучение горения, его объяснение и описание стало одной из основных задач, решаемой химической наукой, поэтому её часто связывают, а ещё и определяют как просто учение о горении. Но, в изучении горения были выявлены вещества, которые непосредственно не участвуют в самом процессе горения. Это привело к открытию первых газов и веществ, а затем выявлению их структуры в виде молекулярного и атомного строение. Вещество стало представлять собой материю, а потому и было помещено в лоно естественного, а затем, ещё и в само естествознание. Хотя назвать химическую науку естественной наукой можно только с некой долей условности, потому что, хотя, её основу и составляет вещество, но изменения его осуществляются, в основном, именно и только путём искусственного воздействия на него. Более того, как оказалось, в рамках учения о веществе, рассматриваемого с точки зрения его превращения, было выявлено и обнаружено, что оно изменяется не только путём некого внешнего воздействия, но ещё и путём эволюции или просто своей собственной жизни. Это изменение и превращения вещества оформилось в отдельную науку, которая получила название биологической науки. Так возникла и сама биологическая наука как наука о живой материи. При этом химия стала наукой о неживой материи. Переходы вещества из одного состояния в другое, а также от одной структуры к другой, привело к возникновению химии как науке о неживом веществе, а биологии как науки о живом веществе. Хотя, их часто рассматривают, полагая в лоно природы, превращая тем самым в некие уже сопричастные области и с самой физической наукой. Вследствие этого физическая наука уходит в лоно потаённости и просто потенцируется. Поэтому её и определяют как одну из наук о неживой природе. Нужно понимать, что химия и биология принадлежат лону естественного, а не природного, как принадлежит ему и сама физическая наука. В этом месте мы имеем ничто иное, как простое отождествление природы, материи и самого вещества. Вот какие поистине чудеса творятся в наших науках!

Открытия в области биологии клеточного и белкового строения вещества привело к тому, что она становится уже некой самостоятельной наукой, изучающей живую материю, тем самым, превращаясь ещё в одну из естественных наук. Изменения биологического вещества происходит не путём воздействия на него человека, а путём естественной эволюции самого живого. Но, как в физике, так в химии и биологии возникает некая новая область, связанная с практическим использованием и применением их знаний и как следствие этому и самих объектов этих наук. Именно это практическая и прикладная составляющая знаний составила то, что мы и называем теперь естествознанием. Все, полученные знания должны, с необходимостью, использоваться и иметь своё практическое, прикладное применение, и только в этом случае, знания являются для нас некой естность, а потому и объективными знаниями, также как ими являются и сами объекты нашего познания. Если же их нельзя использовать в этом русле, то тогда они нам просто не нужны, а потому их уже можно считать просто не существующими и не нужными. Но позднее, эти знания приведут к рождению техники, а затем и к их тотальности уже и в самом нашем познании. Пока же эти знания есть знания об объективности, которую мы должны и можем познавать. Эту объективность знаний и связали с самим естествознанием. Укажем, что понятие естественное имеет смысл только по отношению к искусственному без него оно просто не существует и не может быть определено. По отношению к материи это выражает ещё и некий факт её дуального представления. Но, это не есть сама материя, тем более, её дуальность (двойственность), а потому естественное и искусственное не являются противоположностями и просто не могут их составлять и определять. Вследствие этого, естествознания часто понимают и как науку о том, что не создано руками человека, а создано только самой природой. Поэтому по отношению к самим знаниям, это есть знания о том, что создано самой природой. То, что не создано ею называется идеальными знаниями, данные знания построены на математике, как на том, что даёт нам уже некое идеальное представление о самом познаваемом. Создано самим человеком, образует искусственные знания, которые позже назовут техническими знаниями, стоящие на познании идеальных объектах, моделях и математических соотношениях. Мы пока ничего не говорили об экологической науке просто потому, что рассмотрим её несколько позже.

Представленный анализ природного и естественного, которое выраженно в предметах и знаниях об этих предметах, которые мы уже полагаем в качестве объектов и самого нашего познания. Мы выявили и установили, что естествознание и физическая наука являются все – таки различными науками. Но, если мы выделим из лона физической науки только её объективную сторону, то тогда она уже превратится в естествознание. Вот почему физику часто полагают в основу естествознания, или же считают её саму естествознанием, потому что берут не саму физическую науку, а только её объективную составляющую, а также ещё и знания об этой объективности. Мы показали, что физическая наука не является наукой о познании только объективной реальности, даже в том случае, если она изучает и познает только то, что мы считаем и полагаем как объективную реальность. Именно естественное содержит в себе объективизированную материю, знания о которой и составляют то, что мы называем и понимаем ещё и как естествознание.

Естествознание и знание о естественном не могут быть отождествлены, потому что, знания, которые мы имеем о той или иной природной реальности всегда являются приближенными, неточными и которые справедливы только при тех или иных, ещё и неизменных условиях. Но, все- таки при всем том, что мы имеем в естествознании мы, с необходимостью, должны констатировать, что оно есть. Это некая первая попытка синтеза, всех имеющихся знаний о естественном, о том, что существует уже как объективная реальность и как само суще. При этом вопрос о том, как соотносятся знания о том, что мы познали с тем, что оно есть такое как природная реальность не может быть разрешён, а потому знания и то, что есть природная реальность, просто отождествляются в самом нашем познании и выступают уже как неразличимые и тождественные. Познав объект, мы считаем, что наши знания о нем являются им самим и именно таковой он является и есть на самом деле. Разрешить проблему наших знаний о природной реальности, а что есть сама как природная реальность до настоящего времени нам пока, так и не удалось.

1.2. Естественное и искусственное.

В предыдущем разделе книги, мы говорили о естественном и искусственном, и показали с чем связано их рождение и появление, а также о том, как в возможно описания и познания природы, полагаемой уже в качестве материи. В этой части мы будем говорить о естественном только по отношению к искусственному, т.к. под ним часто понимают просто само искусство или искусствознание, которое лежит в социальном, человеческом мире, а не в природном, материальном мире. Вследствие этого нам необходимо определить, что есть такое искусственное в рамках естественного.

Естественное есть то, что познаётся нами как взятое непосредственно из самой природной реальности или, как её ещё называют, первозданной, девственной природы. Искусственное это и то, что мы создаём, используя полученные знания о природе и материи, а также свою способность моделирования и конструирования из естественного, как материального, взятого уже в качестве материала. Следовательно, искусственное есть то, что создаётся нами из материи, точнее сказать, из познанной нами материи, находящейся в лоне естественного, но уже взятой в качестве своей объективности, как объекты природы. Такое её полагание привело к тому, что искусственное по отношению к естественному было определено ещё и как чисто техническое, позже превратившееся просто в технику. Ещё у греков искусственное и искусство обозначалось понятием — (технэ, означающей искусство, как универсальное познание и его практическое использование), которым мы стали обозначать объекты самой техники, являющиеся уже некими искусственными объектами, созданные руками человека.

В основе естественного лежит материя, понимаемая уже как объективная реальность. Вследствие чего знания о ней считают также естественными знаниями. В основе конструирования простейших механизмов и технических устройств в лоне естественного лежат наши чувственные восприятия или ощущениях, на которых и с помощью которых, мы объективируем то, что берём в качестве конструктивных элементов для создания искусственной природы. Ими являются сами природные реальности или же их некие части. Примерами, этого могут являться простейшие устройства для измерения температуры, времени, электрического тока, силы света и т.д. и т.п. Наша способность ощущения тепла привела к построению прибора, способного его визуализировать. Этим устройством и стал термометр, определяющий меру количества тепла, которым выступает температура человеческого тела. Ощущение периодичности и повторяемости явлений природы – в прибор для её измерения – часы; давления атмосферы – в барометр; давления газа – в манометр и т.д. и т.п. Первые приборы стали теми средствами, которые стали переводить наши чувственные ощущения в визуальные показания приборов. В основу их моделирования и конструирования, кроме знаний о естественном, была положена ещё и сама материя, но уже в виде материала. Таким образом, в основе конструирования лежит сама материя, служащая неким материалом для изготовления элементов конструкций или же тех или иных устройств, приборов и машин. Форма этих конструкций кардинально отличается от природных форм, хотя и является схожей с ними. Различие же их связано с тем, что при их конструировании используются геометрические формы и линии – математику. Через построения устройств и приборов была осуществлена “негация” (отрицание) материи, вследствие чего, она стала выступать как мёртвая материя, как материал конструирования. Такая возможность появилась вследствие того, что актуализировалось движения материи, а не она сама. Через движения её фиксируется и определяется, что происходит и с самой материей. Но, если материя совершает свои собственные движения, которые невозможно использовать, то тогда мы идём на то, что начинаем через неё воспроизводить и создавать, то или иное, имитирующее её движение устройство, прибор или машину. Это воспроизводство движения материи в самом простейшем случае есть её трансляция, как простое перемещение в пространстве.

Дальнейшее развитие техники связано с тем, что в лоне движения выделятся проблема, связанная с увеличения скорости движения тел. А это уже означало то, что от простейших приборов и устройств, начинает совершаться переход к устройствам и приборам, которые способны не только сами создавать движение, но ещё и способные увеличивать скорость своего движения. Этими устройствами становятся тепловая и электрическая машины, а затем и сама материя, которой является вода, воздух, света и т.д., под действием которых и создаётся тот или иной вид движения. Использование математики и её дальнейшая формализация по отношению к материи и движению приводит к тому, что использования устройств и машин выводит нас за рамки самого процесса познания вследствие того, что они сами становятся уже некими элементами нашего познания, а потому способствуют его развитию. Позднее они сами начинают составлять ещё и некую всеобщую тотальность самого нашего познания.

Мы развиваем и усовершенствуем машины и устройства, создаём на их базе новые их виды, которые выступают для нас в такой же объективной и естественной форме, как выступает и сама материя. Но эта материя уже является неким искусственным материалом, из которого создаётся нечто, путём моделирования и конструирования, да ещё и с обязательным использованием математики. Именно поэтому, мы говорим о такой материи как об идеальной и несоответствующей самой природе. Вот почему идеальную материю мы помещаем в лоно естественного, т.к. в этом лоне материя выступает только в своих количественных, а не качественных атрибутах. В лоне количества, вообще – то мы должны говорить о качествовании, а не о качестве той или иной природной реальности. Количественные атрибуты обязательно, а ещё и, с необходимостью, несут в себе математику.

В рамках естествознания сама техника начинает, переходит на некий новый уровень своего развития, который связан с замещением познания человека результатами, которые даёт машина или же то или иное техническое устройство. Человек, создавая технику, становится на путь своей собственной “негации”, т.к. полагает свой чувственный, а затем и разумный мир в лоно машины, как элемента техники. Вот почему, в настоящее время, мы имеем не только чувственные, но ещё и разумные машины. Начиная с конструирования устройств, основанных на отождествлении внешнего человеческого с внешним материальным, мы пришли к отождествлению внутреннего, человеческого с внешним машинным, техническим и механическим. Такова эволюция нашего познания, связанная с “негацией” и самого познающего в самом процессе познания. Говоря о негации, мы, с необходимостью, должны отличать её от абстрагирования. Абстрагирование есть простое отбрасывание того, что является не основным, не главным в поведении той или иной природной реальности. Негация же есть растворение одного в другом, т.к. в поведении природной реальности можно проявиться, а то и просто стать на первый план то, что мы отбрасывали и не учитывали.

В рамках естественного негируется природное, а потому, негируется и сама физическая наука. Эта негация физической науки приводит к тому, что она появляется в лоне искусственного в виде техники, становясь при этом сама этой техникой. Именно поэтому, у многих учёных существует такое чисто техническое представление о физической науке. Если мы пройдём этот путь в обратном направлении то, легко обнаружим, что физика и техника в рамках естественного все – таки остаются различными и вообще – то не являются тождественными. Физика изучает природу, а также то, как что – то рождается. Техника же есть имитация материи, а не природы, некая математизация, называемая нами просто материализацией, осуществляемой с целью создания различных устройств и машин. Идеальная “природа” есть техника, а потому её и называют второй природой. Это имеет отношение не только к физической науке, но и к другим естественным наукам.

В настоящее время, многие говорят о том, что контролировать развитие техники невозможно, как будто мы умеем контролировать природу. Оказывается, что технику как раз мы можем контролировать уже потому, что этот мир есть идеальный мир, созданный нами, а потому, как не нам его контролировать, развивать, изменять и даже направлять его развитие. Если же мы сами не хотим этого делать, то это вовсе не означает, что технический мир не может быть упорядочен и стать подконтрольным человеку. Такое представление связано, скорее с тем, что мы развивает те или иные устройства и машины не в лоне понимания их генесиса развития, а в лоне их стихийного и неудержимого развития. А потому эта стихийность создаёт как бы кажущуюся невозможность управления и контроля самого мира техники.

В книге автора “Метамеханика природы”, представлена динамика развития технических систем, а также общие законы её построения и общий генесис её развития. Поэтому, мы не будем повторять то, что уже сделано, а укажем только на то, что динамика системы техники ведёт нас к тому, что новое, выявленное нами качество познания, приведёт нас к информационной технике, вершиной которой станет “механический” или же “технический” человек. Воздействие на природу такого технического “существа” будет именно таким, какое на неё оказывает и современный человек.

В рамках естественного, искусственное ограничивается его рамками, но в рамках искусственного, естественное также является ограниченным. Если, мы не делаем такого ограничения в рамках естественного, то тогда искусственное становится просто неограниченным. Под ним в этом случае можно понимать не только технику, но и все искусство. Именно для выявления и определения искусственного как некого технического, мы и полагаем его в лоно естественного, точнее сказать, мы именно так его опредмечиваем, осуществляя это путём выделения области, в которой оно непосредственно находится и лежит. В анализе это есть необходимый этап, т.к. в противном случае, мы просто не сможем понять, о чем именно идёт речь. Естественное и искусственное тогда просто растворятся друг в друге. В физической науке, а тем более, в физической литературе с таким “растворением” мы сталкиваемся постоянно и повсеместно, вследствие чего порой бывает невозможно понять, о чем говорит или пишет тот или иной автор. Чтобы убедится в этом, достаточно взять любую литературу по физике и прочитать, о чем ведёт в ней речь тот или иной автор. Мы вам рекомендую проделать это, и убедится самим.

Мы коснулись этого в связи с тем, что почти все науки, в том числе и естественные, а потому и само естествознание, определяются либо через то, что они познают, либо через некую другую область, по отношению к которой их рассматривают или же просто полагают. Это позволяет снять субъективность в нашем познании и даёт возможность варьировать различными представлениями, идеями и мнениями о познаваемом. Удержание предмета, объекта или области изучения, позволяет выявить составляющие, лежащие в этом предмете, объекте, а потому и положить их в само наше познание.

Мы рассмотрели только естественное и искусственное и только в лоне материальности, в лоне тотальной объективности, телесности и протяжённости. Искусственное, в таком полагании выступает как техническое, как сотворённое руками человека с использованием разума, но выраженное уже в виде неких имитаторов, которыми являются материальные структуры, механизмы, приборы и машины. Основу этого вида искусственного составляет наша способность пользоваться знаковыми и математическими формами. А потому дальнейшее развитие искусственного приводит к тому, что оно заменяется понятием техническое, или просто понятием техники, подчёркивая при этом тот факт, что в её основе лежит именно математика. Общее понятие искусственного редуцируется в понятие техники, потому что кроме неё, выделяется ещё одна сфера деятельности человека, так называемое чистое искусство, составляющие гуманитарные науки. Техника и технические науки определяют рамки самого искусства, которое составляют уже гуманитарные науки. Это приводит к тому, что искусственное делится на техническое и гуманитарное, основу которого составляют знаковые и образные представления самого познаваемого. Их различие связано ещё и с тем, что в лоно гуманитарных наук, в само искусство не проникает математика, а потому познавать его, используя математику, мы просто не можем. Гуманитарные науки, поэтому и не формализованы математикой, в отличие, от технических наук. Но, так как мы говорим о естественном, то анализ гуманитарных наук по отношению к техническим мы представлять не будем. Выше мы только указали различие их оснований. Поэтому искусственное в лоне естественного есть уже техническое, или просто то, что мы называем техникой.

1.3. Естествознание как система знаний о естественном.

Мы уже говорили, что зарождение естествознания связано с переходом от изучения и познания отношений природа – человек к изучению и познанию отношений объект – субъект. На первых этапах своего развития естествознание включало в себя все знания, полученные в результате познания природы, а затем ещё и всего того, что было открыто и изучено к настоящему моменту времени, уже к началу третьего тысячелетия. Все это указывает на то, что естествознание постоянно развивается и пополняется новыми знаниями. Вследствие чего в настоящее время снова появилась тенденция к возрождению естествознания. Но, как оказалось, нового импульса к его развитию она так и не дала вследствие того, что наши знания постоянно развиваются, дополняются и изменяются. Мы же просто зафиксировали момент появления учения о естественном и самого естествознания, чтобы по отношении к нему говорить о неком новом этапе или периоде его развития.

В современных работах по естествознанию появляется тенденция его рассмотрения именно из лона отдельной и конкретной взятой нами естественной науки. Кроме такого подхода и представления о естествознании существует подход, связанный с тем, что под ним уже понимают все существующие естественные науки, к которым относятся: физика, химия, биология, астрономия, география, а также, и другие науки, выделенные из их лона и полученные путём их простого перемешивания, или же, так называемого взаимного проникновения друг в друга, которое называют их интеграцией. Отметим, что эти подходы к самому синтезу наук не имеют никакого отношения. Мы говорим именно о смешении наук, а потому как о их некой совокупности, потому что синтез наук не есть их простое и чисто внешнее объединение, тем более, некое их соединение только потому, что они имеют некоторые сходные, общие элементы и объекты изучения, а ещё и схожие способы и методы познания. Такой подход к естествознанию и к естественным наукам показывает, что у нас просто нет метода с помощью, которого, можно было бы создавать различные системы знаний, отражающие и несущие в себе уже и саму системность естественных наук. Поэтому, в настоящее время, естественные знания и естественные науки представлены в виде некого набора фактов, отдельных теорий, положений, законов, характеристик, величин и т.д. и т.п. Многие авторы и учёные называют этот набор фактов просто информацией, не давая себе отчёта в том, что такое есть сама информация, не говоря уже о том, чтобы найти и выяснить, что породило и откуда появилось и взялось само понятие информации, тем более, выявить и определить основания, на которых родилось и покоится уже само понятие – информация.

Хорошо известно, а ещё и неоднократно осуществлялось в истории самого нашего познания то, что только построение и разработка соответствующего метода познания может упорядочить информацию, факты и события, а также превратить их ещё и в знания. Оказывается, что качество, которое мы называем информационным, несёт в себе ещё и нечто другое. В настоящее время, информацию понимают именно таким образом, как множество фактов, событий и т.д. Раньше мы говорили о разрозненных знаниях, а теперь говорим о знаниях как об информации, подразумевая под этим только то, что они есть и являются сами некой информацией. Ранее мы говорили о неком множестве или же просто о количестве знаний, а сейчас уже говорим о количестве информации. Такое представления о знаниях, а месте с ним и о самом нашем познании привело к тому, что снова стала проявляться тенденция к их организации и упорядочению, но уже в лоне некой общей для них предметности, которой, по всей видимости, и может выступить система естествознания. Вот почему мы возвращаемся к естествознанию. Ведь, и во время его зарождения происходило нечто сходное со знаниями, имеющимися на то время в арсенале человеческого познания. Они породили не только понятие естественного, но ещё и само естествознание. Но эти периоды различаются тем, что, в одном случае, естественные знания развивались очень бурно и быстро, а, в другом случае, имеющем своё непосредственное отношение именно к настоящему периоду времени, имеют и несут в себе некую обратную тенденцию, которая связано с полной остановкой и деградацией естественных знаний, а отсюда и самого естествознания. Поэтому, с одной стороны, появление естествознания связано с развитием нашего познания природы и перехода его к познанию материи, а, с другой стороны, с его полным упадком и хаосом. Именно на этом “упадке” мы и хотим возродить естествознание, но уже как некую систему знаний о естественном и как систему естествознания.

Самым примечательным в момент зарождения естествознания являлось то, что в самом нашем познании начинают зарождаться и появляться новые методы анализа и синтеза, познанного нами. Это так называемые систематики и классификации. Эти способы и методы касались не самих наук, а только знаний, которые стали выделяться в некие группы, классы, множества, рода, виды и т.д. и т.п. Все это привело к тому, что науки стали терять, присущую им предметность и объективность, а потому и попросту стали смешиваться и перемешиваться друг с другом. На самом деле, происходила ещё и некая их сборка, но имеющая отношение уже к самим природным реальностям, что и привело к появлению систематик растений и животных – в биологии, металлов и соединений – в химии, планет – в физике и астрономии и т.д. и т.п. Они – то и зародили идею системности ещё и самих знаний. Эту идею в некой уже в некой тотальной всеобщности стало нести в себе ещё и естествознание. Но встроилась, а также с помощью какого метода осуществлялось их создание и построение. Хотя, в систематиках уже стало проявляться и появляться то, на чем или же на каком объекте познания она осуществлялась и строилась.

Основу систематики стали составлять родовидовые отличия одного познаваемого от другого, а также ещё и некой группы, класса, совокупности и т.д. и т.п. вплоть до составляющих её элементов. Но родовидовое отличие не является методом, а есть, скорее, некий способ, описания и познания той или иной систематики. Это есть всего лишь некий способ, с помощью которого можно было выявить некие сходства и различия того, что нами познаётся, но не того, как и на чем строится сама та или иная систематика. Способ позволяет только выявить и выделить в лоне естественного, те области, которые мы можем назвать просто различными или же сходными. Оказывается, что эти различия связывают с той или иной конкретной или же частной наукой. Так науки наделяются некими новыми предметными областями, хотя, часто, просто остаются в лоне своей предметности или же некой объектной определённости. Но это все – таки приводит ещё и к тому, что они начинают просто смешиваться, расширятся, образуя некие новые области знаний, которые начинают не только отражать, но ещё и выражать эту их смесь или совокупность. Так, например, возникает физическая химия и химическая физика, квантовая химия, биохимия, биогеохимия и т.д. и т.п. Так и таким же самым образом рождается и современная экология. Дальнейшее развитие этих областей знаний о естественном, привело к тому, что в химической науке был выявлен объект изучения, которым стал являться химический элемент. Используя этот объект Д. И. Менделеев создаёт и строит систематику химических элементов, называемую, в настоящее время, периодической таблицей химических элементов или просто таблицей Д. И. Менделеева, а порой и просто периодическим законом Д. И. Менделеева. В биологической науке, как оказалось, дела обстояли несколько иначе. Первые систематики К. Линнея касались только отдельных, конкретных видов живого. Вследствие чего сама биологическая наука переходит от создания и построения систематик к изучению уже составляющих её элементов, которыми стали являться: клетки, хромосомы, белки, гены и другие структурные элементы живого. Поиск некой самой общей систематики биологии привёл к тому, что возникла необходимость отыскания и самого простейшего элемента живого, который бы позволил создать похожую систематику, какую имела химическая наука. Все неудавшиеся попытки создания такой систематики в биологии привели к тому, что она стала вырабатывать уже свои собственные методы и способы познания живого и живой материи. Поэтому выявления отличий живого вещества от неживого и составило основную, решаемую ей проблему на многие десятки и даже сотни лет.

Выявления элементарного “живого”, которое могло бы стать объектом изучения биологической науки, до настоящего времени, так и не произошло. Оказалось, что живое не сводимо к некому универсальному простому, тем более, простейшему, которое имеют в своём лоне физическая и химическая науки. Биология как наука возникла из лона предметности, которая несла в себе ещё и новое качество самой материи – живое, выраженное ещё и в новом понятии называемого – жизнь. Понятием этого качества в лоне количества, и как некой меры стала выражать собой именно понятие жизнь. Но сама жизнь не была положена простым элементом живого, а потому биология так и остаётся по сей день без объекта своего изучения и познания. Это, конечно, не означает, что в биологической науке нет объектов изучения и познания. Они есть, но жизнь не является её объектом, хотя и существуют её объективные носители, называемые живыми организмами. Появление в лоне самой материи некой дифференциации приводит к тому, что материя начинает подразделяться на живую и неживую материю, что в свою очередь и приводит к появлению биологической и химической наук. Такое деление возникло и по отношению к самой биологии, и даже ещё и в самой биологической науке. Вне её рамок понятие живой и неживой материи вообще не существует, его и просто нет. Если использовать тотальное полагания вещества то, тогда можно говорить о физическом, химическом и биологическом веществе, но уже как о том, из чего состоит и вся существующая материя. Но говоря о живом и неживом веществе, мы, с необходимостью, придём к отождествлению уже самих физической и химической наук вследствие того, что они обе являются науками о неживой материи и веществе. Это приводит к тому, что естественные науки начинают чисто условно делиться на науки о живой и неживой природе, о живой и неживой материи, а также о живом и неживом веществе.

Что касается географии, то, о ней мы можем сказать только то, что её лоном изучения и познания является сама наша Земля. Поэтому географическая наука концентрирует в себе все знания о Земле, независимо от того являются они физическими, химическими, биологическими или же социальными знаниями. Объектом географии становится и является сама Земля, а её предметность, до настоящего времени, так и остаётся не выявленной, а потому и неопределённой. Вследствие этого она всегда готова принять в своё лоно все существующее на Земле, а потому и все знания о ней. Чтобы убедится в этом достаточно взглянуть на составляющие её элементы. В этом легко убедиться и самим, полистав книги по географии. В ней есть все, а потому, она и сама есть все. Движение географической науки в направлении систематики привело к появлению способа её познания, которыми стали является карты и картография, как способы описания и представления Земли, через знаки и символы, представляющие собой, существующие на ней объекты. Именно картография является основным способом систематики объектов географической науки. Но, имея свою систематику, география, как и другие естественные науки также не имеет своей системности, а потому не является системой знаний о естественном. Оказывается, что только упорядоченность знаний о естественном может привести к построению как самой системы естествознания, так и составляющий эту систему “элементов”. Но это возможно осуществить лишь в том случае, если системами являются сами естественные науки, или как мы их назвали выше “элементы” системы.

Весь небольшой, представленный нами анализ естественного, показал, что в рамках этого качества был выявлен ещё и некий новый подход в его изучении и познании. Этим подходом является систематика, как некий способ сборки изученных нами объектов. Но, как оказалось, систематика есть лишь преддверие к учению о системах. Само понятие системы появляется лишь в настоящее время, но и оно не приводит к существенным изменениям самого нашего познания, а потому и самого качества нашего познания. Это связано с тем, что понятие системы строится на основе чисто механических моделей, вследствие чего сама система в таком представлении является также чисто механической системой, не имеющей к тому же своей собственной динамики. А потому это есть некое статическое представление системы. Сама же природа нам показывает, что таких систем в ней просто нет, и не существует. В самом понятии системность скрыто понятие повторяемости, возвращения к исходному, а потому, ещё и некий путь движения к исходному, изначальному. Система требует этой повторяемости не как простого возврата назад, а как циклической повторяемости, которая несёт в себе некий генесис, как развитие в будущее. А потому само построение системы невозможно вне рамок этого выявленного нами динамического основания. Система может существовать только в развитии и изменении, а не в простой трансляции по пространству, под которым мы подразумеваем самые простейшие движения, которым является механическое движение. Понятие движения как некой трансляции в пространстве к ней вообще не применимо, т.к. система несёт в себе только предметность, а не объективность. Поэтому мы не можем описывать её чисто математически, наделяя её при этом ещё теми или иными математическими характеристиками или атрибутами. Система несёт в себе уже некую организованность и упорядоченность объектов познания, а ещё и некую сферу выделенных элементом, которые её и образуют. Но, кроме это ещё и сами знания об этих выделенных элементах. А раз это так, то, система есть некое организованное целое и рассматривать его как некое простое или сложное движение мы не можем и просто не имеем права. Более того, изучение и познание материи, а также её видов привело к тому, что нам удалось выявить структуру и строение материи, в силу чего мы не имеем права рассматривать движение этой структуры, или же её строение с точки зрения некой её системной целостности, т.к. в этом случае способы описания тел и системы из них образованной будут просто тождественными, а потому различить их мы уже просто не сможем. Именно это мы имеем при описании систем, подводя под её объяснение простейшее движение элементов её составляющих. Такое описание элементов, образующих систему ничем, не отличается от описания движения тел, которые в лоне системы являются уже просто её элементами. Вот почему современная системология, так и не смогла справиться с проблемой описания движения, как самой системы, так и составляющих её элементов. Ведь, их число больше двух, а у нас есть метод описания и познания только двух элементов. Именно здесь во всей своей неповторимости и, с необходимостью, снова всплывает и встаёт проблема описания трех тел. А потому нам пришлось решать и эту проблему. В силу того, что любое познаваемое имеет свою структуру и строение оно уже само является некой системой. Вследствие этого нам пришлось изменить само наше представление о системе. И, как оказалось, системой может является, а, точнее сказать, является любая природная реальность. Именно такое представление о системе позволило нам прийти не только к пониманию системного качества познаваемого, но ещё построить и динамику самих систем. По отношению естественному, а потому и к самому естествознанию мы развернём эту логику систем, а также, самого качества называемого системным, но не самого познаваемого, а уже самой природной реальности.

Глава II. Науки о естественном.

2.1. Математика и физика.

Говоря о естественном и самом естествознании, мы не можем не говорить о математике, потому что именно в учении о естественном и самом естествознании, математические способы и методы играют основную и ведущую роль. Более того, развитие физической науки потребовало использования не только, уже имеющегося на то время математического аппарата, но ещё разработки и создания некого нового математического аппарата, способного объяснить и описать новые, вновь открываемые нами явления природы.

До появления естествознания, математика существовала в двух видах. Первым, из которых, является алгебра как учение о числах и действия над ними, а вторым – геометрия как учение о фигурах, линиях и формах. До Р. Декарта математику почти не использовали в физической науке, кроме разве, при строительстве сооружений и зданий, а также создании простейших механизмов. Но такого широкого применения, которое она имеет в настоящее время она ещё не получила.

Использование математики при описании движения тел, а также для объяснения их рождения и изменения в применении к простейшим механическим приспособлениям и устройствам, привело к математизации и самого движения, выявления в нем его самого простейшего вида, который назвали механической формой движения материи. Выявление и определение Р. Декартом телесной формы существования материи, привело к её выражению через понятия протяжённости и делимости, вследствие чего материя стала нести на себе эти, выделенные им атрибуты и характерные черты. Так в лоне телесной материи, основной и главной количественной характеристикой стала являться масса тела. Соединение идеи телесности и движения привело к тому, что движение телесной материи можно было описать и понять путём наделения самого движения некими количественными атрибутами, как ею наделили материю и сами тела. Это привело к возникновению и двух направлений в изучения и познании самого движения. Первое направление, связано с описанием и познанием самого движения, а второе – с описание и познанием движения материальной телесности, или того, что мы сейчас называем уже просто телом. Движение было положено ещё и как некое новое основание для описания телесной материи, поэтому стало рассматриваться уже в лоне самой этой телесности, что привело не только к появлению и выделению родов и видов материи, но ещё и к появлению соответствующих им родов и видов движения. Идею движения материи, развил в своих работах И. Ньютон, основной и главной из которых, стала его работа “ Математические основания натуральной философии”. В ней он вводит в физическую науку математический аппарат, который представляет в ней, как один из путей введения и определения количественных мер материи и самого движения, как движущейся материи. Они и стали являться основными количественными характеристиками как самой материи, так и её движения, а потому стали ещё выражать её уже и в форме движущейся материи. Это означало ничто иное, как подведение под описание и познания материи и движения математики, в виде алгебры, так и в виде геометрии.

В описании и объяснении движения, впервые математические соотношения между величинами его характеризующими, выявил и представил Г. Галилей, исследуя поведения тел при их падении на поверхность Земли. Для фиксации и определения времени он использовал свой собственный пульс. И. Ньютон уже использует при описании движения понятие импульса (не пульса). Если Г. Галилей использует при описании движения отождествление природного и человеческого, то И. Ньютон уже использует отождествление самой материи с её движением, тем самым, отождествляя различное, принадлежащее именно и только самой материи. Поэтому И. Ньютон называет её просто натурой. Материя для И. Ньютона выступает и является натурой, а движение – уже как её внешнее проявление в пространстве и времени.

Время выражает и отражает собой нечто периодическое, которое полагается, а потому ещё и составляет некую основу для его измерения, с целью определения, присущих ему характеристик, признаков, атрибутов и т.д. Отсюда следует, что время есть просто некая идея периодического, изменяющегося в природе, а потому и в самой материи. Вследствие этого время в статике просто не существует и его там просто нет. В статическом полагании оно есть просто множество мгновений, которые визуализируются с помощью пространственных точек. Такое представление времени, приводит к тому, что его можно измерить, положив в лоно протяжённости, вследствие чего время в таком полагании уже само становится протяжённым, а ещё и ограниченным. Этим же качеством обладает и пространство. Протяжённость времени начинает отражать и нести в себе свойство протяжённости уже и самой материи.

При описании и объяснении движения И. Ньютон вводит понятие скорости движения тел. Для её введения необходимо было определить количественную меру ещё и самой материи. Вследствие того, что материя и тела протяжены, а также ещё и совершают присущие им движения, необходимо было разработать математический аппарат изучения и описания уже самого их движения. Так как материя к тому времени уже имела свою количественную характеристику, которой являлась масса, несущая в себе ещё и качество материальности, необходимо было ввести ещё одну характеристику, которая бы являлась некой количественной характеристикой уже самого движения. Все это приводит к тому, что возникает возможность отрыва движения от материи и рассмотрение движения не путём деления на части, как в случае описания и изучения материи, а путём подведения под неё некого нового математического аппарата, позволяющей описать движение материи в её уже протяжённой форме, а потому и в форме тела.

В основу построения нового математического аппарата И. Ньютон полагает пространство и время. Материя в таком представлении начинает играть роль некого визуализатора движения, выступать в нем как некая неизменная и неделимая, но уже и как минимизированная субстанция, к тому же ещё и геометризованная в точку. Именно это позволило И. Ньютону рассматривать движение только по отношению к пространству, отождествив его ещё и со временем, путём введения понятия “флюксии”. Позднее “флюксия” И. Ньютона превратится в понятие корпускулы. В. Лейбниц вводит в отличие от И. Ньютона понятие бесконечно – малой величины, которая на пространстве является ничем иным как отражением его философской “монады”. Все это привело к тому, что материя, тело, движения, пространство и время стали тождественными в этой точечной геометризации, которую использовали при введении основной характеристики движения – скорости. В точке все эти понятия просто являются тождественными и равных мерах, различаются разве, что только своей размерностью, как единицами измерения. Устремление к точечности или к точке задаёт нам то, что мы понимаем как движение, т.к. в точке вообще – то нет движения, как нет в ней и самого времени. Отсюда следует, что мы можем наделить точку уже любыми атрибутами и количественными характеристиками. В настоящее время мы имеем именно такую точку, которая имеет и несёт на себе множество количественных, а ещё и материальных атрибутов. Оказывается, что по отношению к тому или иному качеству, точка проявляет себя то, как масса, то, как заряд, то, как квант, то материальная точка, а то и просто – частица, корпускула и т.д. и т.п. Точка стала минимизированной, материализованной носительницей всего того, что на неё полагается, а также ещё и всего того, что может быть в неё ещё дополнительно положено. Точечная мера есть некая единичная мера того или иного материального объекта, выраженного и несущего в себе некий количественный, да, ещё и материализованный атрибут. Такое представление движения привело к тому, что материю уже можно было наделить числом, т.к. в своей индивидуальности точка выступает и как носительница единичной меры. Отождествление точки и числа привело к тому, что точка стала отождествляться, просто соответствовать неким событиям, а то и просто в него превратилась и стала нести в себе не только пространственную, но ещё и временную интенции. Более того, она соединила в себе ещё геометрию и алгебру, стала неким геометризованным числом, являясь при этом ещё и числовой точкой. А это уже есть ничто иное, как моделирование материи и движения, осуществляемое путём наделения их некими математическими атрибутами и характеристиками, которые стали замещать сами природные реальности на математические символы и знаки. Отсюда и наше понимание модели. Модель есть математизированная количеством материальная объективность или геометризованная материальная объективность.

Подведение под само движение материи, а, точнее сказать, понимание движущейся материи в форме математической точки, наделённой теми или иными характеристиками или атрибутами, как некими параметрами и стали составлять основания её изучения и познания. Они, с необходимостью, приводили к тому, что и сама природа должна быть смоделирована, а потом ещё и сконструирована. Именно такие полагания лежат в основе моделирования материи и самого движения. При качественном описании и познании природы, например, как это имеет место в биологической науке, моделей не существует, да их в ней просто и не построить, потому что в ней нет элементов, несущих на себе меру или же просто, способных вместить её в себя. Поэтому в ней выделяются только механизмы и процессы функционирования той или иной материальной структуры. Говорить о моделирование живых структур в таком представлении едва ли возможно. А потому возможно ли вообще говорить о моделировании живого? Ведь, модели появляются только тогда, когда мы под природные реальности подводим математику, путём наделения их теми или иными мерами, числами или же геометрическими фигурами, формами. Отождествление моделей с природными реальностями приводит к тому, что мы абстрагируемся от того или иного, присущего им качества, создавая тем самым уже некую модель или же конструкт этой природной реальности. Это абстрагирование и есть идеализация материи, осуществляемая путём наделения её количественными атрибутами. Поэтому при анализе движения материи, мы говорим о количестве материи и о количестве её движения. Количество движения выражается через количество пространства и количества времени. Но для того, чтобы не потерять материю, мы проводим “негацию” времени. Эта “негация” времени выражена в количественной определённости самой скорости, как некого отношения количества пространства ещё и к некому определенному количеству времени. На это указывает математическое соотношение для определения скорости движения. “Негация” времени приводит ещё и к тому, что на пространстве, время начинает проявлять себя, как некая “текучесть”, но уже самого пространства, а в мере становится просто неразличимо, а то и просто тождественно ему. Различие их достигается только путём различия, используемых средств измерения, которые несут в себе ещё и их размерности, выраженные в определенных единицах измерения. Вот почему мы постоянно приписываем физическим величинам единицы измерения, потому что именно они позволяют нам определить различное в едином, которым, как оказывается, является просто сама движущаяся материя, наделённая ещё и числом. Поэтому у И. Ньютона пространство и время являются абсолютными и неизменными. Эта абсолютизация, с одной стороны, – материи и её количественных атрибутов, а, с другой стороны, движения и его количественных атрибутов. А это в свою очередь приводит к тому, что изменяется и сам подход к понятию и определению массы материи и как следствие этому самой массы тела. Масса, стала пониматься как множество точек, которые в сумме дают массу всего тела, а потому массу уже самой материи. Это, в свою очередь, стало означать, что материя ограничивается или же просто ограничена некой определенной формой, в качестве, которого и стало выступать тело. Под массой тела стали понимать ещё и массу всех точек, его составляющих. Так родилась ещё одна модель, которую в физической науке стали называть моделью абсолютно твёрдого тела. Сама минимальная точка – масса получила название молекулы – маленькой массы. Это есть ничто иное, как материализация точки через понятие молекулы. Введение молекул привело к возникновению молекулярной модели строения вещества, а также и самих тел.

Оказывается, что и при изучении движения материи также возникают некие два направления. Первое – связано с изучением, собственно, самого движения, в котором материя “негируется”, представляется в виде точечной массы, а второе – с “негацией” движения, изучением внутреннего строения материи в её телесной форме, состоящей, в свою очередь, из некого множества молекул как точечных, маленьких масс. Они ещё составили два самостоятельных учения о строении материи, тел и вещества. Укажем, что в квантовой механике мы сталкиваемся с подобной ситуацией, которую только что рассматривали в лоне ньютоновских представлений. Эти два направления проявили себя в виде описания уже некой новой модели, получившей название волны – частицы или которую просто называют квантом. Частица стала точечной моделью, а волна – некой развёрнутой моделью этой её отёчности. Если в классической механике меры пространства и времени однородные, потому что несут и проявляют свою точечность, то в квантовой механике эти меры уже неоднородны и несут в себе некую непротяжённое – протяжённую точечность. Можно сказать, что в квантовой механике их просто нет. Точка есть представитель линии, но не является представителем волны, хотя мы можем представить её в виде некого множества точек. В отличие от прямой линии волна имеет пространственную конфигурацию и ограниченность, а потому является визуализированной формой движения, выраженного на двухмерном пространстве, которое уже, вообще – то не является однородным. В то время как линия, хотя и является видимой формой, но выражает собой только одномерное и однородное пространство. Поэтому в квантовой механике невозможно ввести понятие скорости, а потому в ней говорят об операторе скорости. Именно в этой связи возникает двойственность, а из неё и двойственное толкование поведения квантовой материи. Ведь, в ней мы имеем дело с одномерной материей – точкой и её двухмерным движением – волной. Разрешение этого противоречия возможно двумя способами. Первый способ, связан с простым сведение волны к точке, являющейся её одномерным аналогом, а, второй – с подведением самой точки под двухмерное движение или волну. В физической науке первый способ связан с колебаниями, а второй – так и не нашёл своего приложения, хотя его часто изображают как некое пространственное представление самих колебаний, которые называют также волной. Если считать, что время есть некая текучесть пространства, то тогда колебания на таком пространстве проявляют себя уже в виде волны. Это говорит о том, что сами колебания есть простейшая форма движения, которое реализуется материей уже на двухмерном пространстве. Его нельзя получить путём простой суммы или простым соединения двух одномерных пространств.

Успехи в анализе движения материи стали возможны только в результате создания нового математического аппарата, который в лоне математики получил название функционального анализа. Так в лоне физической науки возникает понятие функции, которая приходит на смену числа, линии и формы. Это стало возможным в результате объяснения и описания движения с помощью пространства и времени. Функция стала нести в себе новый вид синтеза алгебры и геометрии, который является ещё и неким синтезом линии и числа, называемого числовой линией или же системой координат.

С открытием электрических и магнитных явлений возникла необходимость создания уже нового математического аппарата для изучения и описания, этих явлений, который с необходимостью, позволял объяснять уже непрерывные свойства материи, полагаемой в виде поля и представляемым уже в виде линий, а не в виде точек. Математический аппарат описания движения, разработанный И. Ньютоном, не позволял этого сделать. Это означало, что описать явления непрерывности путём геометризации его точками или линиями поля вообще невозможно. Необходимо было разработать новый математический аппарат описания не тел, материи и веществ, а уже самого поля. Поле, понятие которого впервые ввёл в физическую науку М. Фарадей, представлялось как некая среда, через которую осуществляют своё взаимодействия электрические заряды. Подведение под электричество математики, привело к тому, что количественной мерой электрической материи стал выступать заряд, минимальное количество которого и было названо электроном. В отличие от массы, заряд имеет своё некое уже минимальное количество. Электрон есть модель заряда, точнее сказать, он есть просто точка, наделённая зарядом. Отметим, что в данном случае речь идёт о неких видах материи. Этими видами материи является массивная и электрическая материя. О том, что это есть некие состояния материи, вообще не идёт речи. Поэтому современная наука имеет дело с дифференциацией материи на виды, а не с её переходами в различные состояния. Только в переходах мы имеем дело с неделимой, целостной материей, а в видах – уже с дифференцированной, разрушенной и мёртвой материей.

Попытки описания и объяснения поля через понятие силы не привели к существенным результатам, поэтому в основу его описания была положена некая новая модель представления поля в виде точек, численное значение и величина которых менялась в зависимости от протяжённости до источника поля, которым и стали считать электрический заряд. Это привело к тому, что и в лоне самой математики возникает некое новое учение о числовых рядах, с помощью которых и стали совершать попытки объяснения поведения и описания уже самого поля.

Понятие заряда очень тесно связано с понятием самого ряда. Сравните понятия заряда (за – ряд) и понятие – ряд. Теория рядов не позволила объяснить поле, т.к. поля проявляли себя, обладая не только свойством притяжения, но ещё обладали и свойством отталкивания заряженной материи. Это означает, что поля имели некую направленность при своём взаимодействии. Учёт этой направленности привёл к тому, что для характеристики полей ввели понятия вектора как уже направленной величины. А это уже означало ничто иное, как переход от точечного представления полей к направленному представлению, носителем которого стала являться уже геометрическая прямая линия. Так появляется понятие векторного поля, а вместе с ним возникает и учение о векторных полях. Теорию векторных полей разрабатывают в рамках учения об электромагнитном поле. Её создаёт и строит Д. Максвелл. В математике это направление стали просто называть теорией векторных полей. Но, кроме учения о поле, в рамках учения о рядах, возникает ещё теория групп, которая развивается и оформляется, пока только, в лоне самой математики. Подведение теории групп под учение о поле привело к рождению тензорного анализа, в котором в качестве основного объекта стала выступать группа, представляющая собой некую таблицу или матрицу, в которой величины распределены уже в неком определенном порядке. Позже, тензорный анализ составил математические основы описания полей, с точки зрения некой единой теории, названной единой теорией поля или теории гравитации А. Эйнштейна.

Мы представили в этом небольшом анализе математики и физики весь, имеющийся аппарат, который использовался при описании и познании различных видов материи. Более того, мы представили ещё и основные этапы развития математических способов и методов познания, используемых физической науки, а также ещё и в развитии самой математики. Из него хорошо видно, что все наше познание осуществлялось путём моделирования материи и её видов, с использованием того или иного математического аппарата, развития и изменения которого, в свою очередь, осуществлялось именно в лоне идеализации и моделирования самой материи, а также и вещества. Но моделирование материи требовало для себя природных реальностей, а потому материя объективизировалась уже путём подведения под неё, то одной, то другой количественной характеристики, которая бралась из самих природных реальностей, но полагались, как присущая только самой материи, выступающей ещё и в неком своём новом качестве, называемом природой. Без этого невозможно было использовать математический аппарат, т.к. в противном случае, мы находились бы только в рамках самой природной реальности, а не в её идеальных видах, которыми является реальная материя, её предметность и объективность. Поэтому, мы говорим, что естествознание есть учение о естественном, положенное в лоно или уже некие рамки количества, а ещё и объективизированного этим количеством, несущим в себе те или иные характеристики материи, а также и её различных телесных форм. Поэтому в рамках количества, мы говорим о естественном как о материи, а в рамках качества – о естественном как уже, о самой природе.

В рамках предметности учение о естественном есть простое установление качественных различий познаваемых. Поэтому предметность есть некое более общее качество, чем объективность, потому что их отличие коренится в том, что предметность несёт в себе некое более общее качество, чем объективность, несущая в себе качество некого объекта, положенного в лоно общего количества. Поэтому можно говорить о таком качестве как о “качествовании” познаваемого в лоне того или иного определенного количества. Поэтому, мы можем говорить о системности в лоне предметности и о модельной системности уже в лоне самой объективности. Например, материальность природы выступает как её предметность, а телесность – уже как её объективность. Предметность требует установления факта появления или рождения существующего, того, что перейдёт в лоно своего существования, а затем станет ещё и самим сущим. Объект есть некая данность, положенная как тотальность, а потому не требует своего рождения, т.к. уже является существующим или просто сущим. Он находится вне лона рождения, а потому и вне лона смерти, поэтому и качествует как некая мёртвая и вечная тотальность. Отсюда и название Г. Гегелем материи как застывшего интеллекта.

Эти два способа понимания природы и материи просто нельзя смешивать. Оказывается, что их часто просто смешивают, а то и просто отождествляют. Это связано с тем, что полагание предметности приводит к тому, что мы изучаем её уже в лоне объективности, а потому полагание объективности приводит к тому, что мы познаем в её лоне уже некую предметность. Утверждая некое одно в нашем познании, мы на самом деле утверждаем и изучаем ещё и некое другое, противоположное ему, и наоборот. Об этом мы уже не раз говорили, а также, ещё и показывали это в нашем изложении. Соединить их вместе мы не в состоянии и просто не можем, т.к. это связано с тем, что мы не можем выйти за рамки троичности, потому что только дошли до неё. Находясь в лоне монолектики и диалектики, мы будем постоянно сталкивается с такого вида апориями или антиномиями. В современной науке их называют просто проблемами. Самое удивительное в этом то, что мы часто идём либо на отождествление одного и другого, либо просто подводим одно под другое, совершая при этом “негацию” одной сущности в некой другой сущности. Оказывается, что есть ещё один метод, с помощью которого можно соединить как качественные, так и количественные стороны познаваемого. Пока только укажем на то, что он стоит на одном очень важном представлении, а также основании, а ещё и понимании познаваемого, которым является непосредственно уже сама природная реальность, взятая в своей неповторимой индивидуальности и единственности. А пока нам приходится использовать то одно, то другое, выступающими в виде либо полного отождествления одного и другого, либо “негации” одного в другом, часто понимаемого, а потому и представляемого как деление познаваемого на противоположности или на простые части. Поэтому в математике, физики и естествознании мы просто используем, в основном, способ сведение одного к другому, а ещё и определение одного через некое другое. Так в физической науке, удалось связать квантовую и классическую механики путём “негации” квантовой постоянной. Аналогично этому, мы достигаем сведения релятивистской механики к классической, путём совершения “негации” скорости света. Все это указывает на то, что в познаваемом, мы берём только одну или максимум две его стороны, которые и составляют его некие качества. Оказывается, что если этих сторон две, то мы спешим осуществить их синтез и свести к некой одной, или единой, как присущей им обоим стороне. Вот почему естествознание мы сводим либо к физике, либо к химии, либо к биологии, либо ещё к чему – то. В настоящее время его сводят уже к экологии, а порой и просто к какому – нибудь частному, прикладному направлению, например, технике и её технологиям. Анализ, проведённый нами выше именно на это, указывает, а ещё и показывает нам это.

Возвращаясь к математической и физической наукам, мы можем сказать, что обе эти науки развивались и развиваются в неком своеобразном единстве. Это их единство проявляется в том, что подведение под физическую науку математики, привело к количественному познанию материи путём её атематического моделирования или конструирования. В результате такого представления мы пришли к представлению о мире как о некой модели, в которой нет ничего кроме различных структур, линий, точек, линейных точек, числовых и матричных объектов, которые впоследствии создали, а затем и составили техническую, механическую модель не только мира, но ещё и самого человека. Познавая природу, мы “негировали” в ней самого человека. Но именно через эти модели мы его ещё и проявляем. Правда он трудно узнаваем в них, но при желании его все – таки можно в них отыскать и обнаружить. Кроме этого проявления, мы объективизировали себя ещё через математику, вкладывая в неё простое отождествления своей собственной формы с формами материального мира.

Отметим ещё раз, что рождённое и то, как оно рождается было выявлено, именно, в лоне учения о природе или физике, которая в материальной объективности и стала представлять собой ещё и естествознание. Нам пришлось провести анализ математики и физики совместно для того, чтобы выявить их различие и присущее им сходство. Кроме этого, в лоно учения о естественном, появляется некий новый подход к изучению и познанию материи, которым и является систематика, переросшая, в настоящее время, в учение о системах. Говорить о том, что естествознание является системой естественных наук пока что рано, но уже в этом, представленном анализе, выявлены некоторые закономерности, проявляющие себя как в математике, так и физике, в этом новом, общем для них лоне – естествознании. Это мы и постарались отыскать, и выявили в своём анализе математической и физической наук. В следующем разделе мы представим систему естественных наук, а сейчас, перейдём к анализу химической и биологической наук, с целью выявления их системности.

2.2. Химия.

Рождение химической науки связано с изучением процесса горения веществ, точнее сказать, с той субстанцией, которая непосредственно отвечает за процесс горения. Её назвали флогистоном. Изучение флогистона привело к тому, что были выявлены условия, при которых возможен сам процесс горения, а также необходимые для его осуществления вещества. Развитие учение о тепе, которое, как оказалось, тесно связано с самим процессом горения. В процессе горения образуется тепло, которое в виде теплорода было положено уже физической наукой, мало чем отличалось от флогистона, которым оперировала химическая наука. Различие этих двух субстанций состояло в том, что одна из них, непосредственно, отвечала за сам процесс горения, а вторая – за результат этого процесса, в котором образовывалось тепло и свет. Отождествление теплорода и флогистона привело к тому, что при горении, как процессе образования тепла, оно стало той субстанцией, которая способствовала ещё и изменению свойств тех или иных веществ, а то и их самих. Флогистон же этим свойством не обладал. Вследствие чего химическая и физическая науки стали стартовать в познании и изучении тепла с одной и той же субстанции, названной теплородом, а чуть позже просто теплом. Поведение тепла связали с поведением неких материальных носителей, которые назвали молекулами, являющимися ещё и мельчайшими представителями материи, тел и веществ – маленькими массами.

С развитием молекулярного учения данный процесс стал, рассматривается уже с позиций молекулярного строения вещества. Но вследствие того, что невозможно было объяснить с помощью силового взаимодействия молекул сам процесс горения, молекулу стали считать неким уже сложным образованием, имеющим своё внутреннее строение, состав и структуру. На это указывала сложная зависимость силы взаимодействия между молекулами, которая, как оказалась, очень сходна с поведением электрической силы, действующей между заряженными телами и частицами – зарядами. Также как и в случае электрических зарядов, которые обладают свойством притяжения и отталкивания, молекулы при своём взаимодействии обладали сходными свойствами. Для объяснения строения молекул и их взаимодействия, была использована электрическая модель взаимодействия зарядов. Но если молекула и несёт в себе заряд, то, это ещё не означает того, что она является заряженной частицей.

Изучение электрических и магнитных процессов привело к тому, что проблему излучения света телами при их нагревании стали связывать со скоростью движения неких особых частиц, которые назвали атомами. А это в свою очередь привело к тому, что молекулу стали считать, состоящей из атомов. Но в силу того, что молекула является все – таки составной частью материи, она является также и составной частью строения веществ, тел и самой материи. До появления атома, уже существовало учение о горении и о том, что вызывает сам процесс горение веществ. Этот процесс связали с тем, что в горении принимает участие некое особое, невидимое вещество, которое и назвали флогистоном. Об этом свидетельствовали ещё и опыты, приведённые учёными. Ими было открыто, что при наличии флогистона процесс горения осуществляется и протекает, если же его нет, то вещество перестаёт гореть, или вообще не горит. Исследования процесса горения привело к тому, что было выявлено вещество, отвечающее и за сам процесс горения. Как оказалось, этим веществом является кислород. Более того, был выделен ещё и углерод, уже как некий конечный продукт самого процесса горения. Вследствие того, что эти вещества являлись не видимыми нам, их назвали газами. Название углерод связано с конечным продуктом процесса горения, отсюда и его такое название. Понятие углерод стало нести в себе конечность, или окончание процесса горения, превращение вещества в уголь, а также как рождение (род) угля (уголь) из вещества.

Мы, привели подробно это пример в связи с тем, что, с одной стороны, горение есть процесс, в результате которого образуется некое новое вещество, названное углеродом, а, с другой – само вещество в процессе горения переходит в некое другое вещество, отличающееся от первоначального тем, что имеет некую другую форму и не обладает свойствами первоначального вещества. Кратко можно сказать, что горение есть процесс уничтожение материи и вещества. Мы не будем говорить о его использовании, хотя горение играет одну из важнейших ролей и в других видах человеческой деятельности. Но факт остаётся фактом. Вещество при горении переходит из упорядоченного состояние в некое неупорядоченное состояние. Эти две стороны процесса горения приводят к тому, что при его изучении и самом процессе превращения вещества возникают два направления. Первое направление связано с объяснением строения вещества, участвующего в процессе горения, а второе – с объяснением того, как рождается новое вещество и как оно переходит в некое другое вещество. Именно изучение и исследования самого процесса горения привело к рождению химической науки. Поэтому её определяют как науку, изучающую превращения вещества, совершаемого в процессе горения. Превращение вещества связано с тем, что в результате смешивания различных веществ, возникают новые виды вещества, рождение которых связано и с некими воздействиям одного из них на другое вещество. Эти воздействия в лоне превращения вещества получили название – химические реакции. Учение о химических реакциях стало составлять основу динамики химической науки, т.к. именно через них осуществляется переход одного вещества в другое, или же изменения строения и структуры самого вещества. Так в лоне химической науки появляется учение, или новый раздел, называемый химическими реакциями.

В химической науке, как и в физической науке, мы можем выделить два основных направления. В физической науке ими являются изучения материи и движения, а в химической науке – изучение вещества и реакций. Но, для построения теории превращения вещества необходим был метод, который позволил бы разрешить саму проблему превращения веществ.

При изучении процесса горения было выявлено различие в массах веществ, участвующих в процессе горения, а также веществ, образовавшихся после процесса горения. Простые расчёты показывали, что масса вещества остаётся постоянной, если учесть, все образовавшиеся в процессе горения вещества, компоненты. Поэтому каждый из трех компонентов участвующих в процессе горения был наделён определенной массой, качественные различия которых установили введением определенных знаков, которыми стали являться не числа и геометрические объекты, а просто буквы латинского алфавита. Сами элементы или компоненты, стали нести латинские названия, первая буква которых и стала являться носительницей их имени. Например, кислород – О, углерод – С, водород – Н и т.д. Такое представление элементов требовало и некого нового подхода к описанию самого вещества, представленного в виде буквенных обозначений. Более того, представление веществ через элементы, привело к тому, что они стали представлять собой ничто иное как простую сумму элементов. Под ними стали понимать и атомы, и молекулы веществ, участвующие в процессе горения. Открытие молекулярного строения вещества привело именно к такому представлению и элементов, участвующих в образовании тепла при горении. Сами молекулы первоначально несли в себе химическую символику, а затем с открытием атома её перенесли и на атомы. От молекулы как минимальной массы вещества, совершается переход к атому как минимальной массе, через которую определяется как масса самой молекулы, так и массы всего вещества и тел. Так произошло рождение не только способа описания химических элементов, но и определения их строения через конкретные химические элементы. Соединение этих элементов привело к рождению структурных форм, которые и составили основное направление развития химической науки, а также ещё и некого нового вида представления химического вещества. Каждому веществу стало ставиться в соответствие его структурная форма или структурная формула. Говоря проще, это есть поиск формы, соответствующей тому или иному веществу, осуществляемого путём комбинирования составляющих его элементов. Так, например, хорошо известна структурная формула воды, имя которой – Н₂О. Выраженная через химические элементы, она имеет следующий вид: Н – О – Н. Чёрточки между элементами означают связи, которые удерживают элементы (атомы) в молекуле. Кроме этого, такое представление вещества приводит к тому, что процесс рождения нового вещества можно представить в виде уравнений, получивших название уравнений химических реакции. Для этого стали использовать простейшую математику. Это уже есть подведением математики под процессы превращения вещества, а потому и под саму химическую науку.

Так абстрагируясь и уходя от самого процесса горения, химическая наука переходит к описанию и объяснению превращения вещества уже в рамках молекулярного, а затем и атомного его строения вещества. Описания и объяснения превращения вещества стали составлять уравнения реакций, отражающие собой закон сохранения массы. Используя разницу масс химических элементов, Д. И. Менделеев строит первую систематику, выражая её в виде периодического закона. Так в химическую науку проникает способ систематики, не то, что мы имели у К. Линнея и Ч. Дарвина как систематики живого, а уже не живых, химических элементов. Систематика, а точнее, периодический закон, Д. И. Менделеева очень схожа с алфавитом, который представляет собой некую упорядоченность, периодичность расположения звуков и соответствующих им символов и знаков. На современном математическом языке этот вид систематики есть матричное (табличное) представления элементов строения вещества.

Кроме подсчёта количеств, химическая наука выявляет структуры вещества, представляя его в виде структурных схем и формул. Это приводит к тому, что в лоне самого вещества выделяется некий его новый вид вещества, называемый химическим веществом и который рассматривается с точки зрения его атомного строения, минимизированным носителем, которого начинает выступать уже сам химический элемент. Так переходя от молекулы как некого основания химической науки к атому как новому её основанию, совершается процесс формализации как одного, так и другого основания в понятие химический элемент. Это означает, что под химическим элементом стали понимать ещё и сам атом. Так в систематики, были представлены все имеющиеся атомы, из которых состоит вещество, что привело к возникновению конкретных понятий, таких как атом водорода, кислорода, азота, гелия и т.д. Но это означало ещё и то, что на смену динамики химической науки приходит статика, связанная с введением в лоно химической науки понятия химического элемента. Через него и посредством его, химическая наука приобретает статику, а затем ещё и превращается в технологию изготовления веществ с некими уже заданными свойствами. Именно такова и в этом динамика химической науки сегодняшнего дня.

Развитие физической науки привело к тому, что атом из неделимой частички материи превращается в её составной элемент. Дальнейшее движение в изучении атома привели к тому, что атом, так же как когда – то молекула стала, представляется уже с точки зрения своего внутреннего строения и структуры, образованной ядрами и электронами. Это в свою очередь привело к появлению понятий физического и химического атома.

Физическая наука приходит к идеи атома путём открытия и исследования явления излучения света. Объяснение и исследования явления излучения света, привело к тому, что излучения, связано с самим атомом, а также с проявлением его неких особенностей внутреннего строения. Так Э. Резерфорд, исследуя строения атома, приходит к выводу, что атом состоит из положительно заряженного ядра и отрицательно заряженных электронов. Строение атомов было выявлено и представлено, но объяснение того, как атом излучает свет дал Н. Бор.

Такое представление атома позволило и его самого представить в виде некой структурной схемы. Но вследствие того, что атом является динамической структурой, в химической науке он представлен уже как статический элемент. Именно это позволило изображать вещество в виде структурных схем, выражающих его атомное строение. Именно своим изображением или представлением стали различать физический и химический атомы. В физике атом не есть статический элемент, потому что тогда он не будет обладать способностью излучать свет, в химии он представлен именно в статике, т.к. проблема излучения света не решается химической наукой.

Дальнейшее развитие химической науки происходит в направлении выявления атомного строения вещества и его представление в виде структурных форм, формул и математических соотношений. Расположение одних атомов по отношению к другим является ничем иным как различием строения и самих веществ. Примером, этого являются алмаз и графит. Кроме расположения атомов, вещества различались ещё и по составу, входящих в них атомов. Так изучение строения атомной материи привело к тому, что расположение атомов вещества стало проявлять себя и на самой внешней форме тела. Это связано с тем, что определенному расположению молекул и атомов вещества, соответствует та или иная структурная форма, которая, с необходимостью, должна быть схожа с внешней формой самого тела. Эта структурная форма выражает собой некую геометризацию расположения атомов и молекул тела и вещества. Геометризация в виде тех или иных фигур составила основу геометризации самих химических тел. Это привело к тому, что химическая наука от изучения превращения вещества перешла к изучению и описанию их строения. Разве это не говорит нам о том, что пространство является информационным! Такое представление пространства, приводит к тому, что на нем можно распределять атомы в виде той или иной геометрической формы или же в виде той или иной их конфигурации. Атомы на пространстве стали иметь возможность соединятся в некие определенные структуры, которые приводят нас к понятию химического соединения или химической структуры. Но, одним из главных вопросов в учении о химических соединения, становится вопрос о том, как атомы соединяются между собой, образуя молекулы, вещества и сами тела. Оказывается, что объяснить это в рамках предыдущего анализа химической науки мы просто не можем. Этот вопрос есть основной вопрос химической науки, состоящий в выявлении того, как происходит превращения одного вещества в другое. И вот оказывается, что в результате соединения атомов и молекул, вещество переходит в некое другое вещество. Это другое вещество не есть переход вещества в некие другие состояния, как это имеет место в физической науке, а переход именно в другое вещество. Например, переход алмаза в графит и, наоборот – графита в алмаз. Различие физической и химической наук состоит в том, что физическая наука устанавливает те состояния тел, вещества и материи, в которые они могут, переходит, а химическая наука – то, как одно вещество превращается и может превращаться в другое вещество.

Изучение химических реакций привело к тому, что переход одного вещества в другое осуществляется либо его разложением, либо присоединением к нему элементов других веществ. Поэтому способность разложения и соединения веществ, в результате которых происходит образование нового вещества, или же веществ, получило название химической реакции. Под действием тех или иных веществ или же путём воздействия на них света, тепла, электричества и т.д., происходит превращения данного вещества или тела.

В изучении молекулярного строения вещества выделяется ещё одно направление. Хотя, это направление в химической науке всегда было и им является создание веществ с заранее заданными свойствами. Оно привело к тому, что в лоне химической науки появляется некое подобие техники, которая в ней нашла своё выражение в виде технологий получения веществ с заранее заданными свойствами. Технология производства веществ требует создания устройств, с помощью которых можно получать то или иное вещество уже с заданными свойствами. Осуществляется это с помощью тепла. В более общем случае – с использованием различных видов энергии материи. Все это приводит к рождению химических технологий производства стали, чугуна, синтетических волокон и т.д. и т.п., а это в свою очередь порождает химические отрасли промышленности, производственной и бытовой химии.

Различие техники и технологии состоит в том, что техника создаёт движение материи, делает её движущейся материей, технология же изменяет материю путём её превращений в другие виды. Если не понимать этого, тогда невозможно понять, что состояния материи не есть её превращения, потому что их изучает, исследует и познает физическая наука. Говорить о физических технологиях неверно и неправильно, т.к. само понятие технологии зародилось именно в лоне химической науки. Техника химической науки и есть технология. Укажем, что материя в этом случае рассматривается как неживая, а потому понятие технологии не применимо к биологической науке вследствие того, что её лоно изучения составляет живое, являющиеся одним из основных, если не единственным состоянием материи. Понятие технологии не отражает в себе изменений, связанных непосредственно с человеком, т.к. человек есть система, которая изменяет свои состояния и которые не связанны с переходами в другое существо или же вещество. Последнего в отношении человека мы до сих пор пока что не наблюдали. Непонимание этого привело к тому, что даже в современном образовании стали использовать понятие технологии, не понимая при этом того, что она на самом деле в себе несёт и к чему направляет человека. Неважно, что мы понимаем так, как нам хочется это понимать, ведь, суть и сущность все равно вернёт нас к тому, что мы брали в качестве исходного и что в него полагали изначально. А потому технологии, применяемые к человеку, несут в себе, подчеркну это особо, независимо от нас, то, что положено в них, как некая сущность, суть, смысл и содержание. Её мы уже представили в анализе самого понятия технологии.

В связи с объективизацией химической науки, в ней возникает некое новое направление, связанное с изучением самих технологических процессов. В рамках учения о естественном, химическая наука приобретает “естность”, которая выражается через объективность, несущую введением в неё понятия химический элемент. При этом химический элемент отождествляется с реальными природными сущими, являясь уже их некой химической моделью, хотя, и используется некий своеобразный, не математический вид его представления и познания.

Управление материальными процессами путём их моделирования приводит к рождению в лоне физической науки техники, а управление материальными процессами путём превращения вещества – к рождению в лоне химической науки технологии. Именно в рамках естественного, мы можем провести различие химической и физической наук, а также видов управления, техник”, которые они в себе несут. Мы не углублялись в химическую науку, а постарались выявить только её основания. Анализ химической науки показал, что она также как и физическая наука не несёт в себе системности, хотя в ней присутствуют некоторые виды систематик. Говорить о систематики, выраженной в виде периодического закона, едва ли уместно. В настоящее время её уже принято называть системой химических элементов Д. И. Менделеева. Но то, что принято, и на это указываю многие науки, дальнейшее их развитие изменяет это принятое, становится таким же переменным и с необходимостью изменчивым. То, что мы называем периодический закон системой связано с тем, что у нас нет в настоящее время оснований, которые бы позволяли нам говорить о химической науке как о некой системе. А потому мы просто говорим, что она есть система. Пока этих оснований нет, мы будем, подводим под понятие системы все, что нам захочется и заблагорассудится. Вот почему без оснований наши знания есть просто некий субъективный опыт, а потому просто являются только некими нашими мнениями, или мнениями того, кто такую систему создаёт или же стремится создать. Кроме этого, без оснований, мы не можем организовать знания в некую упорядоченную структуру, которую можно назвать системой. Но когда и в каком случае эта упорядоченная структура является системой мы выясним ниже. А пока покажем, что химическая наука имеет очень сходное строение с физической наукой, потому может быть также как и физическая наука является системой знаний о естественном. А теперь обратимся к биологической науке.

2.3. Биология.

Перейдём к анализу и выявлению основ биологической науки. С обнаружением и изучением клеточного строения вещества, как носителя живого и возникает биологическая наука. Рождение биологии и химии связано с переходом от познания материи к познанию вещества, а точнее, к телу, в котором содержится вещество, а не материя. Зарождение биологии связано именно с появлением систематики живого, а потому, можно сказать, что её рождение обязано, скорее, появлению самого метода систематики. Основу систематики биологии составляет родовидовые отличия одного живого существа от другого или же изменение внешнего вида отдельно взятого живого существа или же организма от других существ или организмов. Обратите внимание на огромное сходство в изучение живого и неживого вещества. Такой же подход использует и химическая наука.

Выявление и выделения рода, является одной из попыток объективизации живого, а потому объективизации и самой биологической науки. Объектом биологической науки становится клетка, являющаяся минимальным носителем живого. Отличительной особенностью живого вещества является то, что оно, с одной стороны, обладает самодвижением, а, с другой – изменяется без видимых внешних превращений. Это означает, что ни физическая, ни химическая науки не могут быть использованы для объяснения и понимания живого. Поэтому живое и становится некой новой тотальностью нашего познания. Эта её тотальность была ещё положена и в основу самой биологической науки.

В физической и химической науках движение возникает и осуществляется за счёт того или иного воздействия, в биологии, само живое обладает движением, называемое нами самодвижением. Самодвижение проявляется на клеточном уровне и связано с самопроизвольным делением клеток. Именно эта особенность клетки составила наше понимание живого вещества, а также и того, что есть само живое. На основе учения о клетки, были выявлены все существующие формы живого вещества. Отождествление клетки и живого вещества привело к тому, что предметом изучения биологии стало живое, а её минимизированным элементом и стала являться клетка.

Дальнейшее развития учения о живой материи связано с трудами и исследованиями К. Линнея и Ч. Дарвина. Ч. Дарвин в своих трудах представил эволюцию живого вещества, которая выражает собой некую последовательность изменения живого вещества. Это означало соединение родовидовых изменений с самой эволюцией живого. Род стал определять наследственные признаки, а вид – те изменения, которые происходят внутри самого рода. Именно эти понятия он выделяет и полагает в основу своего эволюционного учения. И здесь, как и в химической науке, систематика дала свои положительные результаты. Но продолжает развиваться учение о клеточном строении живого вещества. Изучается и исследуется состав клетки. Оказалось, что все клетки имеют очень сходное строение и состав, но в них есть и существенные различия. Так внутри учения о клетки выделяются два самостоятельных направления. Первое, из которого, связано с изучением её внутреннего строения, а второе – с делением и воспроизводством клетки. В этом есть нечто сходное с движением физического и химического вещества. Изучение внутреннего строения клетки в биологии и внутреннего строения материи в физики, привело к тому, что клетка стала иметь очень сложное строение, а самими простыми её элементами, носители живого, стали считать сперва хромосомы, а затем и гены. Оказалось, что хромосомы несут в себе изменчивость, а гены – наследственность, что в свою очередь приводит к рождению хромосомного и генного учений о строении живого вещества.

Дальнейшее развития учения о живом привело к тому, что гены и хромосомы также имели очень сложное строение и состав, но уже как химические соединения, которые состоят из более простых элементов, названных нуклеотидами. Изучение их структуры привело к тому, что они являются некими химическими соединениями, состоящие из вполне определенного набора химических элементов. Это привело к тому, что биология в своём развитии приходит к неживой форме материи, хотя, начинает своё движение из лона живого вещества. Как оказалось, не все химические элементы имеются внутри клетки. Сами нуклеотиды являются теми элементами, с помощью которых осуществляется синтез белка в клетке. Именно белок по Ф. Энгельсу есть та последняя степень, которая содержит в себе жизнь, а потому является носителем живого вещества. Его – то он и полагает в основу определения не только живого, но ещё и самой жизни. Отсюда Ф. Энгельс определяет жизнь как способ существования белковых тел. Здесь как нетрудно заметить происходит отождествление белка и живого, а потому живое есть то, что имеет белковую структуру. Нет белка, нет и живого. Но, в белке уже есть определенная информация о том, каким будет живое, а потому рассматривать его отдельно от самой структуры клетки вообще не имеет никакого смысла. Это связано ещё и с тем, что в ней есть элементы, которые синтезируют белок и в этом синтезе участвует и сама клетка. Вынесение белка из лона клетки означает построения механизма синтеза белка, после которого, мы не знаем, что дальше с ним будет, происходит. Поэтому мы идём на то, что начинаем рассматривать и конструировать живое точно так же, как конструировали и познавали материю в физической и химической науках. Изучения ядра клетки привело к выявлению его химического состава, основу которого составил углерод и его различные соединения. В химической науке мы говорили, что в результате горения образуется углерод, который есть конечный продукт процесса горения. Поэтому в химии все, что имеет углерод, было определено как неорганические соединения, а в биологии такие соединения образуют уже органические соединения. В силу того, что все же это есть некое соединение, в лоно химической науки оно было положено, как органическое и как неорганическое соединения, что привело к рождению органической и неорганической химии. Сама же биологическая наука остаётся на позициях генетики – учения о генах и начинает своё движение в направлении познания более крупных живых структур, таких как ткани, органы, организмы, животные, растения, биоценозы, геобиоценозы, вплоть до биосферы и ноосферы. Все это привело к тому, что в биологию начинают проникать объекты, которые не являются носителями живого. То, что связано с живым, ещё не означает того, что оно на самом деле таковым и является. Более того, род и вид, лежащие в основе систематики биологии не есть только ей присущие основания, т.к. под них можно подвести любое познаваемое. Вследствие этого биология, постоянно выходит за лоно живого, чтобы понять, что есть само живое. Но, этот выход приводит к тому, что живое становится неживым, а потому познать его в лоне биологической науки становится уже невозможно. Так учение Вернадского о биосфере как живой оболочки Земли, является ничем иным как оживлением земной поверхности. Но, это может быть просто выделение на Земле некой сферы или области, в которую он помещает живое. Это может быть ещё и помещение живого в некую геометризацию, или просто попытка геометризации живого, путём подведения под него некого геометризованного пространства, которым является сфера. Оказывается, что все это есть возможные варианты объяснения и понимания живого, в неких рамках его существования. А как мы уже не раз говорили и подчёркивали, что для понимания живого нам необходимы основания и метод, которые бы позволили понять и познать его. Свести биологическую науку к количественной теории или подвести под неё математику нам так и не удалось, хотя и была осуществлена попытка описания живого с помощью введения понятия биомассы. Но данное понятие вместе с понятием энергии указывает нам только на то, что биология начинает слишком сильно походить на физическую науку. Это неполное сходство связано с различием понятий и имён, которыми наделены биологические и физические сущности, а также и с тем, что физическая реальность может быть моделирована и моделируется, а биологическая – нет. Хотя её стараются смоделировать и поместить в некие статические конструкты, которые к живому вообще не имеют никакого отношения. Даже представление живого в виде системы иерархии не дало ничего нового в его понимании и объяснении, кроме того, что живое в ней превратилось в мёртвую, некую идеальную конструкцию. А потому биология так и остаётся на уровне выявления частных законов, с помощью которых описывает некоторые явления, происходящие с живым веществе и в живой природе. Это означает, а потому лишний раз указывает нам на то, что познать природную реальность с помощью моделей, мы просто не можем. С помощью их, мы можем представить природную реальность как элементы, которые также являются либо моделями, либо идеальными объектами, за которыми от нас ускользает не только живое, но и сама природная реальность. Поэтому остаётся только один подход в изучении и познании живого. Он состоит в том, что познать живое мы можем только через те основания, которые присущи именно самому живому. Это справедливо при описании и познании любой природной реальности. Выявить эти основания, мы сможем в лоне самой биологической науки на основе анализа методов описания и познания живого вещества. Но при таком подходе, мы сталкиваемся с одной трудностью, которая связана с тем, что тот, кто осуществляет познание сам является ещё и живым существом. Познающий, имеет время своего существования, которое к тому же ещё и ограниченно. Более того, живое ограниченно ещё и в пространстве. Мы также в нем ограничены. Самодвижение человека и всего живого есть проявление свободы в пространстве, а потому свести его к чисто физическому или химическому движению невозможно, конечно, если не использовать геометризацию его временем. Но эту геометризацию пока что никто не осуществил и не проделал.

Вся сложность познания живого связана ещё и с тем, что у нас нет динамики описания самой природной реальности, а потому её нет и для описания живого вещества. Динамика химии и физики, которой является движение как простое перемещение тел и частей их составляющих, не объясняет того, как происходят внутренние изменения в самих природных реальностях. Используя метафизику и проводя полагание внутреннего, присущего материи, телам и веществу вовне, в пространство, мы просто моделируем его с помощью геометрии или алгебры, а потому представляем в виде той, или иной модели. Как показал анализ биологии, она также не является некой организованной целостностью, а потому не представляет собой систему. Но структура и сам анализ биологической науки показал, что в ней есть некие закономерности, которые очень схожи с физическими и химическими закономерностями, выявленными нами. А потому обратимся к наукам, которые также считают естественными и рассмотрим их строение и структуру, а также выявим, имеющиеся в них основания, если таковые в них имеются и есть.

2.4. География.

В этом части нашей книги мы представим краткий анализ географической науки, а также выявим и выделим ещё и её основания. География в отличие от других естественных наук имеет свой собственный объект изучения, которым является планета Земля. География не имеет своего предмета изучения, а потому все лоно Земли и все, что на ней есть и находится, попадает в лоно её изучения и познания. Вот почему география всегда пополняется и будет пополняться всем тем, что появится на Земле и то, что на ней существует или же нами открывается. Появление географической науки тесно связано с эпохой великих путешествий и открытий, так называемых, сторон света. Именно путешествия и освоение новых земель привели к появлению первых карт морских путей, а ещё и карт, освоения этих новых земель. Появление карт связано с геометризацией земной поверхности, на которой и стали представлять в виде условных значков, имеющиеся на ней объекты. Так объект географии породил и способ описания самого себя, которым стала являться картография.

Развитие картографии привело к созданию и карты всей Земли – глобуса, на котором была представлена уже вся земная поверхность. Это означало геометризацию уже самой Земли в виде некой математической формы, которой и стала сфера. Так с помощью глобуса и на нем были зафиксированы все имеющиеся знания о земной поверхности. Отдельные участки Земли, также стали представляет в виде карт и на них стали наносить не только поверхность, но и все то, что на ней находится и есть. Это привело ещё и к появлению, так называемых, специальных карт, на которых изображались либо участки земной поверхности, либо интересующие человека земные объекты. Так возникли карты городов, дорог, водных ресурсов, распределения населения и т.д. и т.п. Метод картографии привёл к тому, что его стали применять и при изучении внутреннего строения Земли в геологической науке.

Кроме, всего того, что перечислено выше, география изучает ещё и климат Земли, перемещение воздушных масс и распределение их вблизи земной поверхности. Это привело к возрождению метеорологии, о которой писал ещё в своей физике великий Аристотель. Изучение воздушной оболочки Земли привело к открытию гидросферы, атмосферы, ионосферы, стратосферы и других сфер или оболочек Земли. С появлением социальных и экономических наук география поглощает и их своё лоно, превратившись сама в социальную и экономическую географии. С появлением промышленности появляется и география промышленности, а затем – транспорта, минеральных ресурсов и т.д. и т.п.

С анализом географической науки дела обстоят намного сложнее, чем с анализом физической, химической и биологической наук. Это следует из того, что объект своего изучения, она представляет уже некое множество различных, а также и чисто описательных сторон самой природы Земли, человека, человеческой цивилизации и социального мира. И даже все то, что появляется на Земле, уже становится притязанием географической науки. На это указывает хотя бы то, что с появлением экологии, появляется уже и некая возможность рождения ещё и экологической географии, как когда – то физическая наука в лоне географии превратилась просто в физическую географию. В самом лоне географии экология превращается в географическую экологию, являясь в ней ничем иным как одним из её разделов или же объектом её изучения и познания.

Представленный выше анализ показывает, что объект познания несёт в себе огромное разнообразия своих видов и сторон, а потому все они могут быть представлены и просто, как некая одна сторона объекта изучения и познания географической науки. Это приводит к тому, что, полагая объект, мы просто не в состоянии упорядочить все имеющиеся у нас знания о нем, тем более, те элементы, которые он в себя включает и несёт. Объект снимает эту упорядоченность и организованность, т.к. сам выступает уже в виде тех или иных качествований.

Говорить о географии как о науке можно только в смысле её чисто прикладного значения и назначения. Но, говорить о ней как о науке в том смысле, который несут, и имеет в себе другие науки, будет уже неверно и просто неправильно. Поэтому можно поставить вопрос о том, является ли география наукой, и если является, то, какие знания она нам даёт, и что мы в ней познаем? С точки зрения теории и методологии познания ответить на эти вопросы просто невозможно, а потому они вообще не имеет никакого смысла по отношению к географической науке.

Земля есть, и мы описываем и познаем то, что на ней есть и находится. Но, какие знания составляют в них географические знания и о чем эти знания? Говорить, что это есть знания о Земле не вполне правильно, т.к. знания о Земле выявляют ещё и геология, физика, химия, биология, а также огромное множество других учений и направлений, в них имеющихся. Знания о Земле как о планете, выявляет астрономия, которую также можно отнести к естественной науке. Что же выявляет география и какие знания она нам даёт, так до настоящего времени остаётся неразрешённой, а потому и просто открытой проблемой.

Мы представили вам элементы географии и объекты её изучения, но так и не выяснили, какие же знания даёт нам географическая наука. Но, быть может, нам прольёт свет на эту проблему другая очень близкая и схожая с ней по имени наука – геометрия. Давайте обратимся к ней.

Геометрия есть наука об измерении земной поверхности. География есть наука об описании земной поверхности. Если говорить об измерении земной поверхности, которую можно представить в виде линий и точек, с помощью которых можно воспроизвести все то, что имеется в геометрии, то точка и линия является ещё и тем, что составляет основания самой геометрии. Если в науке есть, то или иное основание, то только тогда мы можем говорить, что она является наукой. Но, что лежит в основании географии. Оказывается, что этим основанием является сама наша Земля, а мы изучаем её элементы, которых на ней бесконечное, а ещё и несчётное множество. Так что получается, что география есть ничто иное, как описания всего земного разнообразия без относительно к тому, чему принадлежит изучаемая ею индивидуальность, а ещё и тому, какая наука изучает и познает эту индивидуальность. Вот так чудеса, скажите вы! И это действительно это так, более того, это всегда имеет место и так всегда случается, если мы имеем дело с объектом познания. Именно на примере географии мы показали к чему приводит то, когда мы берём в качестве познаваемого саму природную реальность. В данном случае им является Земля, а не её некая модель, полагаемая ещё и как некий идеальный объект.

Способ картографии позволил заместить Землю неким идеальным и геометризованным телом, которое принимает в себя уже не некие математические объекты, а сами природные реальности, земные сущности, которым в соответствие ставятся ещё и некие символы и знаки. Многие из них являются чисто геометрическими фигурами, линиями или же просто их формами. Именно в географии происходит такое замещение, а потому мы рассмотрели её по отношению к геометрии. Такое сравнение можно провести по отношению к любой другой науке.

Оказывается, что такое положение в географической науке связано с тем, что хотя у неё есть способ описания её объекта, но он не является объективным способом описания Земли. Он не может быть объективным уже потому, что география имеет свой объект изучения и познания. Наука же познает и объясняет познаваемое путём его исследования, описания и изучения. В нашем случае география представляет собой не науку, а просто один из возможных способов описания всего существующего на Земле. Такое положение географии связано ещё и с тем, что под неё так и не был подведён ни один из существующих методов познания. Вследствие чего говорить о географии как о некой системе знаний не имеет никакого смысла. Более того, если считать её системой наук, то, тогда необходимо определить, что составляет эту систему, а ещё и то, является ли она сама системой.

Рассматривая географию в рамках учения о естественном, мы можем констатировать, что эта область знаний в силу своей неопределённости, но обладающая некой всеобщей ограниченной естностью, все – таки может быть включена в естествознание. Но, в лоне естествознания, география, с необходимостью, должна быть представлена уже в своём неком естественном качестве, стать ещё и учением о естественном.

Парадоксальность географической науке состоит в том, что она имеет природную реальность как основание своего познания. Этой реальностью, как мы выявили, является сама наша Земля. Но в силу того, что, хотя её и считают объектом, она таковым не является, потому что живёт своими вполне определенными состояниями, многие из которых до настоящего времени мы так и не понимаем, а то и просто не знаем. Она более предметна, чем объективна, хотя конечно, если под объективностью мы понимаем простую видимость, определяемую ещё и чисто нашим зрительным ощущением. Географическая наука показывает нам пример того, как мы имеем дело с самой природной реальность, которую, к тому же ещё и отождествили с объектом познания. Можно сказать, что не только отождествили, но и считаем тождественными. Чем больше мы узнаем о Земле, тем больше знаний мы должны включать в географическую науку и тем шире и разнообразней она становится. А потому необходимо понять рождение этого феномена науки, как некой науки наук, удерживающей в своём лоне все знания о Земле уже как о природной реальности, а не как о неком формальном объекте познания.

Географическая наука, имея дело с земными природными реальностями, не может считаться нами одной из наук, т.к. их основу составляют те или иные способы и методы формализации объектов их изучения, описания и познания. География более остро ставит проблему познания самих природных реальностей, чем науки, имеющие в своём арсенале формальный, количественный и математизированный аппарат описания и познания, в которых и через которые, мы представляем в виде объектов, моделей, представителей, носителей или же неких заменителей ею изучаемых и познаваемых природных реальностей. Но введение в географическую науку геометризации, привело к возможности геометризации и самих природных реальностей, существующих и имеющихся на земной поверхности. Понимание географии как науки, имеющей в своём арсенале статику и динамику, приводит к тому, что она становится схожей с другими естественными науками, а потому уже может составлять один из элементов и самого естествознания.

Статику географической науки составляют земные объекты, а динамику – метеорология, как движение воздушных масс на поверхности Земли.

2.5. Экология.

Экология или экологическая наука как некая область научных знаний появилась совсем недавно, точнее сказать, уже в настоящее время и сразу же приобрела статус науки. Как не удивительно, но таковой её считают и в настоящий момент времени. Полагают, что в основе её изучения лежат, некие отношения живого к неживому, человека к природе, к Земле, к собственному дому и т.д. и т.п. Само понятие экология несёт в себе некий двойной смысл, который скрыт в понятии экос – родина, дом и в понятии логия, логос – слово, часто подразумевающее под собой науку, или же просто заменяющее её им. А потому экология несёт в себе смысл учения, как неких наших знаний о родине, о доме, о … и т.д. и т.п. Обратите внимание на то, что в её определение входит то объект, то предмет, а то и просто её составляет некая предметная объективность или же объективная предметность. Экология очень похожа на географию, а потому, пора бы вам изобрести, господа учёные и экологическую географию. Более того, сами географы, по всей видимости, изобретут ещё и географическую экологию. Вот уж тогда, нам представят и дадут в руки поистине, бесценные для всего человечества науки и знания. Но раз мы объективизируем науку, тогда нам необходимо описать и познать именно её объект, а также ещё и выделить его и для самого нашего познания. Вследствие того, что экологию считают некой новой наукой, тогда, с необходимостью, должен быть представлен метод описания и познания, как её объекта, так и предмета её познания. Если ли в ней хотя бы какой – нибудь способ описания и познания её объекта, или же предмета, пока что, так и остаётся открытым. Оказывается, и так считают многие учёные, что если экология является наукой, то тогда к ней применимы и все, существующие методы, имеющиеся в других науках. Определяя науку, мы должны давать себе хотя бы простой отчёт в том, как будем познавать то, что полагаем в ней в качестве познаваемого. Более того, если мы говорим о таких науках как география и экология, то нам необходимо определить ещё и то, что они дают нам для дальнейшего развития наших знаний, а отсюда и самого нашего познания. Оказывается, что эти науки просто не учитывают развития нашего познания, а потому помещают в себя все, что имеется и в самом нашем познании. В них отсутствует самое главное, это преемственность знаний, а отсюда и преемственность самого нашего познания. А потому они устроены хаотически и беспорядочно. Вот почему о них мы говорили и говорим как о науках, которые включают в себе все, что есть, и все то, что ещё будет. Такого вида “науки” являются чисто субъективными агрегатами, носителями фактов, информации обо всем и всех, а потому в них кроме некого огромного разнообразия мнений и чисто мыслительных, вымышленных конструкций мало, что имеется и есть. Мы понимаем, что в момент появления любой науки в ней, как говорится, все бурлит и кипит, но, ведь, у нас есть опыт построения наук, первый из которых представил великий Аристотель в виде своей “Физики” и “Метафизики”. Кроме Аристотеля, их также представляли Р. Декарт, Г. Гегель, И. Кант, И. Ньютон и многие другие мыслители и философы. Вот почему, мы говорим о преемственности как развитии и движении самого нашего познания. Без неё, мы оказываемся в хаосе “знаний”, которые несут в себе все науки, включая в себя ещё и географию и экологию. А потому появление нового, или возрождение старого требует к себе именно научного подхода, который выражается в определение того, где лежит это познаваемое, откуда оно является и на каких основаниях покоится и стоит, а также ещё и того, как и каким образом, мы будем осуществлять его описание, изучение и познание. Без решения этих вопросов говорить о науке просто нельзя и вообще не имеет никакого смысла.

Анализ естествознания и наук, его составляющих, позволяет выявить два основных направления, лежащих и в их дальнейшем развитии. Первое направление связано с тем, что мы познаем, описываем и формируем все то, что познали в виде так называемых знаний. Этими знаниями являются теоретические знания. Второе направление связано с тем, что, мы используем эти знания для реализации своих потребностей, вследствие чего они выступают для нас уже в неком математизированном и модельном виде, который используем уже для управления различными процессами на основе этих, имеющихся знаний. Эти “знания”, оказывается, не являются истинными знаниями, т.к. сам процесс познания не осуществляется, поэтому они выступают, как некие способы управления уже “имитаторами”, или просто “заменителями” того, что является для нас уже познанным и изученным. Эти знания называют практическими знаниями. Но, ведь не любая наука имеет теорию? Оказывается, что любая наука имеет теорию, но не любая наука может использовать в своём арсенале математику. Это конечно правильно, но не будем забывать о том, что математический формализм также различен и что в одних случаях мы можем использовать один формализм, а в другом – уже совсем другой. Оказывается, что математику можно использовать в любой науке, но только необходимо пояснять, почему берётся именно этот вид формализации, а не какой – то другой. Простейший математический формализм, мы используем почти во всех науках, но, часто, как оказывается, мы просто непоследовательно его применяем. Более того, любая наука несёт в себе хотя бы элементарный формализм математики, а потому, мы можем говорить о ней, как о науке, имеющей, хотя некий простейший вид теории или же простейшую, элементарную теорию. В практике этот формализм просто необходим, а потому, он проявляет себя в различных способах идеализации того, чем мы хотим управлять. Как только мы перейдём в сферу “чистой” идеализации, мы уже попадаем в лоно философии и тогда математический аппарат вообще не нужен, потому что в её лоне, мы уже осуществляем анализ самого математического аппарата с точки зрения, используемых нами оснований. И вот тогда нам необходимо представить все, имеющиеся знания в виде некой системы только для того, чтобы увидеть и понять на чем стоит эта система и как её можно изменить с целью дальнейшего развития, углубления и более полного изучения, а также для развития и самого нашего познания. Что касается географии и экологии то, с этих, рассматриваемых нами позиций, вполне понятны и ясны, предъявляемые к ним требования самой науки. Мы, конечно, можем считать наукой и способ изготовления столов или стульев, назвав их «стулологией» или «столоведением», «столологией». Но, от этого сами они науками стать так и не смогут, тем более, таковыми просто не будут являться.

В экологию, помещаются все возможные сферы самого нашего познания, вследствие чего мы уже можем говорить и о том, что она просто заменяет или просто подменяет собой философию. Ведь отношения человек – природа есть одна из проблем философии, в которую, как одна из частных задач входит и сама экология, решающая такие же проблемы, что и философия. Философия есть и будет наукой наук только потому, что решает проблему самого нашего познания, выраженную в том, как, и почему, да, ещё и почему именно так и таким образом мы познаем мир, а не как – то иначе, по – другому.

Живое как биологическое понятие используется в физике, химии, а также в географии и экологии. Кроме этого, в экологии есть ещё экономика, социология и другие социальные науки. Поэтому мы говорили о сходстве географии и экологии, в которую так же, как и географию можно положить все, что есть и все то, что ещё будет, а потому и все, что угодно. Точнее сказать, в экологии есть всего по – немножко, а попросту ничего. Но в ней нет главного, и именно о нем в рамках экологии, вообще не идёт речи и вообще ничего не говорится. Это главное есть её основания, на которых она должна строиться, и стоять уже как наука, а также ещё и её конкретные виды и формы. Но, быть может, экология есть некая чисто практическая, прикладная область, в которой используют все ранее полученные нами знания. Выше, мы говорили о развитии и зарождении практической области знаний, которой, как оказывается, вне самих знаний просто не существует, и нет, хотя, знания без практического использования могут все – таки существовать и просто существуют. Оказывается, что практика без знаний существовать не может, а если и существует, то обязательно ведёт и приведёт нас именно к экологии. Вот почему в настоящее время все заговорили об экологии. Более того, уже начинают говорить и о неких экологических моделях, одной из которых является экосистема. Но, что такое экосистема и для чего она нужна, как в самом познании, так и в реальной практике, никто не знает, а отсюда и не может ответить на эти вопросы. Тем более, порой, не понятно, к чему её можно применять, а к чему нет. Указание на то, что образует эту систему, не даёт нам не только её понимания, но даже некого минимума знаний о ней. Саму экосистему часто с точки зрения, составляющих её элементов так же представляют и объясняют по – разному, да, и сами элементы экосистемы в одном случае берутся одни, а в другом – уже совсем другие. Так, например, то им является водоём, то лес, то пустыня, а то просто, нечто, которое импонирует тому или иному автору или учёному. Элемент субъективности в данном случае является и выступает как некая тотальность, вследствие чего, объективность почти, что полностью отсутствует, хотя и создаётся впечатление, что берётся все – таки сама объективность. Но, давайте не забывать о том, что если вы берете объективность, то уж тогда познавать её можем только из лона своей собственной субъективности. Вот почему наука не является субъективной, т.к. в этом случае её самой просто не существует, и нет. Современная наука стала субъективной, а потому её мы не можем называть уже наукой. Это не наука, а просто огромная “куча” мнений и притязаний авторов, как неких новаторов на нечто новое, а потому ещё и на саму науку.

Возвращаясь к такому подходу к экосистеме, мы понимаем, что методология, используемая для её описания и познания, является чисто механической и технической методологией. В этом случае экосистема становится уже некой определенной механически – процессуальной структурой, которую мы ещё и отождествляем с понятием системы. Именно так, мы представляли движение через его виды, материю через её виды, поле, энергию, силу и т.д. и т.п. Такое представление, как некий путь познания, привёл к тому, что мы имеем, в настоящее время, не науку, а множество мнений, оформляемых в виде той или иной науки или же представлений, а, точнее сказать, все – таки имеем дело с подведением их под ту или иную науку. Благо, что у нас для этого есть некий запас, который составляют так называемые “мёртвые языки”. Из них – то мы и берём новые понятия или же просто конструируем, используя его, некие новые понятия.

Более того, сама экосистема не задаётся хотя бы какими – нибудь её собственными границами, если берётся в её качестве некая природная реальность или же просто предметность. Так, например, если в лесу есть озеро, то, включать его в экосистему леса или не включать. Одни его включают, а другие нет. Примеров можно привести превеликое множество, а также, найти их такое огромное множество, если обратится к пособиям или книгам по экологии. Но, эта проблема не сколь проблема самой экологии, а проблема разработки самого системного подхода, а вместе с ним и самого понятия системы, а потому и экосистемы. В рамках системности не разработан метод описания и познания систем. Это привело к тому, что экология оказалась в таком чисто описательном, неопределённом положении в каком до сих пор находится ещё и географическая наука.

В силу того, что живое и не только оно системно, а выделение элементов и связей между ними не приводит к пониманию системности, а только к её моделированию и конструированию, такой подход к её описанию и изучению, а потому к описанию и изучению самих природных реальностей просто не применим. Мы не ставим задачу, анализа всех существующих представление о системе и о системном качестве, т.к. такой анализ просто уведёт нас от самих этих понятий. А потому, одной из главных и основных задач, мы поставили задачу выявления того, как зарождаются, а затем и рождаются сами эти понятия. Кроме того, такой подход к пониманию системы является чисто статическим, а природа, материя, движения и природная реальность являются динамичными. Эта их динамика проявляется не только в движении, а в тех изменениях, которые с ними, а ещё и в них происходят.

Анализ состояния экологической науки приводит нас к тому, что предмет экологии находится ещё в стадии своего становления, а потому объект и метод изучения, в ней пока не определены и не представлены. В основном, в настоящее время, представляется и определяется именно предметность экологии. Это означает, что мы возвращаемся в лоно предметной определённости науки, именно туда, откуда она сама родилась и появилась.

Анализ экологии не привёл нас к её определённости, а потому рассмотрим её в рамках естественного, а потому поместим её в его лоно. В лоне естественного, материя представлена как живая и как неживая материя. Естествознанием при таком делении материи являются знания из области физики, химии и биологии. География в лоне естествознания выступает со стороны простого описания своего объекта познания, которым, как мы уже говорили, является сама наша Земля. Но, Землю изучают и физика, и химия, и биология, которые в отличии от географии имеют, а ещё и определены своей предметностью. Предметность географии возникает лишь тогда, когда берётся конкретное познаваемое, лежащее в лоне её объекта изучения и познания. В основе самого учения о естественном лежит объективность или просто “естность”. Все, что есть, является естественным, а то, чего нет, просто не может существовать. Поэтому, естественное есть нечто материализованное уже самой природой, а искусственное то, что уже материализовано человеком. По отношению к материи определяет себя и само естественное. Человек в таком представлении является так же естественным, т.к. выступает в лоне только своей “естности”, которой является его телесная форма или просто тело. Но, как индивидуальность, человек не является ни естественным, ни искусственным образованием. Это связано с тем, что индивидуальность обладает некой ограниченностью, стремясь при этом к своей безграничности. Но, её природа такова, что она проявляет себя и как некая всеобщая индивидуальность, а потому выступает ещё и как некая предметность в самом нашем познании. Снятие этой предметности приводит к тому, что мы представляем природу человека, либо как идеальную, либо как реальную природу. Такая градация не может быть перенесена на саму материю, которая выступает и полагается нами как “естность”, являясь нам в форме наличного бытия, уже как существующая природа.

Основу учения о естественном, составляет материя в своей телесной форме, которую называют веществом. А потому в лоне материи, тела проявляют себя через те или иные взаимодействия, в которые они участвуют. В экологии же говорят о взаимоотношениях человека и природы, живого и неживого и т.д. и т.п. Оказывается, что понятие взаимоотношения, имеет смысл не по отношению к материи и телам, а по отношению к самому человеку. Перекладывать взаимоотношения на взаимодействия просто неправильно, как неправильно замещать их. Это приводит к тому, что пропадает различие наук о человеке и наук о природе. Но, если экология – эта наука о человеке, то тогда необходимо определить, что принадлежит её лону, само человеческое или же нечто от него, или нечто ему присущее. Именно такую подмену мы обнаруживаем в экологии, в которой выступает только человеческий план, который, к тому же, является чисто психологическим, а потому и выражается в виде неких взаимоотношений. Как показывает развитие науки, этот план в познании раскрывает себя в методе и через метод, который в “Метамеханике природы”, мы назвали метафизическим методом познания.

Полагание взаимоотношений означает, тотальное полагание в нашем познании именно субъективности, выражением которой служит психологизм познающего. Поэтому, мы постоянно сталкиваемся то с одним, то с другим мнением по поводу объяснения того, что изучает экология. То, что экологию понимают и как взаимосвязь живого и неживого, это понятно, но то, на чем она стоит не вполне понятно, т.к. основу этой взаимосвязи составляет простое уничтожения одних и процветание других. Берут же это в виде неких взаимоотношений, прикрывая ими животные инстинкты человека. Примером этого являются так называемые пищевые пирамиды биологической науки, которые нашли своё место ещё и в экологической науке.

Этот анализ приводит к тому, что экология соединяет в себе социальную и материальную сферы нашего бытия. А потому, можно говорить о том, что экология возвращает нас к проблеме, которую решает сама философия на протяжении всего времени своего существования. Её является проблема взаимоотношения человека и природы. В таком полагании, мы можем выявить, все имеющиеся на настоящее время определения и понятия экологии.

Природа выступает как мёртвая, а человек как живое. Если совершить их тотальное полагания то, между ними возникает то, что мы и называем взаимосвязями, взаимодействиями или взаимоотношениями. Если взять только живое, то человек в таком полагании становится над ним, выступая уже как познающий. Живое же представляет собой уже познаваемое. Если же человек выступает как деятельное существо, то он берет живое только для своей деятельности, а потому совершает ту или иную деятельность над ним. Качество человека, в данном случае, определяет и качество самого познаваемого. Деятельный человек требует и от материи быть также деятельной, а потому превращает её в материал уже для своей деятельности. В этом проявляется субъективность познаваемого, вследствие чего науки превращаются просто в продукт деятельности человека, ещё и несущие в себе только и чисто прикладные, практические знания. Именно на это указывает и само естествознание. Все это означает, что экология имеет притязание на науку наук, но несёт в себе не функцию познания, а функцию деятельности, которая является к тому же ещё и чисто прикладной, практической деятельностью. Вот почему, она так же, как и география стремится к изучению и познанию всего существующего, а в потому полагает и поглощает в своё лоно все, становясь при этом некой тотальной “всеядностью”, некой наукой наук.

Если рассматривать экологию в рамках социальных наук, то тогда на первый план выходит человек и человеческое общество, которые, с одной стороны, являются природными и живыми существами, а, с другой – социальными, идеальными и деятельными существами. В лоне социального, человек опосредован через взаимоотношения, а то, что он является живым, в лоне социального, не играет уже существенной роли. При таком полагании, мы теряем живого человека, имеем его уже как некое социальное существо. Поэтому, если экология является социальной наукой или же одним из её видов, то тогда становятся понятны все её притязания на сферы человеческой деятельности, в которую входит и само наше познание. Если её считать социальной наукой, то тогда, более или менее проясняются ещё и её некие принципы. Пока мы не будем касаться правильности или неправильности этих принципов, а примем их как некий неоспоримый и бесспорный факт. Эти принципы строятся на простом переложение социального в лоно природного, в котором только и можно объективизировать само социальное. Поэтому в определении предмета экологии присутствует как естественное, так и социальное, как и природное, так и идеальное, как реальное, так ещё и искусственное. Оставаясь только в лоне социального, экология несёт в себе отношения человека к природе. В лоне же природного она есть воздействие природы на человека и человека на природу. И хотя это не одно, и тоже мы в лоне экологии это просто отождествляем или же просто не замечаем. Поэтому нам становится понятно её некая “текучесть” в определении предмета и объекта изучения, но остаётся вопрос о её отличии от самой философии.

Нам также понятно, почему обычно рассматривают экологию в рамках учения о естественном вследствие того, что её часто “привязывают” к биологии или географии. Именно с биологии, мы начали рассмотрение и анализ экологии, а также представили её по отношению к естественным и социальным наукам. Но, может быть, экология есть просто некий синтез знаний на современном этапе развития науки. Оказывается, что синтез знаний невозможно провести, не имея метода, а, как мы уже показали, в экологии его просто нет, не говоря уже о какой – нибудь идеи построения хотя бы простейшей методологии экологии. Как известно, проблему метода решает именно философия и именно в её лоне зарождаются новые методы познания. В этом и состоит знаньевый приоритет философии над всеми другими науками. Отличие экологии от философии столь огромно, что решить такую проблему она просто не в состоянии, да и вообще не должна её решать. Ведь, естествознание не решило эту проблему, а потому, осталось в нашем представлении как некая сумма, агрегат, как совокупность наук о естественном. Само естествознание, так до сих пор, не представило и не предъявило того, какие науки её образуют, а потому и стало нести в себе то, что знания “есть”, выражая и возводя их в лоно объективности, называя их при этом естествознанием или же просто естественными знаниями.

В “Метамеханике природы” мы показали, что синтез вообще невозможен в рамках объективности, т.к. приводит к рождению просто не существующих сущностей. У греков это нашло своё отражение в понятиях мифических существ, одним из представителей, которых является греческий кентавр. В рамках предметности, мы можем говорить о методе познания, а также о методе описания, объяснения и познания познаваемого. Именно так поступал Аристотель, Р. Декарт, И. Кант, Г. Гегель. Они не отторгали и не покрывали все существующие знания неким новым “покрывалом”, которое, как поступают сейчас, называя его экологией, а искали новые методы познания в самом опыте нашего познания. Только в этом случае, мы не отбросим все то, что было создано и познано человеком. Но, как оказывается, именно таким образом рождаются новые методы познания и появляются новые науки, а не наоборот, новые науки дадут нам самих себя и ещё в придачу и некие новые методы познания.

Мы не занимаемся критикой экологии, и её научности, а просто пытаемся понять, что она есть такое, а также, ещё и то, что в ней есть как в науке, если её считать таковой. А потому и в этой связи обратимся к учению о биосфере и посмотрим на экологию ещё и с лона учения о биосфере. Учение о биосфере, которое стоит на неком синтезе биологии, геологии и химии, который Вернадский назвал биогеохимией. Она и привела к рождению и выделению в лоне самой Земли некой живой оболочки, названную им биосферой. Изучение биосферы, есть некое движение к новому виду синтеза, в котором соединяются три науки, изучающие Землю, живое и неживое. Это есть одна из попыток движения к целостности, но эта целостность ограничена рамками уже самой Земли. Такое представление есть некая первая попытка описания и познания троичности в неком едином синтезе, который Вернадский и называет гео – био – химией. В этой целостности он видит жизнь как некий земной феномен, познание которого возможно только в лоне этой предъявленной им целостности. Но и сама Земля является космическим феноменом, а потому человек выделившись из живой природы Земли, также становится в нем феноменом. Сам феномен человека связан не с его биологической природой, а с тем, что в нем появилось в процессе его собственной эволюции в лоне природы. Выделение этого приводит Вернадского к развитию и самой идеи биосферы, а также её перехода в ноосферу – сферу разума. Именно эта сфера есть сфера существа, сущности и сути человека, которая не есть только сфера его выживания, называемая биосферой.

В заключении укажем, что изученные и познанные естественные законы так и не были распространены на социальные процессы, а, ведь, именно они играют основную роль в нашей жизни, являясь неким нашим бессознательным или же просто неким неосознанным фактором самой нашей жизни, а потому и нашей деятельности. Попытки распространения физики на социальные процессы так и не увенчались успехом, а потому и не привели к существенным результатам. Они только создали некоторые курьёзы трактовки и понимания самих социальных процессов. Это связано ещё и с тем, что использование аналогии социальных процессов с физическими процессами привели, конечно, не к пониманию социальных процессов, а, скорее, к их некой физической импровизации и интерпретации. Здесь, мы имеем в виду работы по так называемой социальной физике.

После анализа, который мы представили выше, обратимся к системному подходу в естественных науках, а также и к самому качеству, называемому нами системным качеством. Для этого представим естественные науки в виде неких систем, а потому, и как следствия этому, уже само естествознание, с необходимостью, будет являться уже некой системой знаний о естественном

Глава III. Естествознание как система наук о естественном.

В этой главе, мы представим систему естествознания. А раз, мы говорим о системе естествознания, как о некой системе знаний о естественном, а сами естественные знания, в свою очередь, представлены естественными науками, то системность естествознания, с необходимостью, требует ещё и системности самих элементов, образующих и составляющих её. Поэтому, входящие в неё науки также должны быть некими системами и представлять собой уже системы знаний. Вследствие этого нам придётся разработать системность наук, а также выявить ещё и те основы, на которых строились и стоят естественные знания. Более того, нам необходимо будет представить физические, химические и биологические знания уже как некие системы знаний. Только в этом случае, мы можем говорить о системе и самого естествознания. Начнём построение естествознания с физической науки, представив её как систему знаний о природе. Но, прежде, обратимся к тому, что нам будет крайне необходимо при её построении. В этой связи рассмотрим метод построения любой системы.

Построение системы начнём с представления схемы, с помощью которой будем выделять, и определять системные элементы, а затем, дадим динамику элементов системы в рамках метафизики четверичности. Именно в этой связи, мы говорим, что систему образует системные элементы, а не просто некие, полагаемые в их качестве элементы. Представим схему в виде следующего рисунка:

Рис. 1

Относительное. Относительно – абсолютное.

2 4

3 1

Абсолютно – относительное. Абсолютное

На (рис. 1.) мы представили некие универсальные качества, которые позволяют упорядочивать знания и привести их к некой целостности, представленной в лоне четверичности. Сама системность, как мы покажем, образована троичностью, а три элемента образуют то, что мы называем и понимаем под системой. Первый элемент, помеченный на рисунке цифрой – 1, определяется исходя из тотального полагания, познаваемого как абсолютного, которое является и составляет некую первую основу и самого нашего познания. Он сам обладает качеством абсолютности, неизменности, а ещё и ограниченности, а потому представляет собой уже пространственную форму познаваемого. Более того, этот элемент является метафизическим, т.к. порождается именно в её лоне. Второй элемент – 2, определяется уже неким относительным качеством и несёт в себе качество относительности познаваемого, а потому, он изменчив, неограничен и представляет собой некую временную форму познаваемого. Полагаемый по отношению к первому элементу, он диалектичен, а положенный как тотальность является уже дуальным элементом, т.к. требует некой ограниченности своей определённости. Третий элемент – 3, является синтезом 1 и 2 элемента. Но в нем преобладающим качеством является качество первого элемента. В качестве он есть абсолютное, но в своём собственном лоне проявляет себя и некая относительность. Четвёртый элемент – 4, также является синтезом первого и второго элемента, но в этом синтезе проявляется качество относительности, в лоне которого существует ещё и его некая абсолютность. В современных науках эти два синтеза отождествляются или же просто не различаются, а потому берётся, в основном, только один синтез, который есть относительное в абсолютном, к тому же ещё и отождествлённый с абсолютным в относительном. Это связано с тем, что Абсолютом в современных науках выступает материя. Эти три элемента и образуют системность, а также и то, что мы понимаем и называем системой. В “Метамеханике природы”, мы представили довольно подробно анализ физической науки путём тотального полагания того или иного, представленного нами на рисунке качества. А потому мы не будем повторяться, а перейдём непосредственно к построению физики уже как системы знаний о природе.

3.1. Физика – система природы.

В физической науке в качестве элементов системы можно взять вещество, носителем которого является частица, а также и поле, носителем которого является заряд. Веполь является носителем кванта, а тепла молекула. Но, полагая эти элементы как системные, мы не приходим к системности самой физической науки, т.к. в неё не входит ни материя, ни движение, ни тело, ни то многое другое, входящее в неё. Оказывается, что физическая наука устраивалась, строилась и представлялась как некая организованность, несущая и отражающая в себе уровни организации материи, вследствие чего и сама материя представляется именно в виде некой уровневой, иерархической системы. Такое представление и понимание приводит к тому, что систему можно представлять в различных и разнообразных видах, так, например, представляют материю, движение, вещество, поле и т.д. Если представлять систему в виде уровней организации, то можно в ней выделить именно три уровня организации самой материи. Первый уровень называют надсистемным, второй – системным, а третий – подсистемными уровнями организации материи. Оказывается, что в таком представлении, познаваемое может принадлежать системному уровню и не принадлежать, надсистемному или подсистемному уровням. Поэтому, такой подход к системному представлению познаваемого? также не вполне соответствует тому, что мы имеем в виду под самой системой. Если все – таки использовать такое представление системы, то физическая наука представляет собой, а потому и себя, именно этими тремя уровнями своей организации. Надсистемный уровень составляют природа, движение, материя и форма. Системный уровень – вещество, поле, веполь и молекула, а подсистемный – частица, волна, квант и информон. Оказывается, что такое представление системы несёт в себе только некие знаньевые конструкты физической науки. В таком представлении системы нет самих природных реальностей, которые скрыты за ними, а потому представлены в виде неких знаньевых конструктов. Способы представления системы, о которых мы говорили в “Метамеханике природы” являются статическими, а потому дают нам только общую структуру строения и состава, познаваемого в качестве, которого выступает материя. В рамках объективности этим познаваемым является материя уже как объективная реальность. Но, оказывается, что эти конструкты не дают нам возможности познания самой природной реальности. Система физической науки, представленная в виде уровней своей организации, очень сходна с системой иерархии, а ещё и с, так называемым, картинным представлением системы. Только система, представленная циклически, позволяет нам понять динамику её самой. Во всех остальных представлениях, мы имеем дело только со статическими, неизменяющимися и неразвивающимися системами. Такие системы есть конечное состояние нашего познания, а также и самого познаваемого, поэтому уже характеризует его некое финальное состояние. Что с ними делать дальше, мы просто не знаем. Вот почему, и именно в таких случаях, мы начинаем говорить о динамике систем. Ведь только она может нам дать возможность дальнейшего познания развития нашего познания, а не просто констатировать простой факт наличия некой системности в самом нашем познании.

Система, представленная в виде уровней своей организации, также является статической системой, т.к. любое представление в виде элементов и через элементы, всегда является статическим представлением. Но на этих уровнях организации систем, элементы представлены в некоторой определенной последовательности, которая задаётся теми же самыми качествами, которые мы представили на рисунке. Более того, число этих элементов на любом из уровней имеет одно и тоже число. Число этих элементов также как и уровней системы одинаково. Именно так устроена с точки зрения троичности физическая наука. Уровни организации образованы тотальным полаганием, или, как ещё можно сказать “разрывами” познаваемого, связанные с нашим представлением его только с одной определенной стороны или же некого определенного качества. Первый уровень познаваемого представляет собой ничто иное, как макромиром, второй – земной мир, а третий – микромир. Микромир есть внутренний мир познаваемого, земной мир есть граница внутреннего и внешнего мира, а макромир есть внешний мир. Именно такой вид имеет познаваемом в таком представлении. Данное представление связано с тем, что методы описания и познания на каждом уровне организации различны. Это различие указывает на то, что познаваемое должно различаться и на самих уровнях своей организации. Часто берут один из элементов того или иного уровня организации и полагают его тотально, приходя тем самым к статическому представлению системы. Так тройная тотальность полагаемых элементов приводит к тому, что мы их считаем, принимаем и полагаем уже как систему. Оказывается, что одно дело брать то или иное число элементов, а совсем другое – говорить о методах их описания и познания. В физической науке методами описания уровней организации системы являются механики, число которых не совпадает с числом элементов на том или ином уровне организации системы. Оказывается, что механик в физической науке четыре, а элементов на уровнях организации системы только три. Поэтому нам пришлось для согласования описания элементов системы и методов, пойти на “негацию” одной из механик, и как оказалось, эта механика выступает уже как некая техническая система, которая превратилась ещё и в самостоятельную область, называемую, в настоящее время, просто техникой. Этими механиками являются гравитационная, световая и квантовая механики. Тепловая механика и есть та механика, которая породила, а впоследствии и сама стала техникой. Это несоответствие методов описания элементам познания привело к тому, что физическая наука стала представлять собой некий хаос, не имея и своей организованности. Нам пришлось выявить четвёртый элемент, а также пересмотреть и сами методы описания, или механики физической науки. Оказалось, что мир, который мы себе представляем, является чисто механическим миром. Вот почему в этом мире преобладает механическое над природным, идеальное над реальным и действительное над материальным.

Подойдя к физической науке с позиции четверичности нам удалось объяснить не только саму четверичность, но ещё и троичность, путём выявления оснований, на которых эта троичность стоит и покоится. Понятие четверичности привело нас к тому, что физическая наука на современном уровне своей организации является чисто механическим образованием, т.к. познаваемое в ней, представляет собой ничто иное как некие модели идеальных объектов, а не самих природных реальностей. А потому, нам пришлось представить физическую науку не в виде статических элементов, а через её динамику, которая не является механикой и не сводится к ней, но которая сыграла положительную роль в выявлении того, как рождается движение, а также и того, как его можно использовать, а ещё и управлять им. Она есть метамеханика природы, а не объективного носителя природы, которым и является материя. Более того, сама метамеханика есть организмическая динамика в основе, которой лежит генесис уже самих природных реальностей.

Если говорить о физике как о системе знаний, то её образуют именно механики, в которых познаваемое представлено в своей всеобщей универсальности, несущей ту или иную характеристику природы. В качестве их, мы взяли универсальные физические константы, которые отражают в себе методы описания и познания, но представили их в виде некой цикличности, положив их в лоно троичности, а затем и четверичности, и, даже, рассмотрели ещё и пятеричность. Укажем на главную особенность самого нашего познания, не учитывать которую мы просто не можем, как не можем осуществлять и сам акт познания. Если, мы пытаемся познать единичность или индивидуальность, то мы познаем её либо путём деления, как минимум на две части, либо же рассматриваем её с двух противоположных сторон. Познать её в целостности можно только путём отождествления её с тем, кто осуществляет её познания, а потому уже с самим познающим. В этом случае индивидуальность выступает как познаваемое, а тот, кто осуществляет познание – как познающий. Отождествление их приводит к метафизике, а деление – к диалектике, а потому в лоне количества они выступают как единичность и двоичность уже самого процесса нашего познания. Именно в этом лоне, мы и осуществляли своё познания, выйти за рамки которого мы так и не смогли. Троичность требовала и новой логики познания, а потому и нового для себя имени. Имя было рождено и стало называться системой, но логика троичности так и не была разработана и создана. Это связано с тем, что третьим элементом всегда выступает элемент синтеза метафизики и диалектики, вследствие чего несущий в себе как тот, так и другой метод. Вот почему, мы постоянно возвращается либо к метафизике, либо к диалектике, либо же просто к их некой сумме, которую называем синтезом, а понимаем часто ещё и как системность или просто как систему.

Невозможность описания троичности связана с тем, что если представить её просто как некие три элемента, то это уже усложняет наше познание, т.к. нам становится непонятен этот третий элемент, являющийся синтезом некой “единичной дуальности” познаваемого. Третий элемент выступает синтезом двух элементов, или же двумя качествами или же, как некие стороны самого познаваемого. Более того, эта проблема связана ещё и с тем, что в троичности при её объяснении и описании, мы не можем найти динамики, которая когда – то была выявлена в лоне самой диалектики или двоичности. Это означает, что динамика всегда на порядок выше статики и именно поэтому в дуальности и при её использовании в нашем познании, мы говорим именно о трех законах динамики. В метафизике этих законов нет и быть не может, потому что в ней осуществляется только тотальное полагание самого познаваемого путём его отождествления с познающим. Так что получается, что триалектику и её динамику, мы можем построить только в том случае, если рассмотрим её уже из лона четверичности. Динамику троичности образуют четыре закона, как три закона образовали когда – то динамику двоичности, или диалектику. Но не следует забывать о том, что основания метафизики и диалектики различны, а потому в сумме они не являются основаниями троичности, которую часто считают, полагают и называют ещё и системностью. Вот почему проблема троичности не могла быть решена ранее, хотя её решали многие выдающиеся умы человечества, как с точки зрения математики и его формализма, так и с точки зрения, уже существующих оснований нашего познания. В настоящее время эта проблема проявилась уже во всей своей красоте, а потому стала выражать себя в виде некой безысходности развития и самого нашего познания. Без её решения мы не сможем двигаться дальше в своём познании. Но движение нашего познания связано именно с динамикой, а не со статикой познаваемого. В этом проявляется специфика и необратимость самого процесса нашего познания. Поэтому физическую науку мы представляем не как закрытую систему, которыми являются все выявленные нами представления систем, а систему как динамику описания и познания уже самих природных реальностей. Системные законы, мы представим в отдельном разделе нашей книги, а сейчас укажем на цикл развития физической науки, который представим в новых основаниях нашего познания, выражая в виде троичности качествования самого познаваемого. Этими основаниями являются рождение, жизнь и смерть. Они присущи как самой природе, так и человеку, а потому могут быть взяты в качестве оснований и самого нашего познания.

Пространство и время в диалектики являются ничем иным как идеальными формами механического и модельного полагания познаваемого, а потому они являются всего лишь конструктами, через которые и посредством которых, мы и осуществляем своё познание. Поэтому общую динамику физической науки мы можем представить в виде циклов эволюции познаваемого, выражением которого являются её механики. Представим их в виде следующего рисунка:

Световая релятивистская

механика

гравитационная Квантовая веполевая

механика. механика.

Классическая Статистическая тепловая

механика. механика.

Рис.2.

На рисунке, мы представили механики, которые изложены в нашей книги “Метамеханика природы”, а потому мы не будем их пояснять ещё раз, т.к. с ними можно будет ознакомиться в указанной нами книге. Эти механики представляют собой ничто иное, как наши представления о мире и его генесисе, которые в своих названиях несут имена универсальных физических констант. В этом генесисе, мы видим движение нашего познания, независимо от самого вида познаваемого. Это означает, что в троичности этими основаниями являются рождение, жизнь и смерть. Всему существующему присуще рождение, жизнь и смерть. Все рождается, живёт и умирает. В этом и есть главная истина, к которой мы приходим на пороге второго и третьего тысячелетия. Поэтому представим эти основания в виде следующего рисунка, но уже в логике троичности.

Жизнь

Рождение Смерть

Рис.3.

Оказывается, что именно эти основания лежат в основе самого нашего познания. Они, кроме этого, создают то, что мы понимаем под троичностью и называем системностью или же просто системой. Но троичность не есть система, а есть лишь её некие основания, через которые мы можем изучать и познавать уже любое познаваемое, потому что само познаваемое, и на это указывает развитие современной науки, не является и не может быть простым. Оно простое только в том случае, если мы представляем его в виде идеального объекта, некоторой математической модели, которые и являются простыми. В этих моделях и идеальных объектах, мы упустили саму природную реальность, а потому и занимаемся познанием модельной действительности, которая является нам через свои заменители, носители или же представители. В указанных нами основаниях, физическая наука представляет собой систему физических знаний, и эта её системность проявляет себя через указанные нами выше основания. Они позволяют раскрыть и познать любую природную реальность, а потому мы должны представить ещё и законы, которые позволяли бы строить и изучать систему уже как некую природную реальность в её постоянной динамике. Как оказывается, эти основания касаются только существующего, в которое не входит сам предмет физической науки, а потому мы представим те основания, которые позволяют нам изучать и познавать любое познаваемое в его некой целостности. Представим их на следующем рисунке и выразим в следующем виде:

Живущее

Рождающее Умирающее

Зарождающееся Возрождающееся

Рис.4.

Представленные на (рис.4.) основания, являются не метафизическими, а мантическими основаниями, потому что являются всеми возможными качествами, которыми может быть наделено познаваемое. Метафизическими качествами являются качества, представленные на (рис.3.), т.к. именно через них мы и осуществляем отождествление познаваемого и познающего. Отметим, что сами эти основания полагаются в своей тотальности, а потому трансформируется в познании уже в виде неких основных философских категорий, которые представлены через них уже в неком снятом виде. Мантические основания есть те основания, которые позволяют раскрыть нам самый общий генесис познаваемого, его целостность, а потому познать и саму природную реальность, в которой метафизическое проявляет себя как субъективный, а потому и как чисто человеческий элемент самого нашего познания.

При изучении природы и материи, мы рассматриваем их только с точки зрения рождения, жизни и смерти, а потому говорили о них только как о неких сущих, в том смысле, что природа и есть материя, тем самым, как бы отождествляем их ещё и в своём познании. Поэтому нам пришлось ввести ещё два основания, которые указывают на то, что познаваемое зарождается, а уж затем рождается, проходя этапы жизни и смерти. Но и умирающее несёт в себе элемент возрождения, т.к., если нет этого возрождения, то тогда просто невозможным становится и сам процесс зарождения. Зарождение есть возрождение, но уже в неком новом, ранее не существующем качестве. Именно эти основания, которые нами положены и входят в генесис познаваемого, изучаемого физической наукой. Их мы не учитываем в своём познании, хотя бессознательно ими все – таки пользуемся. Способ представление оснований также играет существенную роль, а потому на рисунке мы представили их в виде цикла. Именно он несёт в себе некий смысл законченности, а потому отражает собой и некую целостность самого познаваемого. Эти основания, как раз – то мы и не учитываем, а потому выделяем в познаваемом только одно из его качеств, часто просто не понимая, что это качество возрождает познаваемое, переводя его обратно в состояние зарождения и нового рождения. Вот почему в нашем познании преобладает метафизика, представленная либо в виде тождества, либо в виде различия, которые несут в себе единичная, монолектическая и двоичная, диалектическая логики.

Триалектика также метафизична, но несёт в себе троичность, которую мы представили в виде некого различия её оснований. В тождестве, она есть некое представление системы в механическом виде, выраженной через элементы и связи между ними. По отношению к познаваемому, эта троичность выражает его как суще, а потому является метафизикой. Мы же говорим о мантических основаниях, которые позволяют раскрыть динамику вещего, того, что уже вещает нам о себе, а не является просто существующим и “естным”. Это вещее может быть раскрыто полностью только через динамику троичности, а потому может быть познано только в логике четверичности. В четверичности зарождающееся и возрождающееся просто отождествляются, а потому от них часто и просто абстрагируются. Это абстрагирование, возвращает нас в лоне метафизики или диалектики. Удержание абстрагированного приводит к “негации”, которая даёт нам эту троичность, выраженную качествами, которые и представлены нами на (рис.1.). Различие метафизических и мантических оснований состоит в том, что метафизические основания идеальны, математичны и модельны, а мантические основания – реальны и генесисны. Именно потому, мы говорим о познаваемом как о природной реальности, которая, с необходимостью, может быть и должна быть познана только через мантические основания. Если представить на схеме генесиса элементы познаваемого как вещее, то оно имеет следующий вид:

Движение

Природа Материя

Сущее Форма Вещее

Рис.5.

На рис.5. мы показали генесис сущего, которое раскрывает себя через природу, движения, материю и форму. Но, оказывается, что природа, движения, материя и форма раскрывают себя ещё и через свой собственный генесис, который может быть построен уже на основе мантических оснований. Именно через них мы представили генесис и самого сущего. Укажем на то, что сущее и форма выступают в нашем познании как тождественные, а потому наличествуют в неком лоне своей неопределённости. Эта неопределённость проявляется ещё в том, что сущее помещается в лоно метафизики, а форма в лоно математики как некого аппарата его описания и познания. Именно об этом, мы говорили в “Метамеханики природы”, когда анализировали геометризацию, как способ моделирования познаваемого. Чтобы не отвлекаться от нашего изложения мы не будем приводит законы динамики или генесиса систем на основе мантических оснований, а представим их отдельно в виде самостоятельного раздела в нашей книги.

Систему физики образует генесис самой природы, которая полагается великим Аристотелем в виде четырёх первоначал и которыми являются самими природные реальности. Но, в силу того что методом их описания и познания стала выступать математика как некое идеальное, природные реальности трансформировались уже в некие идеальные объекты. Сама их идеальность, связана с тем, что методом их описания и познания начинает выступать только одна из качественных сторон, которую Аристотель назвал сущее, вложив в это понятие просто сам факт их существования. Так идеализация привела к снятию этого качества с самих природных реальностей, которая означала, что они стали просто его носителями. В тождестве, они все сущие, а в различии, они выступают как природа (при – родах), как видимое, как материя (ма – терь), которая рождает, а ещё и как выражение этого ею рождённого, являющегося нам в виде формы. Все это очень сходно с рождением самого человека, а потому и является метафизическим. Мы, человеческое, точнее то, что присуще человеку, наделяем и само существующее, а потому познаем тождество человеческого с природным. Можно даже сказать, что именно так мы одухотворяем собой природу, а природа потом действует этим одухотворением и на нас. В этом выражена та гармония мира, которую представил ещё великий Аристотель. Эту гармонию Аристотель и назвал метафизикой.

Говоря о метамеханики природы, мы имеем в виду, что системность физической науки образуют именно существующие в её лоне механики. В тотальном полагании они есть способы описания самого познаваемого. Если рассматривать их в лоне физической науки, то все они есть решение одной, ставшей почти универсальной проблемой, определяемой самой физической наукой. Эта проблема есть проблема рождения и более ничего. Используя для её решения математику, мы строим механизм описания, изучения и познания того, что рождается. Это рождённое в лоне природного определено рамками предметности, которая отражает в себе то, что существует вне зависимости от познающего, а потому ещё и является для него исходным в самом акте нашего познания. Вследствие этого метамеханика является математизированной метафизикой, точнее сказать, количественной метафизикой. Именно поэтому, нам пришлось строить метамеханику природы, чтобы показать рамки количественного описание материи.

В механиках физической науке, познаваемым выступает природа, но уже объективизированная через материю и её движения. Метамеханика природы показывает нам границы применения механической, математической и модельной интенций в познании самой природной реальности. Представление природы в виде картинной и иерархической систем, приводит к тому, что имея такие системы, мы уже имеем и некоторое представление о её целостности, но сама эта целостность представлена в виде уровней организации иерархической системы или же в виде той или иной “картины” материи, а не природы. Хотя мы можем говорить о природе, но уже понимаем, что это вообще – то не так. Такое представление, как оказывается, не является целостным, потому что имеет резкие границы, порождённые спецификой объектов изучения, полагаемых в том или ином уровне организации материи как системы, как некой её количественной характеристики, несущей в себе тотальность своего полагания. Именно тотальность привела к тому, что мир стал представлять собой некий слоёный “пирог”, на каждом слое которого, имеется свой определенный вид познаваемого. Но если говорить о предмете физической науки, то, его познание связано с познанием того, что находится при рождении, а потому и определением самого этого рождающегося. Именно эту проблему и должна разрешать физическая наука. В лоне естествознания проблема физической науки преломляется из лона своей предметности в лоно объективности. Поэтому от природного, мы переходим к лону естественного, как утверждения того, что уже рождено, существует. Естественное есть утверждение “естности” познаваемого, его существование как некого объекта познания. Вот почему вводится естественное, несущее в себе не природное, а то, что уже лежит за лоном природы, выступая как родившееся, явившиеся на свет. Тотальное полагание объективного по отношению к предметному, приводит к тому, что основу познания составляет “естное”, а природное уходит в лоно потенциальности и потаённости. Именно поэтому физическую науку в потенциальности и потаённости полагают как основу естественного, а физические знания как естественные знания или как естествознания. Но то, что выступает как “естность” требует своей организованности в силу того, что мы воспринимаем её уже в виде некой организованности самих изучаемых и видимых нам объектов. Эту организованность показывает нам не только космос, но ещё и Солнечная система, Земля и т.д. Именно организованность приводит к зарождению в лоне естествознания нового способа познания, которым является и выступает систематика. Все это в свою очередь привело к тому, что возникли систематики растений и животных, систематики живой природы, а также, систематики неживой природы и её элементов. Так с переходом в лоно естественного природа, понимаемая как материя в своей телесной форме стала делиться на живую и неживую природу, а потому на живую и неживую материю, а затем, в своей форме ещё на живые и неживые тела. В лоне систематики зарождаются новые учения о живой и неживой природе, которые породили и соответствующие им науки, названные биологией и химией. Такой переход к объективности связан ещё и с тем, что в то время, тотально утвердилась геоцентрическая система мира. Именно переход к земле, понимаемой как некий объект – Земля, а не как аристотелевское первоначало привело к объективизации всего того, что на ней существует и находится. А это означает, что начинается познание самой Земли.

Укажем, что одну из попыток построения естествознания как некой упорядоченной системы предпринял Ф. Энгельс, выделив и положив в неё формы существования материи, используя для их организации и определённости принцип простоты. Следуя его полаганию, самой простой формой движения материи является механическая, более сложной – физическая, далее идут химическая и биологическая формы, а самой сложной из всех существующих, является социальная форма движения материи. Применяя метод систематики, Ф. Энгельсу удалось представить все формы движения материи, которые и составили некую “систему” естественных знаний или естествознание. Но, как оказалось, систему естествознания ему не удалось построить, т.к. метод систематики является идеальным, да, ещё и покоится на таком же идеальном принципе, названом принципом простоты, а не на неком принципе, присущем именно самим природным реальностям. Именно в этом месте мы впервые сталкиваемся с тем, что идеальное не имеет отношения к природным реальностям, хотя и позволяет выявить некоторые существенные стороны их, но уже как познаваемого. Изучение и познание этих форм движения материи, привело к тому, что знания о них стали называть естественными знаниями. Вот почему возвращение к естествознанию, в настоящее время, не имеет смысла, а потому и не привело ни к его дальнейшему развитию, ни к развитию самого процесса нашего познания. Невозможность построения системы естествознания связана ещё и с тем, что в то время ещё не была выявлена методология системности, т.к. понятие системности ещё только зародилось, как некое новое качество познаваемого. Поэтому под системой в настоящее время понимают либо некий агрегат знаний, либо просто их некую совокупность. Чтобы убедится в этом достаточно взглянуть на понятия и определения системы, которые имеются в словарях и научных энциклопедиях. Более того, выявление форм движения материи не привело к пониманию того, как переходит одна её форма движения в другую, а также, какая её сложность приводит к изменению простой формы движения материи в более сложную её форму. Далее, ещё и то, что данные формы имеет отношение только к самой материи, а не к природе. Но то, что эти формы материи составляют естественные науки это верно. По отношению к такому представлению материи, мы можем говорить о её систематике, которая и приводит к системе иерархии материи. Переход от знаний о природе, к знаниям о материи и составил основу естествознания, в котором материя становится объективной реальностью, имеющей свою собственную телесную форму.

Социальная форма движения материи является столь же объективной, как и физическая, химическая и механическая формы движения, а потому она так же полагается в лоно естественного, представляя собой форму движения материи, которой является человеческое общество или человеческая цивилизация. Это привело к тому, что социальная форма движения материи требовала своей определённости, как и любой другой вид движения материи, но эту определённость так до сих пор, не удалось не выявить и не представить. Поэтому постоянно возникают попытки построения социальной физики, с помощью которой можно было бы объяснить и понять движение этой формы материи. Распространение физических законов на социальные процессы ни к чему не привели, да и не могли привести, т.к. она просто не сводима к физической форме движения материи, а потому ни к какой другой из перечисленных нами выше форм движения материи. Более того, основания физической науки не являются основаниями, на которых стоит социальная форма движения материи. И именно в этом мы видим невозможность их сведения друг к другу. Оказывается, что кроме того, что мы видим движения материи, существующей в форме тел, мы также обнаруживаем и её внутренние изменения. Эти её изменения мы и называем генесисом. Генесис показывает нам переходы одной формы природной реальности в другие. Эти фиксированные нами состояния мы связываем и с самой материей. Поэтому материя есть лишь конечное состояния природы, её формообразующая бытийность. Генесис природной реальности, мы представляем в виде цикличности, которая выражается в виде закона метаморфоз. Его можно назвать пространственным генесисом, в отличие от временного генесиса, который выражен в виде закона системного времени. Эти два закона дают нам возможность объяснения и понимания того, что природная реальность является системной, а потому, взятые в неком единстве образуют третий закон, называемый законом системности уже самой природной реальности. Расширяя его до познаваемого, мы уже можем говорить о том, что любая природная реальность, как и любое познаваемое – системно и эта их системность определяется законом метаморфоз и законом системного времени. Наш анализ системности привёл к тому, что система, представленная в статике, позволяет сделать некоторые выводы и по поводу самого понятия системы. Понятие системы является уже неким снятием самого процесса познания и представление его в виде организованности, которая является, скорее, искусственной, чем естественной организацией познаваемого, а потому и самой природной реальности. На это указывают нам системы иерархии, циклическая и картинные способы её представления. В эволюции или генесисе, качеству системности отвечает смерть, умирание познаваемого, а потому вместе с ним и самого нашего познания. Вот почему на пороге нового тысячелетия развития наук останавливается. Мы же говорим о системности как о динамике, т.к. именно качество системности лежит в самом нашем познании, а потому и в неких новых основаниях нашего познания. Она уже есть природная системность, а не материальная системность. Поэтому природа требует новых оснований, т.к. старые, количественные основания уже исчерпали себя. Вот почему о физической науке мы говорим как о системе природе, которая разворачивается через выявленные нами новые основания и законы генесиса систем.

Если говорить о пространстве и времени как основаниях, то они являются теми основаниями, на которых разворачивается наше понимание и познание движущейся материи. Природа в таком полагании скрывается от нас в лоно потаённости, а потому выступает как объективная движущаяся материя, выраженная в своей телесности и протяжённости, несущая в себе уже некую математизацию и моделирование самих этих оснований. Это моделирование и математизация приводит к механическим и техническим системам, которые являются искусственными, а не реальными системами. Именно через призму искусственных систем, мы стараемся познать природные реальности как некие системы, а потому и сами природные реальности полагаемые в лоно системности становятся механическими, идеальными, модельными, а ещё и конструктивными системами.

А теперь перейдём к химической науке и рассмотрим систематику неживой материи, которую также отождествляют с природой, называя её химической формой движения материи.

3.2. Химия – наука о системе превращения вещества.

В предыдущем разделе мы говорили о физической науке как о системе природы, определив её по отношению к естественному и самому естествознанию. Теперь определим химическую науку в самом лоне естественного, выделив её уже как некую систему химических знаний, а также приведём и систему иерархии её элементов. Но прежде, определим, что рождение химической науки происходит в результате открытия и исследования явления, связанного с процессом горения. Изучения процесса горения начинается с полагания некой субстанции, которой является флогистон, как некой тончайшей и невидимой субстанции, отвечающей за процесс горения. Введение флогистона привело к тому, что химическая наука зарождается как учение об изучении, описании и объяснении самого процесса горения. Но рождение химической науки часто связывают с описанием и получением новых веществ, точнее сказать, с процессом превращения одних веществ в другие вещества. Выделение этой проблемы из лона алхимии привело к тому, что химическая наука от изучения процесса горения переходит к изучению уже процессов превращения вещества. Оказывается, что изучение самого процесса горения привело к тому, что в результате горения, образовывалось некое новое вещество, названное “углём” и которое стали понимать ещё и как некий новый род материи, называя его углеродом. Так рождается первый элемент химической науки, являющийся результатом превращения вещества в некое конечное, финальное состояние. Углерод и становится первым элементом химической науки, который указывал на конечность самого процесса горения, результатом которого, он сам ещё и являлся. Процесс горения стали ещё понимать и как некий процесс превращения материи в другие виды, а потому стали полагать его ещё и как средство, способное превращать одно вещество в другое вещество. Отметим, что это превращение вещества связано с уничтожением одного его вида и появлением совсем другого вещества, часто не связанного с переходами вещества из одного состояния в другое состояние. Эти переходы являются физическими переходами одного и того же вещества в другие возможные состояния. Химические превращения связаны с уничтожением одного вещества и рождением некого уже совсем другого вещества. Идея алхимии в лоне зарождающейся химической науки была столь сильна, что попытки получения из одного вещества другого стали играть в ней главенствующую роль.

Развитие теории газов и МКТ – теории, привело к тому, что удалось объяснить процесс горения, используя молекулярное строение вещества, а также и тех невидимых нами субстанций, которые участвовали в процессе горения. Это, в свою очередь, привело к тому, что были выявлены количественные закономерности в разложении, а также ещё и рождении новых веществ, через процесс разложения горящего вещества. Для этого стали использовать математические соотношения между массами веществ и массами молекул, входящими в их состав и строения. Но применение математики не привело к существенным результатам, т.к. количественные соотношения были выявлены в лоне физической науки, которая изучала и исследовала не сам процесс горения, а процесс образования тепла. Так физическая наука стала изучать тепло, а химическая наука уже его применением и использованием для образования новых веществ. Но в силу того, что тепло представляет собой довольно сложный процесс, объяснить который в лоне физической науки так и не удавалось, пришлось считать его одним из видов движения молекул. Это движение, как, оказалось, является беспорядочным и хаотическим. Изучение различных веществ, привело к тому, что они имели ещё и некую упорядоченную молекулярную структуру, и строение, объяснить которую невозможно только в лоне тотального изучения движения только самих молекул. Поиск способа формализации этой молекулярной структуры привёл к тому, что в лоне химической науки зарождается новый метод описания и познания вещества, через составляющие его элементы. Для этого стали использовать геометризацию вещества и тел фигурами, представляя их не только молекулярные, но ещё и геометрически выраженные структуры как самого вещества, так ещё и самих тел. Сами элементы этих структур стали обозначаться не числами, а уже буквами. Так в лоно химической науки входит новая знаковая форма, несущая в себе не только число, но ещё и буквенные обозначения, изучаемых её веществ и тел. Это привело к тому, что химические элементы также стали обозначать буквами. Так углерод обозначили буквой – С, водород – Н, кислород – О и т.д. Обозначения стали нести в себе начальную букву их латинского названия. Сложные вещества стали конструироваться с помощью простейших химических элементов. Например, вода стала обозначатся в виде соединениях простейших элементов, которыми являются водород и кислород. Для обозначения соединения стали использовать чёрточки, указывая при этом на то, что с чем соединяется или что к чему присоединяется. Так появились первые структурные формы и первые структурные формулы веществ, несущие и отражающие в себе уже их геометрическую, а потому и видимую форму. Молекула воды имеет следующую структурную форму: Н – О – Н. Этот подход привёл к тому, что каждое тело и вещество стали являться уже некими соединениями, входящих в его состав молекул, атомов или ионов. Этот подход породил и новую проблему, связанную с тем, как осуществляются связи молекул в некую единую, организованную структуру. А это, в свою очередь, привело к тому, что в лоне химической науки появляется учение о связях между молекулами, ионами и атомами, которые могут образовывать ту или иную форму тел, состоящих из тех или иных веществ. Мы говорим об атомах, имея в виду, конечно, только сами атомы, как те неделимые частички, которые в химической науки стали называться ещё химическими элементами. Изучение превращения вещества позволило выявить реакцию вещества на то или иное воздействие, как со стороны других веществ, так и со стороны тепла, света, электричества и т.д. Именно под их воздействием, происходит изменение вещества, а также и его переход в некое другое вещество.

Этот подход в объяснении вещества связан не только с изучением его движения, а, скорее, с изучением его строения, а также и изменений его строения, которое связано с переходами не в некое другое состояние, а в некое уже другое вещество. Именно в этом одно из главных различий химической науки от физической науки. Как только химия говорит о состоянии вещества и его переходах, то тогда она превращается в физику и наоборот, физическая наука в таком полагании превращается просто в химическую науку. Поэтому процесс изучения и познания связей в веществах и телах, стал осуществляться путём их разложения на составляющие элементы или же путём воздействия на них других веществ. Так возникло понятие отклика вещества на воздействия, которое в химической науке назвали реакцией. Если вещество разлагалось при воздействии на него некого другого вещества, то реакция называется реакцией разложения. Так вещества путём разложения, превращались в составляющие их элементы, которые и позволяли выявить то, как они соединяются в него или же, как образуют его или же то или иное тело. Поэтому появляются реакции соединения вещества из составляющих его компонентов. Как, мы видим, и в химической науке понятие протяжённости и делимости играет такую же роль, как и в физической науке. Дальнейшее развития учения о химических реакциях, привело к открытию реакций замещения и обмена. Учение о химических реакциях составило уже некую основу динамики химической науки, а её статику – химические элементы. А раз это так, то химическая наука также как и физическая наука имеет свою структуру иерархии, которую и связывают с периодическим законом Д. И. Менделеева, называя его просто таблицей химических элементов Д. И. Менделеева. Но эта иерархия имеет отличную от него структуру и строение. Вот почему периодический закон часто замещают понятием периодической системы элементов Д. И. Менделеева, но само качество системности лежит все – таки не в периодическом законе. Хотя в ней элементы представлены, с одной стороны, в статике, а, с другой стороны, ещё и в некой определенной иерархии. Поэтому представлять систему химической науки это значить представлять систему элементов Д. И. Менделеева. Укажем, что в этой системности используется метод конструирования, как некий математический аналог модельного представления химических элементов. Самым удивительным в этом конструировании является то, что несёт и отражает в себе атом. Как хорошо известно, атом в современной химической науки, является уже неким простейшим химическим элементом. С одной стороны атом несёт в себе массу, а, с другой стороны, заряд, который в химической науке называют ещё просто валентностью. Поэтому система химических элементов, строится путём простого увеличения количества ядерных частиц и электронов. И вот, оказывается, что именно электроны несут в себе всю химию вещества, а потому и химию самих тел. Данная система строилась как иерархическая система, но является ещё и чисто математической, числовой моделью вещества. Геометризация в ней не проявлена, как не проявлены методы и способы описания химических веществ. Вследствие чего химическая наука имеет только чисто прикладное назначение, хотя, зарождалась как некая отдельная область знаний. Но это относится не только к химии, но также справедливо и в отношении физики и биологии. О последней, мы ещё будем говорить.

Рождённая в лоне естественного, систематика привела к тому, что изучение внутреннего строения материи, вещества, движения и т.д., а также изменений, происходящих с материей и веществом, привело к тому, что химическая наука перешла к изучению вещества, полагая его только как земное вещество. Разложение материи в результате горения привело к открытию элементов, которые выделяются в результате этого разложения, а также при сжигании вещества. Эти элементы составили основу, на которой и была создана химическая наука, а её универсальной и минимизированной субстанцией стал являться химический элемент.

В связи с эти, дадим некоторые пояснения к построению системы иерархии химических элементов. Для этого используем атомную модель строения атома или как её ещё называют планетарной моделью атома. Если рассмотреть атом водорода, состоящий из протона и электрона, то тогда можно соотнести его строение со строением нашей Солнечной, планетарной системы мира. Так если взять за центр этой системы Солнце, то вращающая вокруг него Земля будет являться уже некой простейшей моделью солнечной системы, состоящая из Солнца и вращающейся вокруг неё Земли. Поэтому можно говорить о том, что мы моделируем протоном Солнце, а электроном – Землю. Тогда атом водорода есть ничто иное, как модель Солнца с вращающейся вокруг него Землёй. Поэтому атом водорода есть минимизированная модель Солнца и вращающейся вокруг него Земли, которые в минимизации уже и выступает в виде протона и электрона. Оказывается, что если мы начнём использовать эту модель и пойдём далее на увеличение количества протонов и электронов, то придём к другим, более сложным химическим элементам. Но, как показывает физическая наука, модель атома водорода, не может быть распространена на другие более сложные атомы, т.к. в атоме кроме протонов и электронов есть ещё и нейтроны, не имеющие заряда, но несущие массу. Какую роль они играют с помощью нашей модели объяснить просто невозможно. Протоны необходимы для того, чтобы заряд атома был нейтральным, а нейтроны для того, чтобы в более сложных атомах удерживать положительные протоны внутри ядра. Нейтрон удерживает ядро атома от распада и в этом его главное назначение. Но химическая наука имеет дело только с протонами и электронами, а потому их достаточно для того, чтобы выявить свойства любого химического элемента или их соединения. Если принять такую модель, то тогда все остальные атомы являются просто различными моделями солнечных систем, существующих или быть может существующих в далёком космическом пространстве. Но, как оказывается, эти модели не соответствуют самой природной реальности, как не соответствует модель атома водорода модели нашей Солнечной системы. Можно, конечно, рассмотреть и случай движения Луны вокруг Земли. Эта система также может считаться планетарной моделью атома. В этой модели Земля является протоном, а Луна – электроном. Такая модель по отношению к другим планетам Солнечной системы определяет и более сложные атомы. Так, например, Сатурн и его Луны, Марс и его Луны и т.д., соответствуют тем или иным атомам в системе химических элементов Д. И. Менделеева. Только в таком полагании и таком представлении, мы хоть как – то можем понять самую простейшую модель атома, которой является атом водорода. На это указывает и световая механика, в которой внутренняя структура и строение материи воспроизводится путём возведения скорости света в отрицательную степень. Если возвести скорость света в минус первую степень, то мы получаем размер атома. Возведение в минус первую степень означает полагания света во внутреннюю структуру, в которой, она проявляет себя уже в виде той или иной протяжённости. Внутри материальной структуры света нет, но он проявляет себя в протяжённости, которую имеет то или иное тело. Это означает, что атом является не световой структурой, хотя строится исходя из учения об излучении света телами, а то, что этот свет является ещё и теплом. Именно такова природа тепла по отношению к свету, а потому в периодическом законе проявлено некое многообразие планетарных систем, существующих как в нашем ближнем, так и дальнем космосе. Конечно, остаётся ещё один вопрос, связанный с переходом к более сложным атомам, в которых кроме электронов и протонов есть ещё и нейтроны. Ведь более сложные атомы содержать в своих моделях и эту частицу. Чем же является нейтрон и откуда он берётся в более сложных атомах? Оказывается, что атомная модель содержит в себе ещё и некую возможность излучения света, а не только тепла. Поэтому атом есть светотепловая модель материи, вследствие чего атом обладает как свойством излучения, так и свойством соединения с другими атомами, в результате которого поглощается или излучается не только свет, но ещё и тепло. Поэтому более сложные атомы мы устраиваем как некие синтезированные структуры, а потому нейтроном является в этой системе моделью частицы минимизирующей наше Солнце. Но, оказывается, что такая модель, как и модель простейшего атома также есть только некое приближение к природной реальности. Но такова судьба любой модели, ведь, она есть лишь некое приближение, некий идеальный образ того, что мы изучаем и познаем. На самом деле мир и ближайший космос устроен не так как мы устроили атом. А то, что эта модель работает, означает, что мы просто вкладываем в неё минимизированные природные сущности и именно поэтому она приближённо описывает и их сами. Если же модель тотально идеальна то, она просто не соответствует природной реальности. К таким моделям относятся чисто математические модели, которые не содержат в себе ничего природного, а потому они описывают вроде бы все, а в итоге, как оказывается, просто ничего. Именно эти модели приводят нас к познаваемому, которое можно выразить в виде понятия – ничто. Устроенные на математических моделях, технические и механические устройства, привели к тому, что нами создан мир идеальных моделей, который и был назван миром второй природы, составляющей современную техническую цивилизацию.

Анализ химической науки и её основ показал, что в используемой ею математическом аппарате применяется не только числовая, как некая математическая структура, но также ещё и буквенная структура, которая привносит в саму химическую науку некое её качественное различие от физической науки. Этим и различаются эти две науки, использующие различные знаковые формы.

Если же говорить о самом познаваемом или о предмете химической науки, который выделили в качестве некой проблемы, изучающей, а также и разрешающей проблему превращения вещества, то эту проблему разрешает ещё и физическая наука, но уже на уровне не самого атома, а на уровне ядра атома, которая в лоне физической науки называется физикой ядра или просто ядерной физикой. В ядерной физике проблема изучения превращения вещества связана с устройством самого ядра того или иного, изучаемого нами химического атома. Изменения в ядре атома приводят к изменениям и самой структуры вещества, а также его превращению в некое другое вещество. А что же тогда атом и те изменения вещества, которые связаны с взаимодействием в самих атомах вещества, а не в ядрах? Изучения ядра атома привело к тому, что атомная структура материи стала представлять собой уже некое статическое образование. Эти статические образования мы можем визуально наблюдать в виде той или иной последовательности расположения атомов и молекул, которые определяют, как сам вид вещества, так ещё и тел, из него состоящих. Образование статической структуры вещества привело к тому, что оно стало выражаться в виде так называемых структурных формах, или как их ещё называют, в настоящее время, просто структурными формулами. Так химическая наука от молекул, проникает на уровень строения ядра атома и именно в этом лоне она и покоится в настоящее время. Но не следует забывать, что началом химической науки является изучение, описание и познание процесса горения, как такого процесса, в результате которого происходит превращение вещества. Отсюда следует, что лоно химической науки образовано горением, молекулярным, атомным и ядерным строением вещества. Сам же процесс горения выступает как то, что связывает в некую новую последовательность, молекулы, ионы и атомы вещества, тем самым, осуществляя процесс его превращения в некое другое вещество. На уровне ядерного строения вещества химическая наука полностью тождественна физической науки. Оказывается, что и на уровне горения, она также тождественна ей, если понимать процесс горения, как процесс образования тепла и света. Именно поэтому, мы говорим о химической науке как о науке, которая имеет, в основном, только своё чисто прикладное назначение, как о неком практическом использовании знаний о процессе горения и превращении вещества. Но даже эта небольшая область знаний, пределы которой мы указали выше, имеет свою динамику и эволюцию, а потому о химической науки можно также говорить как уже о некой системе знаний. Но эти знания уже касаются неживой природы и неживой материи, которые выражены и фиксированы в понятии химического вещества.

Динамику химической науки образует реакции, которые и лежат в основе превращения одного вещества в другое вещество. Ими являются реакции соединения, обмена, разложения и замещения. Эта динамика также покоится на новых мантических основаниях, с помощью которых она была выявлена и нами построена. Метафизическими основаниями в данном случае выступает тот или иной, но уже конкретный вид химической реакции, полагаемый в своей тотальности, а ещё и некой всеобщности. Поэтому мы говорим о том или ином виде химической реакции. Генесис реакции проявляется в том, что превращения вещества происходит на уровне его рождения, жизнь – на уровне обмена, смерть – на уровне разложения и возрождение – на уровне его замещения уже неким другим веществом. Поэтому рассматривая их в тотальном полагании, мы говорим о превращении вещества в некое другое вещество, фиксируя при этом только начальное вещество, а также действие, которое осуществляется над ним, а потому и то, каким оно станет в финале процесса горения. Химическую науку интересует именно становление вещества, при котором оно являются уже неким другим веществом, не тем каким было в начале, или же бралось в качестве исходного и первоначального вещества. Именно генесис химических реакций говорит и указывает нам на то, что химическая наука является системой превращения вещества, т.к. показывает этапы его превращения в другое вещество.

Укажем ещё и на то, что химическая наука, так же, как и физическая наука, разворачивается на мантических основаниях, а потому в ней, именно они и являются уже и её основаниями. Выделение в лоне естественного проблемы, связанной с описанием и познанием неживой материи и вещества привело к тому, что мы осуществляли их познание, используя просто другой вид динамики, рассматривая при этом не движение самих материальных структур, выраженных в минимизированном и модельном виде, а в их взаимном превращения, в которых эти структуры уже изменяются или же просто превращаются в другое вещество. Поэтому, можно сказать, что проблема описания движения вещества, а также и его изменений, выражается просто различными понятийными и терминологическими атрибутами, которые мы им сами им ещё и приписываем. При этом сама проблема движения и превращения вещества имеет отношение, скорее, к идеальным объектам и моделям, которыми мы замещаем сами природные реальности, а потому природные реальности так и остаются в лоне своей потаённости и полной непознаваемости, и даже неопределённости для нас. Это означает ещё и некую игру понятиями, если не имеем оснований и метода познания, который как раз сокрыт в динамике и генесисе самих природных реальностей. Это сокрытие живого лона природы мы осуществляем путём полагания идеального, присущего всему качества, которое в лоне естественного и в рамках химической науки выступает как неживая природа, материя или вещество. Введение новой знаковой формы не приводит к познанию превращения вещества, но позволяет нам путём того, или иного воздействия на него изменять и превращать его в некое другое вещество. В физической науке мы имеем дело с превращением вещества, с его переходами из одного состояния в другое состояние. В химической науке мы уже говорим о его превращении его переходе в некое другое вещество. Химическая наука разрушает вещество, а физическая наука изучает его состояния, не разрушая последнего. Именно в этом различие динамик физической и химической наук, а потому в этом проявляется генесис и переход физической науки в химическую и наоборот, химической науки в физическую науку. В этом состоит некая суть и самой диалектики наук, если рассматривать их в лоне мантики и общего генесиса развития.

В лоно естественного, химия выступает как наука, изучающая превращения материи. Физическая наука же выступает как наука, изучающая движение материи. Но для полноты понимания естественного, нам необходимо рассмотреть ещё и живую материю, которая также полагается в лоно учения о естественном и которую изучает уже биологическая наука.

3.3. Биология – как система живого вещества.

Изучение живой материи и вещества невозможно осуществить без выделения оснований, которые полагаются в основу их такого деления. Вследствие этого нам необходимо к этому обратится. Полагание материи как “естности” привело к тому, что в её лоно по мере изучения и описания происходит ещё и выделение так называемых самодвижений и самоизменений. Они не связаны с тем поведением материи, которые обусловлены непосредственным воздействием одного её вида на другой. Эту материю, обладающую такими атрибутами, и стали называть живой материей. Живой материи присуще самоизменения и самодвижения, поэтому использование динамик физики и химии для их описания и изучения невозможно. Более того, переход физической науки в химическую науку привёл к тому, что живую материю стали описывать и объяснять, используя метод систематики, разработанный в лоне учения о естественном, но для живой материи. Можно сказать, что именно метод систематики привёл к тому, что в лоне природы выделились две независимые области, которые привели к делению природы, материи и вещества на неживое и живое. Так “естность” предстала перед нами в своих неповторимых видах, в качестве живой и неживой “естности”, несущей в себе объективность, представленную в виде множества своих объектов.

Биологическая наука, рождаясь, как наука о живом на основе систематики, которую впервые ввёл К. Линей. Она привела к построению систематик растений и животных, а также к выявлению их клеточного строения. Клетка стала минимизированным, материальным носителем живого. Само живое, стало представляться через клеточное строение, а живое вещество, как вещество, состоящее из клеток. Оказывается, что для объяснения и изучения живой материи используется метод минимизации и материализации самого живого, представителем которого выступает клетка. В неживой природе таким представителем является молекула. Это связано с тем, что живое вещество изменяется путём изменения не своей формы, а путём внутренних изменений, происходящих в самом живом веществе. Открытие деления клетки привело к тому, что живое по своей сути стало резко отличатся от неживого, которое изменялось только в процессе своего движения. Это связано с тем, что внешние проявления неживого и живого полностью тождественны, если полагать их чисто в лоно движения, а не в лоне естественного. Изменения неживого вещества отличаются от изменений в живом веществе тем, что живое вещество способно себя воспроизводить, повторять себя, а неживое нет. В неживой природе такого не происходит. Именно невозможность самовоспроизводится и есть главная, отличительная особенность живой от неживой материи. Для живого не нужно внешнего воздействие, или влияния, оно само может умножать свою сущность, а также ещё и воспроизводить себя. В неживой природе такого нет, а именно на это указывает химическая наука. Ведь химическое вещество превращается именно и только в результате некого воздействия на него. Объяснить через химию, живое оказывается невозможно, но можно с её помощью превратить живую материю в неживую. Именно это приводит к тому, что живую материю считают более сложной по отношению к неживой материи, а потому биологическую форму движения материи, считают более сложной формой по отношению к физической и химической формам движения материи. Так в лоне естественного, которым в тотальном полагании является материя, а не природа, осуществляется деление на живую и неживую материю. Формой тотального полагания материи является тело, а потому само тело, несёт в себе тоже самое деление, которое несёт материя, являясь нам в виде живого и неживого вещества.

Биологическая наука, развивая учения о живой клетки выявляет её структуру, состав и строение. Как мы уже говорили, это есть чисто физический подход в изучении строения материи. Но в физической науке этот подход связан с построением динамики материи, путём описания её через движения. Материя в своей тотальности изучается через движения. В биологической науке этот подход не реализуется в силу того, что она имеет дело не с самим движением, а с изменениями, которые происходят как в живых телах, так и самих клетках. Материя обладает ещё и самодвижением. Движение живой материи реализуется через её деление, через которое мы и осуществляем её познание. Именно в этом отражается и выражается динамика биологической науки. По – такому же самому принципу происходит построения механизма деления клетки, основанный на взаимодействии тех или иных составляющих элементов клетки. Носителем самого этого взаимодействия является более мелкая клеточка, называемая хромосомой. Используя хромосомный набор клетки, удалось построить механизм её деления. Это в свою очередь привело к тому, что динамика клетки стала описываться и познаваться через взаимодействия хромосом. Для описания этой динамики также использовали знаки, как это имеет место в физической и химической науках. Хромосомы стали обозначать буквами Х и У. Это позволило путём комбинирования видов хромосом описывать динамику деления клетки. Обратите внимание, что биологическая наука также как и химическая наука использует в методе буквенное обозначения, а не количественные характеристики и числовые величины. Математические соотношения в науке о живой материи применяются уже совсем в очень ограниченном виде.

Дальнейшее развитие динамики клетки привело к тому, что в её лоне выявляется структура, которая несёт в себе не изменения, происходящие с живой материей, а её неизменность, точнее сказать, то, что в ней не подвержено изменениям. Эту материальную неизменность назвали геном, который и стал её минимизированным носителем. Изучение генов привело к тому, что была выявлена его структура, состоящая из нуклеотидов, названных соответственно; аденином – А, гуанином – Г, цитозином – Ц и тимином – Т. Гены являются ещё и элементами нуклеиновых кислот. Так изучение живого вещества привело к тому, что биологическая наука вплотную подошла к тому, что изучает и имеет в своём лоне химическая наука. Биология и химия на уровне предельных элементов живого становятся просто тождественными науками, а потому и неразличимыми. Это в свою очередь приводит к появлению новых научных областей, или как их часто называют, новыми науками, которыми становятся биохимия и химическая биология.

При анализе химической науки мы говорили, что её основу составляет изучение процесса горения, конечным продуктом которого является углерод. Изучение живого вещества и структуры нуклеотидов привело к тому, что живое вещество в своём предельном состоянии также имеет углерод. Но, оказывается, что углерод как химический элемент не есть углерод, который входит в основу строения живого вещества. Так сказать, “живой” углерод взаимодействует с другими элементами путём соединения с ними и эти его соединения не являются чисто химическими соединениями, а потому, объяснить их на уровне химической науки становится уже невозможным. Это связано с тем, что соединение элементов, количества которых больше двух, мы не в состоянии не только понять, но и объяснить математически. Наш опыт ограничивается математическим описанием одного или двух элементов. И опять мы сталкиваемся с тем, что наше познание ограничивается одним и двумя элементами. Происходит это потому, что у нас нет динамики описания трех элементов, а на уровне математики это есть знаменитая проблема трех тел. Мы понимаем, как взаимодействуют и объединяются в некие структуры два элемента, но не знаем и не понимаем, как образуют структуры, имеющие три и больше количество элементов. Именно таким образом и поэтому, мы определяем различие живой материи от неживой, а также, биологической науки от химической науки, говоря при этом, что живое на много сложнее неживого. Вот и снова появляется все тот же вездесущий принцип простоты. Приходя к уровню атомного и молекулярного строения живого и неживого вещества, мы уже все меньше можем различать их между собой. За атомным и молекулярным строением вещества снова начинает проявлять себя физическая наука. Отсюда и следует, что структура биологической науки очень сходна со структурой физической науки и на предельных интенциях, физика и биология становятся также неразличимыми, как неразличимыми становятся химическая и физическая науки. В этой связи мы идём на то, что помещаем химическую и биологическую науки в лоно новой определённости, которую и называем естественным, потому что по отношению к этому качеству мы можем говорить о них как о различных науках. При этом определяем его именно как некий новый вид качества, называя его естественным качеством материи, или просто видимой материей.

Оказывается, что само лоно естественного, образовано путём снятия предметности и его замещение лоном объективности. В объективности физическая наука выступает не как природа, а как материя, которую полагают уже объективной реальностью, имеющей к тому же свою универсальную телесную форму. Это связано с тем, что в лоне физической науки зарождается новый метод познания материи, а не природы. Понятия “естности” и естественности несёт в себе эту объективную сторону предметности физической науки, в которой предмет снимается и помещается в лоно потаённости, а объект становится на его место. Вот почему мы говорим о естествознании, а не о физической науки, как науке естественного цикла. Вполне понятно, что в объективности и в объективном мире, физическая наука не имеет смысла и потому не определена, т.к. её предметностью является раскрытием того, что находится при рождении, что ещё не перешло в лоно существования, став для нас видимым. В объективности говорить о рождении не имеет смысла, потому что объект является уже существующим в виде наличного бытия. По нему мы не можем судить о том, как он рождается, т.к. этот этап для него уже пройдён, а потому для нас просто является сокрытым. Конечно, можно его вернуть в лоно физической науки и говорить о его рождении, но тогда мы не можем использовать при его описании и объяснении метод, основу которого составляет математика. Мы не можем познать его жизни, потому что она представляется нами как некий миг, как бытие, как точка, которая к тому же ещё и локализована. Поэтому и сталкиваемся с различного рода антиномиями, или апориями при их познании. А теперь пора обратится к анализу самих методов, которые имеются в химической и биологической науках.

Мы уже говорили, что основу их метода составляет систематика. Но систематика химии отличается от систематики биологии. На это указывает тот факт, что упорядочить живое вещество в виде некого периодического закона невозможно и до настоящего времени этого осуществить пока так и не удалось. К нашему времени удалось построить систематику биологии в виде системы иерархии, которая, как оказалось, очень сходна с системой иерархии материи в физической науке. Различие их состоит только в различии элементов, входящих в системы иерархии физики и биологии. Но, как оказывается, химическую науку можно представить в виде системы иерархии. Элементы, отвечающие этой системе, являются химическое вещество, химические реакции, химические соединения и химические элементы.

Представление естественных наук в таком виде приводит к тому, что различие их методов носит чисто условный характер, а потому приводит к одному и тому же виду их представления. Это означает, что познаваемое выступает для нас в своём различии только с точки зрения имён, которые имеет в себе та или иная естественная наука. Ведь мы можем рассматривать любое познаваемое как с точки зрения физики, химии, так и биологии. Ведь в биологии факт наличия живой материи имеет чисто условный характер, являясь при этом только нашим неким представлением и полаганием самого познаваемого. Мы можем считать весь окружающий мир живым, если будем исходить при его описании из оснований, которые присущи самому живому. Если же брать идеальные основания, то тогда говорить о живом мире мы уже не можем, т.к. в них его просто не существует. Если в качестве основания познания мы полагаем математику, то тогда познаваемое само становится математическим. И вот это математическое, объективное познаваемое, мы и называем моделью. Именно так и таким образом мы осуществляем моделирование познаваемого, а вместе с тем и моделирование самой природной реальности.

Так же, как и химия, физика изучает неживую материю. Биология изучает живую материю. Но понятие живой и неживой материи возникает именно в лоне естественного, а не в лоне физической науки, хотя его трансформируют в лоно физической науки, говоря при этом о живой и неживой природе. Но как мы уже показали, это не приводит к более глубокому пониманию живой и неживой природы, как живой и неживой материи. Понять развитие и переход живого из неживого мы также не в состоянии, т.к. просто непонятно, как и с чем он связан. Говорить об усложнении и отбрасывать на него эту проблему перехода так же вряд ли уместно. Ведь из этого мы не узнаем о переходе от неживого к живому. Если говорить о том, что живое превращается в результате своей эволюции в мёртвое, которое является более простым, чем живое, то тогда в исходных посылках познания, мы должны иметь именно эти живые основания, а не мёртвые, математические и идеальные полагания. И дело не в том, говорить, что мир есть некое живое целое, или что он есть некое мёртвое целое, а в том, что мы берём в качестве оснований для его описания и познания. Развитие науки показывает, что этими основаниями всегда являются метафизические основания, в которых природное и человеческое отождествлено, а ещё и снято в виде некой идеальной формы. Вследствие этого наше познание идеально, а потому имеет отношение не к реальной природе, а к материальным, математизированным объектам. Этот переход к объективности, выраженной в материальных объектах обозначен и выделен как некое учение о естественном. То, что не является объективным, является искусственным, созданным человеком. Естественное по отношению к нему есть то, что создано самой природой. Так лоно нашего познания разделяется на то, что создано человеком, и то, что им не создано. А потому и сам “создатель” в таком полагании, становится дуальным. Это есть проявление диалектики, дуального количества, которое к тому же ещё наделено и разными качествами. Если в этой диалектике, выраженной в виде дуальности, мы полагаем одно из качеств, или рассматриваем только одну противоположность, а то и просто имеем дело либо с объективным, либо с субъективным элементом нашего познания. Так обстоит дело с живым и неживым. Мы разводим эти противоположности до предельного состояния, в котором каждая из них становится просто одним из качеств познаваемого, а потому мы просто возвращаемся в лоно метафизики. Эта метафизика есть уже метафизика объективности, или метафизика количества, введённая в науку Р. Декартом, через телесность, протяжённость и делимость материи. Это имеет непосредственное отношение к самим понятиям живое и неживое. Поэтому, мы говорим о живом, или неживом в тотальном, а потому уже в неком метафизическом полагании. Отсюда и наши антиномии о мире, о его живом или неживом виде и т.д. и т.п. Невозможность разрешения этой проблемы в лоне абсолютного гонит нас к его рассмотрению в рамках учения о веществе и теле. А потому мы говорим о живом и неживом веществе, или о живых и неживых телах. Выйти за пределы телесности и вещественности мы уже не в состоянии, т.к. в этом случае возвращаемся в лоно живой и неживой материей, как живой и неживой природы. Поэтому живое начинают познавать, используя весь, имеющийся арсенал физической науки. Это познанием завершается тем, что в настоящее время построена система иерархии живого вещества, очень сходная с системой иерархии самой материи. Сведение живого к систематики химической науки не увенчалось успехом, а потому и был совершён переход к описанию живого вещества, но уже с помощью физической науки.

Биологию, так же, как и физику, мы можем представить в виде четверичности, которая выражается через следующие элементы: организм, хромосом, ген, клетка. Организм выступает как живое вещество. Это имеет место только в тотальном полагании биологической науки. В лоне естествознания, биология является наукой о живом, а потому изучает и познает только живые объекты. Ведь именно в этом полагании рождается и сама биологическая наука. Поэтому если мы хотим решать вопросы о том, как рождается живое вещество, а тем более, как оно зарождается, мы, с необходимостью, попадаем в лоно науки о природе, в которой не стоит проблема описания живого и неживого вещества. В ней стоит проблема познания того, что и как рождается, а не того, что уже рождено и существует. Именно в биологической науке стоит проблема объяснения и познания того, как живёт рождённое, а не того, как оно рождается. Решая проблему рождения, мы попадаем в лоно физики, а потому биологическая наука в её лоне приобретает некую уже присущую специфику, присущую уже самой физической науки. Поэтому она так сходна с ней, но определена через другие понятия и имена. Сущность, несомая физической наукой не изменяется от того, что познаваемое наделяется неким новым качеством. Ведь оно все равно остаётся познаваемым, а потому различие познаваемого достигается только некой определённостью, которая выражена в том или ином её имени. Вот почему структура и строение физической и биологической наук так схожи, но представлены различно. Это означает, что имена несут в себе нечто больше, чем только то, что просто могут быть представлены на том или ином математическом конструкте, или “скелете”, одним из которых и является схема системы иерархии.

Представление биологии в виде четверичности означает, что биологическая наука также как и любая другая наука может быть представлена в виде неких своих элементов, а потому использует и те же самые способы, и методы познания какие используют другие науки. Именно эта универсализация методов даёт нам различие элементов познания, которые являются уже идеальными элементами познания, хотя часто, и отождествляемые с самими природными реальностями. Познавая живое, мы представляем его как идеальное, идеализированное живое, которому не можем поставить в соответствие природное живое, а потому ставим ему в соответствие самого человека. Вот откуда и почему мы постоянно находимся в лоне метафизики, совершая с помощью её не только эволюцию наших представлений о мире, но и свою собственную эволюцию. Поэтому метафизика является тем универсальным лоном, в котором познаваемое и познающий выступают в своём универсальном качестве, полагаемое как некое абсолютное и идеальное в нашем познании. Его очень часто называют всеобщим качеством.

Элементы биологии, которые мы представили выше, так же, несут в себе качества, которые имеют элементы в физической науке. Статику биологии образуют организмы, динамику – хромосомы. Поэтому динамика биологии, динамика живого представлена именно хромосомами. Но движение хромосом не является их простой трансляцией в пространстве, как это имеет место при движении тел в физической науке. Это движение, оказывается, связано непосредственно с их изменениями. Физика движения в данном случае не в состоянии объяснить этот вид движения с присущими ему изменениями, а потому законы движения не применимы к живым, биологическим сущностям. Если говорить о динамики химической науки, то она образована реакциями, которые связаны с превращением самого вещества, а также и его переходами в другие вещества. Поэтому исходить из динамики химической науки, для объяснения динамики хромосом, или динамики биологии, мы так же не можем. Поэтому считают, что динамика биологии сложнее динамики физики и химии. Но то, что она сложна и то, что мы считаем её более сложной, ничего не даёт нам для понимания динамики биологической науки.

Клетка в биологии, так же, как и молекула в физики, являются теми элементами, которые приводят нас к некому новому качеству, присущему как самому веществу, так материи, а потому и самой природе. Этим качеством является ничто иное, как информационность вещества, в отличие от качества протяжённости, присущего материальности тел. Именно эта сложность и является информационным качеством, которую мы называем и обозначаем в виде понятий простое и сложное. Клетка есть то минимальное, минимизированное образование, которое воспроизводит полностью структуру живого вещества, а потому жизнь клетки является жизнью и самого организма. Что удивительно, так это то, что живое вещество переходит в новое качество в отличие от физического и химического вещества, но, в отличие от них, оно имеет уже конечное время своего существования. Ведь живое вещество распадается и превращается в неживое вещество, как химическое и физическое вещество. Конечность времени существования живого означает, что оно не может быть положено в качестве основания нашего познания, а потому в качестве их мы полагаем неживое, идеальное, модельное, мистическое и т.д. и т.п. представления. Но мир без живого есть мёртвый мир, в котором нет места живому, а потому мы его не можем понять через идеальное, а потому и полагание как неживого. Время существования живого есть некий цикл его жизни, время жизни живой индивидуальности, а не самого живого. Хотя, это время разное, цикличность несёт в себе именно это их универсальное качество. Живое переходит в новое качество, но оно связано с изменениями её телесности или формы. В неживой материи, новое качество связано с изменением и самой телесной формы. Если же взглянуть на это глубже, то нетрудно обнаружить, что мёртвое вещество со временем так же изменяет свою форму. Даже камень, лежащий на дороге, со временем разрушается и уже только поэтому изменяет свою форму. Различие состоит только в том, что время “жизни” живой и неживой материи различно. Так что, как живой, так и неживой материи присуща периодичность, которую мы и выделяем в виде цикла существования той или иной материальной, а отсюда и самой природной индивидуальности, обозначая её уже как природную реальность. Телесность несёт в себе конечность времени существования, поэтому мы можем выделить универсальные циклы, отражающие и несущие в себе время жизни самой материи. Мы распространяем жизнь на всю материю, т.к. связываем её со временем. В пространстве, мы можем говорить только о строении и структуре материи, но не можем говорить о времени её “жизни”. Именно это время есть системное время, а потому оно различно и на разных уровнях организации материи. В тотальном полагании материи этого уже нет. В пространстве системность времени проявлена в виде системности форм, которая проявляет себя уже в виде метаморфоз. Внешняя метаморфоза неживого проявляет себя во внутреннем в виде системного времени. Именно так неживое бесконечное отражает себя в живом, которое по отношению к нему является конечным.

На это нам могут возразить и сказать, что в систему, которую мы представляем не входят все существующие элементы биологии, а в систему естествознания все естественные знания, как в систему естественных наук все естественные науки. На это мы можем ответить тем, что рассматриваем самые простейшие системы и постоянно показываем, что таковых систем просто не существует. Не существует их потому, что мы имеем дело с живой природой, которую и полагаем как основу самого нашего познания. Мы изначально имеем дело с познаваемым, которое уже является системой, а потому можем представлять и анализировать его теми методами и способами, которые вам и представили. Подробно они изложены в книге “Метамеханика природы”. Мы не стали анализировать весь, имеющийся арсенал знаний в естественных науках, а потому и в самой биологической науке. Нам необходимо было показать, что системность биологии заложена не в модельных представлениях живого, а в самом живом, ещё точнее, в самой живой индивидуальности. Моделирование систем всегда приводит к тому, что они являются мёртвыми, статическими образованиями, которые не соответствуют поведению и жизни самих природных реальностей, а потому такие системы несут в себе много субъективного, выражая собой тот или иной выбор элементов, который в неё полагают или же им её наделяют. Что касается связей между элементами, то они, очевидно поэтому, так же страдают этой субъективностью. Это приводит к тому, что разные авторы представляют различные системы, относящиеся к одной и той же сущности, или познаваемому. А это в свою очередь приводит не к развитию и углублению нашего познания, а к его ещё большей дифференциации, а потому и к самой узкой специализации. Если же кто – нибудь из вас продолжит наш анализ, выделит и положит другие элементы, то легко обнаружит, что и в этом случае, также можно получить систему, но невозможно будет определить к чему она относится и какое познаваемое она собой выражает, тем более, определить какой природной реальности она ещё и соответствует. Что же касается динамики системы, то те трудности, с которыми вы столкнётесь будут связаны с тем, что в любой и во всех науках, рассматриваются предметы, объекты, явления и процессы, полагаемые в некой универсальной статике, а потому в своей неизменной тотальности и независимости. В связи с этим, в настоящее время, даже не совершаются попытки осознания всего того, что открыто, исследовано и понято человеческим разумом. Оказывается, проще ввести нечто новое, которое ещё не изучалось. Но как определить то, что не изучалось без анализа того, что уже изучено. Приведу в качестве примера некие нововведения в физической науке. В настоящее время в её лоно материальности вводят сознание. Введение в материю сознания приводит к тому, что материя становится сознательной, уже сознающей себя материей. Но, что она есть такое и как её познавать, не представляют и не объясняют, тем более, вообще не ведётся речь о методе познания этой сознательной или сознающей себя материи. Можно сказать, что такое полагание есть ничто иное, как возвращение к предметности, путём наделения материи уже неким новым для неё качеством или же просто атрибутом. А это связано с тем, что объективность и её лоно требует новой организации знаний, нового представление о мире, а потому и самих наших знаний о нем. Предметность требует возрождения лона рождения, через которое только можно выявить и определить эту их новую организацию, а также отыскать и новый метод их организации и познания.

3.4. Системность географии и экологии.

Анализ и построение системы географии и экологии начнём с того, что представим систему географической науки, а затем рассмотрим её системность, а также ещё и некоторые возможные варианты построения системы экологической науки. Итак, обратимся сперва, к географической науке.

Основу географии составляют наши знания о Земле, а потому она является объектом её изучения и познания. В географии мы имеем дело с объектом, а не с предметом её познания. Более того, мы впервые сталкиваемся с объективностью как уже некой природной реальностью, которой, непосредственно, является уже сама наша Земля. В отличие от химии, физики и биологии, имеющие свои предметы изучения, география не имеет предмета, а имеет дело именно с объектом изучения и познания. В лоне физической науки земля является одним из первоначал, несёт в себе качественность самого природного и не является её объектом. Но в географической науке она уже является и выступает как объект. Именно поэтому географическая наука не решает проблему рождения Земли, а рассматривает только её строение, состав и структуру. Но в лоне географии возникает ещё и учение о строении и составе, как самой Земли, так и её поверхности, которую изучает ещё и геологическая наука. Постепенно геология превращается в отдельную науку о строении Земли. Она включает в себя и географию, вследствие этого, лоно геологии и географии становятся неопределёнными и взаимопересекающимися, а то и просто становятся тождественными. Можно сказать, что геология в лоне географии изучает земное вещество, вещество самой нашей Земли. Именно это позволяет говорить, что изучение Земли, осуществляется с помощью двух подходов, первым из которых является описание, изучение и познание строения, состава и структуры Земли, а другим – описание, изучение и познание земной поверхности, называемого ещё геологическим веществом. Геология изучает Землю с точки зрения её строения и её состава, а география – строение и состав самой земной поверхности. Вследствие того, что земное вещество имеет некоторое сходство с космическим веществом, с веществом других планет, мы рассматриваем его особенности по отношению к космическому или планетарному веществу, а ещё и отождествляем его с ним. Поэтому и выделяем эти два подхода в описании и изучении Земли. Но в силу того, что Земля в отличие от других планет имеет горячее ядро, на ней существует живое, одним из представителей которого является ещё и сам человек. Сама же она также является одним из представителей живого. Живое и жизнь существует между двух “огней”, одним из которых является Солнце, а другим – земное ядро, участвующее ещё и в образовании земной поверхности. Оказывается, что именно земное тепло связано с жизнью живого и по мере его уменьшения жизнь на Земле постепенно прекратится и просто исчезнет. Полное остывание означает переход Земли в неживое состояние, в котором существуют другие планеты Солнечной системы. В связи с этим география, изучая земную поверхность, рассматривая её с точки зрения только объективного, а потому, включает в себя все элементы живого и человеческого, проявляющего себя в виде различных структур и отражающих их непосредственно ещё и самой человеческой деятельности. Поэтому в географию включают все объективно существующее на Земле. В неё входит и политика, и экономика, и сельское хозяйство, и строение земной поверхности и т.д. и т.п. Можно сказать, что она и есть вся объективность, имеющаяся на Земле и на её поверхности. Эта объективность приводит к тому, что её лоно способно поглотить и физику, проявив себя в виде физической географии, биологию – превратив её в географию живого, или биосферу, химию – в географию химической промышленности и т.д. и т.п. Это связано именно с тем, что география является объективной, имея свой собственный объект изучения и познания, включающий в себя и все то, что имеет и несёт в себе сам этот объект. Вот вам один из примеров науки наук, если, конечно, действительно её так понимать, а не просто называть географию наукой наук. Но то, что принято называть её наукой не означает, что она действительно является наукой. Если понимать науку не как некую организованную целостность, то тогда этой организованной целостностью, в данном случае, является и выступает уже сама Земля. Вот это – то и берет география в качестве объекта своего изучения. Но география в лоне своей определённости есть простое описание Земли с существующими на ней элементами. Если говорить о таких науках как химия, физика и биология, то они действительно являются науками, т.к. решают определенные проблемы, а не занимаются только простым описанием своих объектов. В географии такой проблемы вы не найдёте, а потому мы говорим, что предмет, а не объект несёт в себе главное и основное, а ещё и то, что именно мы понимаем под наукой и как науку. Рассматривая конкретные науки, мы легко можем обнаружить в них, что сами они изменяются, переходя от предметной формы познания к объектной форме познания и от объектной формы снова к предметной форме и т.д. Примером, последнего перехода является появление новой науки, называемой экологией. Если понимать под наукой просто некие знания, то тогда наукой можно назвать все, что угодно. Любой объект является наукой, а потому мы можем назвать её в его же честь. Именно к этому мы пришли, в настоящее время. На это указывает и то, что в лоне наук возникли некие новые науки, которые в лоне предметности являлись просто её разделами, теориями или же некими частными учениями. Поистине прав великий Г. Гегель, говоря о перевёрнутом мире и нашей способности видеть его именно в таком виде. Это означает, что, говоря о предмете науки, мы представляем её в виде объектов, а говоря об объекте, мы представляем его в виде некой предметности. Именно так обстоит дело с самой наукой, а потому и именно так мы её пониманием и определяем. Но не зависимо от того, каково её понимание, наука должна иметь свою организованность, которая показывала бы нам, что она изучает и чего она достигла в этом своём изучении и познании. Если говорить об объекте, то вследствие его неизменности, мы не можем говорить, что познали его, а потому и того, что достигла в его изучении наука, занимающаяся его познанием. Вот почему объект и объективность была положена в основу наук как некая конечность, а предмет, как проблематичность, в виде её начала, некого основания нашего познания, несущего в себе ещё и бесконечность и неопределённость. Эта объективность проявляется в науке в виде элементов её составляющих. Оказывается, что можно поступит и наоборот, положив началом познания объект, а предмет, как составляющий его элемент. Но в таком полагании, хотя мы и можем говорить о составе объекта, но не можем его определить, т.к. он просто не определим, являясь для нас проблемой, как когда – то её была сама эта предметность. Развитие науки не идёт дальше замещения объекта познания – предметом или же предмета познания – объектом познания. Этот этап нами уже пройдён, и к чему он привёл, вы уже можете судить сами. Развитие науки осуществляется не в её делении на то или другое, а в её эволюции и генесисе. Поэтому мы постоянно имеем дело то с одним, то с другим качеством, а потому и с неким делением познаваемого на части и элементы его составляющие. Именно его мы и понимаем под самим качеством познаваемого.

Мы уже говорили о том, что по мере остывания земного ядра жизнь на нашей планете будет постепенно угасать, а затем вообще исчезнет с её лона. Но на “живой” Земле протекают процессы горообразования, процессы “нароста” суши. Геология изучает и отображает эти процессы, используя геометрическую модель Земли, считая её форму шаром. Такое представление привело к тому, что форму земного ядра также стали считать шарообразной и протяжённой, поверхность которой изменяется за счёт его остывания и взаимодействия с водой и воздухом. Шарообразность позволила представить Землю в виде различных поверхностных срезов. Но геологическая наука не пошла далее в своём развитии. Не были изучены пространственные слои и их динамика во времени, а не в движении, а также их воздействие друг на друга и их взаимосвязь с самой поверхностью Земли. Так геология выявила строение и структуру Земли, но динамику её структуры и строения она так и не создала и не построила. Брать движение самой Земли как её динамику так же не верно, т.к. эта динамика касается не самой Земли, а только её собственного движения в космическом пространстве. Построение динамики Земли связано с выходом за пределы Земли, а потому самой динамики Земли, на настоящее время, мы также не имеем. Это показывает нам, что объективность обязательно приводит к потере динамики, а потому и к потере её эволюции, развития и изменения. Все это говорит о том, что в геологии осталось ещё очень много интереснейших и неразрешённых проблем, которые важны для нас как для живых существ, к тому же ещё и как, живущих на ней.

Кроме изучения самой Земли, изучается строение и состав её поверхности. Именно эта область знаний и принадлежит географической науки. На Земле выделяются элементы её составляющие. К ним относятся: моря, океаны, реки, пустыни, материки, острова и т.д. и т.п., но, кроме этого, на ней есть ещё и то, что называется живым веществом. Поэтому, в сферном представлении кроме внутреннего строения Земли, выделяется ещё так называемый географический слой, образованный поверхностью некой сферы отождествляемую и называемую земной поверхностью. Выделение в нем живого вещества, приводит к тотальному утверждению и самого живого, которое в сферном представлении называют уже биосферой. Такое представление о Земле привело к тому, что все её элементы стали нести в себе такое же строение, как и сама Земля. Так атмосфера стала представляться в виде неких слоёв. Так что внутреннее и внешнее строение Земли полностью тождественно, только названо и обозначено различными именами.

Вещество на поверхности Земли, есть геологическое вещество, которое самым теснейшим образом связанно с внутренним веществом Земли. Но само поверхностное вещество, образовано не только внутренним веществом Земли, но ещё и атмосферными и космическим веществами. Поверхность Земли есть некая граница внешнего и внутреннего, космического как атмосферного и земного, внутреннего вещества.

Вещество поверхности Земли имеет очень сложную структуру своей организации. Сюда входит вода, образующая моря, океаны, реки, озера, болота, ручьи и родники, а также суша, включающая в себя материки, полуострова, острова и т.д., воздух, образующий ветры, облака, грозу и т.д. и т.д., Кроме этого, в неё входит ещё и живое вещество, которое находится во всех указанных структурных элементах или земных слоях. В лоне пребывания живого вещества находится и человек, являясь одним из его представителей. Но по мере своей эволюции и развития он начинает непосредственно воздействовать на поверхностный слой Земли, изменяя и преобразуя его. Выделение этого элемента привело к возникновению и рождению биосферного уровня организации живого вещества. Внутри биосферы возникает новая сфера, связанная непосредственно с деятельностью самого человека. Эта сфера получила название техносферы, хотя, правильнее назвать её хомосферой – сферой деятельности человека. Вернадский же назвал эту сферу ноосферой или сферой разума. Мы же говорим о ноосфере как о материализованной сфере, которую называем сферой деятельности человека или хомосферой. В сфере разума, человек выступает в неком снятом, а потому ещё и потаённом виде. Поэтому в ней утверждается и постулируется наличие только разума. Его поведение и деятельность в биосфере, а также его влияние на неё необходимо изучить, определив время, вносимых в неё изменений. Выделение в лоне хомосферы человека, как некой всеобщей индивидуальности, а также изучение и познание его сути и сущности, приводит к рождению новой сферы, которая образована только человеческими существами. Эту сферу называют социальной сферой, в которой совершает своё движение социальная форма движения материи. Её часто называют социосферой или просто социумом.

Переход к сферному способу описания и изучения Земли приводит к тому, что мы можем выделить такое же множество и количество сфер, которое имеет в себе множество, имеющихся в настоящее время наук. В чем же различие множества наук и множества сфер, о которых мы говорили выше? Приводит ли нас сферное представление к более глубокому пониманию и познанию природы, а также и самого человека. Оказывается, что нет. Так для чего мы идём на такое представление уже познанного нами, используя для этого сферу или шар. Ведь можно все это представить и на плоскости и, даже, на прямой линии. Познаваемое не зависит от того, как мы его геометризуем. Но от геометризации, оказывается, зависят имена, которые мы ему даём. Изменение имён, не приводят к более глубокому и полному пониманию того, что мы изучаем и познаем. Оказывается, что использование сферного представления не несёт в себе нового метода, а потому оно уже есть только и чисто формальное представление познаваемого, которое его не раскрывает, а только организует и то чисто формально и абстрактно, а не содержательно и осмысленно. Это означает, что сферное представление обязательно должно содержать и некий математический аппарат описания самого познаваемого. Но им может быть и некий другой вид формализации, например, такой, какой мы имеем в химической науке. Именно здесь, мы сталкиваемся с тем, что индивидуальное или единичное в формализации, выступает ещё и в виде некого особенного, а потому даже, может выступать и как некое всеобщее. Выявить единственный способ, который мы используем при анализе материи нам так и не удалось. Вот почему самой простейшей математикой и видом формализма выступает цикличность, которая во всех указанных и перечисленных сферах существует и имеется. Но в силу того, что она сведена к механическому времени, как времени протекания того или иного изменения, и то только по отношению к тем процессам, которые уже ранее совершались и совершились. Эти фиксированные изменения задают нам время перехода или смены в указанных нами выше сферах. Но, что интересно в этом, так это то, что эти времена никто и никогда не вычислял, тем более, не сопоставлял их по отношению к временам, протекающим в других сферах.

Анализ, который мы провели, касался, в основном, только некоторых элементов этих сфер и не касался познания структурных изменений в самих этих сферах, а потому и времени, происходящих в них изменений. Вот почему системный анализ не есть анализ с помощью сфер и моделей, а есть анализ самих природных реальностей в их непрерывном развитии и изменении.

Все развитие науки именно это подтверждает, а также ещё и указывает на это. Развитие науки показывает, что наши представления о природе и материи изменяются, пополняются и пересматриваются. Но с изменениями наших представлений мы находим в природе и материи то, что ранее в них не замечали или же просто отбрасывали и не учитывали. И тогда мы перестраиваем свои представления о них. Именно такова наша роль, как в самой природе, так и по отношению к самим себе. Это есть взаимное развитие природы и человека, в котором, то и дело происходят смещения акцентов то, на природу, то на самого человека. Поэтому, мы ставим эту проблему, которая, в настоящее время, столь актуальна, что её решение просто необходимо для дальнейшего развития человеческой цивилизации. Эта проблема есть проблема поиска нового метода познания.

Мы снова обратимся к географической науке. Мы говорили о том, что её лоно есть описание земной поверхности. Выявление всех элементов земной поверхности и составило её элементную базу. Все эти элементы образуют географическое вещество, в которое входят ещё и физическое, химическое и биологическое вещество. Если говорить об уровнях организации материи, то это есть системный уровень её организации, на котором она и выступает в качестве вещества. Подсистемный уровень организован внутренними элементами земной поверхности, а надсистемный уровень – воздушной оболочкой Земли, которая, так же имеет свои собственные элементы. Укажем, что именно переход от описания предмета к описанию объекта привёл к тому, что в лоне любого объекта, мы можем выделить множество сторон, которые составляют как её физические, химические, биологические, так и идеальные, математические и модельные стороны или же просто его атрибуты. Обратите внимание на то, что в лоне объекта, предметность входит и прячется в его внутреннем лоне или же полагается в объективизации уже как некое его качество. Но объективность и познание объекта не приводит нас ни к чему, кроме, конечно того, что мы можем выделить его строение и состав. Говорить о динамики объекта не имеет смысла, т.к. её просто не существует. Кроме этих, указанных выше сторон, географическая наука включает в себя вторую природу, созданную непосредственно человеком как представителем живого, но в тоже время и географического вещества. Эту сферу называют социосферой, которая связана с деятельностью человека, а также с хомосферой или как её ещё называют биосферой – сферой жизни уже самого живого вещества. И вот именно сферу жизни самого человека, мы можем выделить как ту сферу, которую и назвали хомосферой. Поэтому, спутать сферу жизни человека с биосферой и социосферой мы теперь не сможем, т.к. они разграничены качественно по отношению друг к другу.

На все, представленное выше, нам могут возразить, что такие системы являются сложными, описать и изучить которые мы просто не в состоянии. Но здесь напомню, что мы говорим о географии как о науке, имеющий непосредственно свой объект, а потому говорить о нем, как о некой системе, едва ли имеет смысл и будет правильно. Ведь, системное представление, и это мы уже показали, развивается и существует в лоне только самой предметности. Только в лоне предметности можно говорить о динамики систем. При этом мы имеем в виду не динамику как простое движение, а динамику уже как изменениями, которые происходят с самими природными реальностями.

Возвращаясь в лоно естественного, мы можем констатировать, что географическая наука является одной из первых попыток научного обобщения и синтеза всех знаний о естественном. Поэтому можно говорить о ней как о попытке построения естествознания в лоне и только уже самой географической науки. Но, сама география не есть естествознание, т.к. включает в свою сферу и материализованное и идеальное, которое не является первородной природой. Поэтому – то мы говорим о ней, как о некой попытке синтеза, осуществляемого в её собственном лоне, а не в лоне самого естественного. Это связано ещё и с тем, что в неё входит некий искусственный элемент, который создал и продолжает создавать уже сам человек. При таком её построении мы постоянно сталкиваемся с замещением предмета познания, объектом познания и наоборот, объекта познания на предмет познания. Именно в этом проявляется тотальность полагания познаваемого, вследствие чего, мы рассматриваем только некую одну из его сторон, негируя другую или же просто противопоставляем ей эту другую сторону познаваемого.

Наша работа не выходит за рамки естественного, хотя нам необходимо было выйти за них для того, чтобы показать некоторые попытки осуществления систематизации знаний вообще. Говорить о какой – то целостной науки или о целостном представлении вообще не имеет смысла, потому что мы тотально полагаем только некое одно по отношению к другому, а затем, ещё и сменяем свои акценты, заменяя один элемент на другой или же другой – просто на исходный. Все это происходит как в пределах некой целостности, образованной ими, так и по отношению к самим этим элементам.

Теперь перейдём к анализу экологии и её системности. При этом будем учитывать, что её рождение произошло совсем недавно, уже в настоящее время. Но прежде, сделаем одно существенное замечание. Оно касается того, что внутреннее строение Земли из – за недостаточности знаний, мы не представили в виде системы. Хотя, элементы её строения можно найти в любом учебнике или источнике по географии и геологии. Но, как говорится, это дело вполне поправимо и, быть может, кто – то из вас разрешит эту проблему, а также и те, которые мы выделили в лоне геологической науки. Это будет одним из прекраснейший творений человеческого разума, которое в полном смысле касается не только самой Земли, но, ещё непосредственно связано и с нами. Конечно, нам неприятно говорить о том, что мы так плохо понимаем и знаем то, на чем живём. Но, как говорится, когда нам было смотреть на это, если стремились в своём познании только к космосу, а потому в этом стремлении не заметили, что есть Земля и что на ней происходит эволюция, которую можно раскрыть через понимания только её генесиса собственного развития. Человека больше интересует то, что находится далеко от него, а не то, что он имеет рядом, прямо перед собой, перед своим собственным носом. Но у нас всегда остаётся возможность это сделать. Пробуйте и дерзайте! А мы перейдём к анализу экологии.

Экология как наука образовалась совсем недавно. Её появление связано с выявлением и выделением предмета её изучения и познания. Как это не удивительно, но именно с этого начинается наука о “нашем доме” или экология. Наиболее часто её определяют ещё и как науку о “доме”. Если под “домом” понимать Землю, то мы возвращаемся в лоно географической науки. Экология стремится выделить свою предметность, не выделяя при этом своего объекта. Рождение экологии как науки показывает, что мы снова переходим в лоно предметности, переворачивая и заменяя актуальность объекта, на актуальность уже самого предмета. Предметность нашего познания связана с тем, что мы говорим о том, что познаем с позиции целостности или же некого единого целого. Это часто связывают с интеграцией или просто синтезом знаний. Примером такой интеграции или поиска некого единого, по всей видимости, является и стала именно экология. Двести лет назад ею хотела стать география. Но, если география становилась на естественных знаниях, то экология их не отторгает из своего лона. В отличие от географии она уже имеет свой предмет, а не объект, как это имеет место в географической науке. Экология находится на самом начальном этапе своего становления, а потому, на нем главным является не сколь определения предмета и объекта изучения и познания, а сколь выделения и определения метода, который бы позволит говорить об экологическом познании или о экологическом мышлении. Оказывается, что в силу своей неопределённости, экология начинает претендовать и на роль самой философии, т.к. её предметность определяют по аналогии с предметностью самой философской науки. Укажем, что такое понимание философии неверно, хотя, и является общепринятым в настоящее время. Поэтому мы говорим о том, что сама предметность, также как и объективность экологии, пока так и остаются неопределёнными. Для подтверждения этого положения достаточно взглянуть на её определения, которые можно найти в литературе как по биологии или географии, так и в самих работах по экологии. Можно говорить, о моде на те или иные слова, а также о том, что они принимаются или не принимаются людьми. Но то, что принимается, ещё не означает, что будет жить или может составить некую основу нашего дальнейшего познания. Мода на новые науки, в смысле их названия, приводит к тому, что мы снова попадаем в лоно её неопределённости, а почему и в лоне бессознательного человеческого, стараясь при этом встроить в лоне науки некие новые её разновидности, одной из которых, в настоящее время, и стала экология. И в этом легко убедится на примерах новых наук, которыми, как мы уже говорили, являются биохимия, биофизика, физическая химия и т.д. и т.п. Мы, конечно, не вправе особенно в настоящее время, подходит к решению этой проблемы с точки зрения неосознанного полагания, которым, в данном случае, является и выступает экология. Ведь, развитие науки идёт в определенном направлении и имеет потому некую определенную тенденцию своего развития. Более того, она имеет ещё и свой собственный генесис. Говорить об экологии как о системе также невозможно, потому что эту систему ещё никто не представил и не построил. Говорить о ней как о системе мы, конечно, можем, но это не означает того, что она действительно является системой и существует ещё как система. Экология выступает как один из способов интеграции, а не синтеза знаний, на современном этапе развития науки. Но синтез естественных наук, представленных в виде естествознания, действительно, являлся синтезом знаний, а не интеграцией знаний. Но как показывает его развитие, естествознание, до настоящего времени, так и было построено. Это связано именно с тем, что естествознание появляется в лоне объективности, не несущее в себе предметности, или, выражаясь в количестве и качестве, оно несло в себе некое качествование, определенное в лоне количества, а потому так и осталось лежать в лоне своей потенциальности и потаённости. Именно такая участь ожидает и экологическую науку. Вот почему о географии и экологии, мы говорим как о системных науках, но не как о системной науки, т.к. в них нет ни одного способа или метода представления как системы. Именно таково положение этих наук в лоне учения о естественном, а потому, мы не можем говорить о географии и экологии как о системах, т.к. само понятие системы, в настоящее время, так, и не разработано. Механическое понимание системы снимает динамику, то, что мы полагаем и понимаем как некий новый метод познания, который применительно к конкретным наукам является ещё и их некой конкретизацией. Именно так произошло с методом Г. Гегеля, который, например, в физической науке проявил себя, в виде законов И. Ньютона или законов движения тел. Если посмотреть на экологию с этой стороны, то легко обнаружить, что в ней ни о каких способах познания, тем более о динамики описания и познания просто не идёт речи. Но, если мы, вернёмся к генесису развития науки, то, легко обнаружим, что её развитие совершается от метафизики к диалектике и от диалектики к систематике, а затем, и к самим системам. Если говорить формально, то это направление есть некое познание одной, двух или же трех сторон познаваемого. В настоящее время мы находимся именно на этапе троичности, пройдя диалектику, а потому, вся сложность нашего познания связана именно с построением динамики троичности, как когда для двоичности её построили Г. Гегель и И. Кант. Неразрешимость троичности привела к тому, что мы имеем в настоящее времени в науке эту проблему ещё и как неразрешимую проблему. Нам нужна уже разрешённая проблема троичности, а она до настоящего времени так и не решена, хотя, её решали на протяжении более двух веков. Но её возможно решить в наше время, в момент реализации полного цикла развития наук. Без его познания мы просто не сможет двигаться дальше. Введение экологии означает возвращение к этапу зарождения наук, без учёта её развития и преемственности, а потому она и начинает выступать как некая наука наук, т.к. отбрасывает то, что уже было нами познано и изучено. Я не хочу, чтобы меня поняли превратно из – за того, что покушаюсь на экологию как науку. Я на неё не покушаюсь, а просто выделяю те проблемы, без которых мы имеем дело с “погремушкой”, которой просто пока играем, не понимая, и не зная, для чего она нам нужна и, даже того, откуда она взялась и появилась. Но эта игра приводит к тому, что само здание науки, которое строили прошлые поколения, просто разрушается. Стоит на него взглянуть и вы увидите всю красоту, выраженной мысли человечества, которая отражается не только в нем, но, ещё и на нем самом. Эта красота видна только как некое мгновение, выраженное в её статической структуре, которая отражает и несёт в себе некую системность. Мы, видим, эту системность, но не можем с ней работать, т.к. в ней не присутствует динамика, способная раскрыть нам, но уже с некой новой стороны каждый элементик или “кирпичик” этого здания, которое мы и называем наукой. Отсюда следует, что экология действительно находится на неком ещё начальном этапе своего становления. И это её становление происходит пока что на уровне определения предмета или объекта изучения и познания. О методе экологии вообще не может быть речи, т.к. уже давно считается принятым использовать в новых науках способов и методов, которые имеют другие науки. Так обстоит дело не только с методами, но и с методологией и самой экологии. Мы можем сказать только то, что в ней выделено понятие экосистемы, предмета, экологического сообщества в виде гео —, агро — и биоценоза, а также геобиоценоза, экосистемы, а ещё и некого множества других понятий. Определяют ещё факторы, влияющие на развитие живого и неживого, выраженного через понятия экологического равновесия. Уж очень сходно это понятие с понятием теплового равновесия в физической науке. По всей видимости, его из физической науки позаимствовали. Более того, в лоно экологии попадают элементы не только физической науки, но и биологической, химической, географической наук, а также элементы учения о биосфере, социосферы, а также экономические, политические и хозяйственные стороны человеческой деятельности. Оказывается, что все есть в экологии и все есть сама экология.

Перечисленные нами элементы можно проанализировать по отдельности, но можно взглянуть на них и с позиции некой целостности или же системности. Может быть естественное, в котором зародилась системность, проявляет себя в экологическом уже в виде некой системы? Оказывается, что это не так, потому что, естественное несёт в себе только “естность”, только то, что есть и существует в качестве наличного бытия, называемое нами ещё объективным и видимым. Экологическое, в силу своей неопределённости не есть только естественное, т.к. содержит в себе элемент деятельности человека по изменению не только своей собственной природы, но ещё и первородной, девственной природы. Поэтому экологическое пока что остаётся лежать в лоне своей потенциальности и потаённости как нечто сверкающее и мигающее, но пока не видимое и не фиксируемое нами. Именно поэтому мы можем, говорим, что экология и география не лежат в лоне естественного, хотя, имеют и используют естественное. Элементами естественного являются физика, химия и биология, а переход в лоно естественного означает, что эти науки становятся объективными, теряют при этом свою предметность. Поэтому в их основу полагают не качества, а количество, которое изучается через систематику элементов в неё входящих или же элементов, которые мы сами в неё помещаем.

Мы можем построить системы иерархии географии и экологии, но они не будут отличаться иерархических систем физики, химии и биологии, разве, что названием именами элементов в них входящих. Но, что это даст нам для понимания географии и экологии, да и вообще, что даёт нам для понимания физики, химии и биология эти иерархические системы? Оказывается, ничего кроме некой подчинённости и зависимости одного уровня организации материи, от другого. Кроме того, уровни организации обладают оторванностью от других уровней организации и имеют разрывы, соединить которые не представляется возможным. Все это приводит к тому, что любое познаваемое превращается нами в некий лоскут, раскрашенный разными цветами и не имеющий своей целостности, хотя, и именуется лоскутом с навешенной на неё системностью как неким новым, уже понятым нами качеством. Укажем на то, что в нашем полагании, любая природная реальность уже сама является системой, а потому изучать её нужно не в виде неких уровней организации, а через состояния, которые она имеет и несёт в себе. Именно в них она представляет свою целостность и в этом она индивидуальна, своеобразна и неповторима. Это вообще – то не означает, что мы просто заменяем уровни организации материи её состояниями или же помещаем их уже в её внутреннее лоно. Мы говорим о её качестве, которое проявляет себя именно через множество состояний, и, как оказывается, эти состояния, присущи именно этой природной реальности, а другие состояния уже некой другой природной реальности. Природа живёт своими состояниями, которые во вне проявляют себя как некие присущие ей качества, но уже в виде той или иной конкретной природной реальности, как выразителя самой природы. Вот почему природа представляется нам, с одной стороны, как динамическая, а, с другой стороны, как некое многообразие и разнообразие своих представителей, связанных, скорее, с её состояниями, а не с формами, в которые она себя облачает и которые для нас ещё являются видимыми.

3.5. Система естествознания.

Анализ естественных наук и их представление в виде простейших систем приводит к тому, что и само естествознание становится уже некоторой системой. А потому приступим к её построению. В ней, естественное будет представлять собой уже систему естественных наук, а отсюда, и систему естественных знаний или просто естествознание.

Систему естествознания составляют физика, химия и биология, четвертым элементом, в которой является уже само естествознание. Отсюда следует, что именно эти три естественные науки и составляют систему естествознания. Само естествознание является системой, потому что содержит в себе троичность, которая является и выступает в ней как её некое новое качество. Саму эту троичность, мы связываем с новым качеством, присущим естественному, потому что метафизика несёт в себе единичность, диалектика – двоичность, а системность несёт в себе троичность. Вследствие этого системность есть троичность, положенная в лоно естественного. Системность есть ещё и отражение количества, лежащего в лоне некоторого качества. Поэтому техническое и искусственное также попадает под понятие естественного, т.к. обладают объективностью, которую и несёт в себе. Именно так и таким образом определяются в лоне количества качественные атрибуты познаваемого. Отсюда количество определяет само рамками нового качества, более того, оно его ещё и определяет. География входит в эту систему как учения о Земле, которая в свою очередь образует как физическое, так и географическое тело. Поэтому в лоне естественного физическое и географическое описание и изучение Земли различаются только с точки зрения методов и способов описания своих объектов, а также, средств, используемых ими. Физический метод есть метод описания строения Земли, а потому является её статикой. Ею является геология, динамику же несёт в себе метеорология. Географический метод есть метод представления Земли через некую совокупность знаков и символов, которые образуют так называемые карты. Сами карты составляют картографический метод описания Земли, но уже представляющий её в виде символического образования. Поэтому географический метод описания Земли есть статический метод определения элементов земной поверхности. В принципе он не отличается от геологии, а также от физического описания и представления Земли. Конечно, если говорить о различии знакового и символического представления Земли, то тогда географическое и физическое описание, действительно будут являться различными. В этом случае, и об этом мы уже говорили, предметная и объектная форма познания не могут даже сравниваться вследствие того, что имеют кардинально различные методы изучения и описания, хотя, и одного и того же познаваемого. То, что методы описания этого объекта различны, не означает, что мы познали этот объект более глубоко, чем в его предметной форме или же его представлении в виде предмета. Если говорить о науке как о статике и динамике, то география как наука имеет только свою статику. Динамики в ней нет, а потому её часто заменяют или же просто подменяют метеорологией. Напомним, что география, и именно это показывает анализ, является одним из возможных способов описания Земли как объекта, осуществляемого на уровне синтеза всех имеющихся о нем знаний. Но этот синтез так до сих пор и не осуществлён, а потому географическая наука представляет собой некий набор фактов о Земле. Чисто прикладная сфера, связанная с освоением земной поверхности, превратилась в науку, которой и стала являться географическая наука. А потому мы снова возвращаемся к вопросу о том, что есть наука, и к тому, что можно вообще считать наукой. Только ли изучение объектов и предметов мы можем называть и считать наукой, или же нет?

Такая неопределённость науки связана с тем, что она постоянна, изменяется, развивается, а потому в качестве познаваемого берётся то некий предмет, то объект, или же явление или процесс. Существование генесиса науки означает, что невозможно дать очень точное и строгое её определение. Но её можно определить на том или ином этапе развития или эволюции, а, более точно, с помощью генесиса. Рождение новых наук связано с генесисом, точнее с тем, что мы как бы останавливаем его, снимаем в виде некого единого статического и универсального элемента, а затем полагаем и именуем его как некую новую науку или же просто таковой считаем. Поэтому очень сложно определить, что является наукой, а что ею не является. Именно так обстоит дело с географией и экологией, как когда – то было с химией и биологией. Мы не решаем вопрос, в рамках данной книги, о том, что является наукой, а что ею не является. Наша задача показать системность естественного, а ещё и то, что знания о естественном образуют уже некую систему. Но, если начинаем говорить о генесисе мы, с необходимостью, сталкиваемся с тем, что есть наука, потому что обнаруживаем изменения, происходящие с ней самой.

Напомним о том, что в “Метамеханике природы” мы показали, что переход от одной науки к другой совершается только в том случае, если мы используем новый метод описания и познания её познаваемого. Именно он даёт нам другое видение наук через этот новый метод, а старые науки при этом мы обозначаем и называем ещё и некими новыми именами. Но смена имён не приводит к тому, что эти науки становятся действительно новыми и несут в себе ещё и некий другой смысл, а также, и решаемые ими проблемы. Просто в новом методе они по – другому выглядят. Но, этот другой их вид мы воспринимаем как некую другую, новую науку. Вследствие того, что наука развивается, имеет свой генесис мы говорим не о её изменении, как переходе в нечто новое или другое, а уже о науке, развитие и движение которой осуществляется путём её перехода из одного состояния в другое, третье и т.д. состояния. Именно тотальность полагания конкретных наук привела к тому, что они стали представлять собой науки наук, вследствие чего и сама наука растворилась в лоне своей же конкретности и индивидуальности. Тотальность полагания конкретных наук привела к тому, что в лоне самой науки, они просто заместили её, породив некую преобладающую науку или, так называемую, науку наук. Обо всем этом можно сказать то, что игра в понятия нам ничего не даёт в понимании и познании мира. Эту игру понятий мы видим, а также ещё и имеем в тотальной определённости и положенности тех, или иных конкретных наук. Вследствие этого, конкретные науки начинают себя быстро исчерпывать, т.к. просто не имеют своей определенной сферы познания, а потому и некой определённости в том, что они на самом деле познают. Поэтому часто представляют собой простой набор фактов, которые берутся из других, так называемых смежных наук или смежных областей знаний. Так начинается взаимное проникновения одних наук в другие, в результате которого в общем лоне науки образуется полный хаос, который не способствует, а просто останавливает развитие самой науки. Таково положение науки в настоящее время. Понимая всю сложность стоящей перед нами проблемы, мы продолжим своё движение и рассмотрим системность, а затем и саму систему естественных знаний – естествознание.

Представим систему естествознания на следующем рисунке, беря в качестве её элементов сами естественные науки.

Биология Естествознание

Химия Физика Рис.5.

В учении о естественном, естественные науки представляют собой некую сумму знаний. Представление естественных наук на (рис. 5.) имеет некую упорядоченность, а потому несёт в себе ещё и системность. Именно по отношению к ней мы можем говорить о том, какое качество несёт в себе та или иная естественная наука, образующая уже систему естествознания. Так если представить естественные науки в виде уровней организации естествознания, то физическая наука образует надсистемный уровень, биология – системный, а химия – подсистемный уровень его организации. Разработки учений о гравитации и решение общих вопросов мироздания и космоса, показывают нам, что физическая наука образует именно надсистемный уровень естествознания. Кроме этого, физическая наука выступает ещё и как некое абсолютное знание о естественном. Поэтому её часто считают основой естественного, а потому и самого естествознания. На это указывают и разработки И. Ньютоном теории гравитации, путём введения гравитационной силы. Именно у него рассматривается материя и её движение на уровне космоса. Для этого он объясняет и моделирует движение Луны вокруг Земли. Это понимание привело его к введению понятия силы как некой характеристики движущейся материи.

Системный уровень организации материи образует биология, где материя представлена в виде живого, земного вещества. Вследствие чего динамика естественного и естествознания образована именно живым веществом, а его статика космическим или физическим веществом.

Подсистемный уровень организации материи образует химическая наука, изучающая химическое вещество. Именно в её рамках решалась проблема различия живого и неживого вещества, а также их взаимного перехода. Поэтому химическая наука является синтезом живого и неживого вещества, в котором, как оказывается, преобладает именно неживое вещество. Именно в этом состоит её качественное различие по отношению к самому естествознанию, а потому и к другим естественным наукам. Качественный переход от химической науки к естествознанию связан с тем, что естествознание отличается от химической науки тем, что в нем живое вещество преобладает над мёртвым, с которым имеет дело химическая наука. По отношению к естествознанию каждая его составляющая наука имеет вполне определенную область своего познания. Но они имеет ещё и свои собственные области познания. Такое представление естественного приводит к тому, что и каждый её элемент, каждая естественная наука, с необходимостью, должна быть организован так же, как организованно и само естествознание. Именно и поэтому мы говорим о естествознании как о системе, т.к. каждый её элемент имеет точно такое же строение, сам является системой, как и само естествознание.

В лоне системности, естественные науки представляют сами уже некие системы, более того, сами являются системами, поэтому имеют такое же строение, что и определяющая их система. В таком понимании физика, химия и биология являются уже системными элементами самой системы естествознания. Что же нового даёт нам такое представление естествознания? Для выявления и выяснения этого, а также и анализа системы естествознания, представим её в виде следующего рисунка.

Физика Химия Биология

Вещество Соединение Клетка

Поле Реакции Хромосомы

Веполь Элемент Ген

Рис. 6.

Уровни надсистемы естествознания представлены веществом, которым являются соответственно физическое, химическое и биологическое вещество, существующее, а также, выражающее себя в виде той или иной телесной формы. В мере количества основной характеристикой вещества является масса, а потому мы говорим о массе, присущей физическому, химическому и биологическому веществу. Биологическая массу называют ещё биомассой. Физическая, химическая и биологическая массы являются тождественными понятиями, а потому их различие возможно определить только в рамках некого качества. Если мы рассматриваем физическое, химическое или биологическое вещество, то его надсистемность проявляется в том, что масса как некая массивность связана с тем, что на все тела, состоящие из вещества, действует Земля. Это её действие связано с притяжением их Землёй. Само притяжение проявляется ещё и в том, что вещество на Земле сохраняется, а потому и принадлежит только её лону. Вне Земли вещество не может существовать, а потому переходит в некие другие формы. Поэтому все, что находится на Земле имеет и несёт на себе и её основные свойства, а также ещё и атрибуты. Вследствие этого надсистемный уровень образован абсолютной материей и веществом, которое является неподвижными и статическими образованиями. Только при таком полагании, мы можем говорить и представлять вещество в виде неких составляющих его элементов, которые являются по отношению к нему уже более простыми или простейшими элементами.

Анализ основной характеристики вещества, которым является масса, приводит к тому, что меры определения количества вещества в физике, химии и биологии различны. Это различие связано ещё и с различием способом их измерения и определения. Так в физической науке за единицу массы принимают массу тела равного 1 кг, в химии – 1 молю, а в биологии – 1 кг. Вследствие чего эти массы называются инертной или гравитационной, молярной или химической, биомассой или биологической массой. Различие живой и неживой массы, по всей видимости, должно составлять то, что мы и должны понимать под биомассой. Но под ней понимают массу всего живого вещества нашей планеты. Ведь даже простейшие опыты показывают отличие массы живого вещества от массы неживого вещества. Живое вещество легче мёртвого вещества и именно этим отличается биомасса от инертной или гравитационной массы. Но в силу своей малости, её просто не учитывают, а порой и просто от неё абстрагируются. Оказывается, что именно она позволяет определить живую массу вещества или то, что мы называем биомассой. Ведь в физической и химической науках не говорят о массе всего мёртвого вещества. Вследствие этого законы, выявленные в этих науках, учитывают массу, которую имеют конкретные, материальные тела. В биологии эта индивидуальность различия масс тел не учитывается, а потому нигде и не используется. Но это различие существует в рамках физической науки, в которой выделяют понятие инертной и гравитационной массы, которые в лоне количества выступают как тождественные, хотя, несут в себе различные качества, до настоящего времени так и остающиеся пока невыясненными и не понятые нами. Более того, эксперименты показывают их тождественность в лоне количества. Меры количества вещества введены на основе использования числа, а потому до сих пор так не выявлено и неопределённо, чему они соответствуют. Ведь они есть некие идеальные меры. Но какие реальные меры положили в качестве идеальных мер и что мы ими заместили, мы также не знаем. Об этом мы говорили и в полной мере высказались в книге “Метамеханика природы”.

Количественное отличие физического, химического и биологического вещества состоит в том, что вещество в физической науке понимается как то, что составляет внутреннее содержание тел, то, из чего они состоят. Но если обратиться к космосу то, говоря о телесности, мы ставим вопрос о том, что её образует и как она возникает у тел. Телесность присуща телам, а потому тела определяются как по отношению к себе, так и по отношению к некому другому. Это и составляет то, что мы понимаем как внутреннее и внешнее в строении самого тела. Именно здесь и, в связи с этим возникает вопрос, который необходимо решить, чтобы понять, чем отличается материя от вещества. Если мы рассматриваем тело, то хотим выяснить, что создаёт его форму такой, какая она у него есть. Материя порождает телесность, а вещество есть то, что помещено в эту телесность. Но если мы будем, исходит из элементного подхода, из представления о маленьких “тельцах” или частицах, то тогда вещество уже порождает форму, которую имеет, то или иное тело. Если же мы будем исходить из материи, то тогда именно она формирует тело в той форме в какой оно и существует. Перед нами на лицо ещё один из парадоксов, антиномий или апорий. Оказывается, что этот парадокс или антиномия связана с тем, что в основе телесности лежит понятие протяжённости. Если материя протяжена как вещество и тело, то мы просто не сможем ответить на вопрос, что порождает ту или иную форму тел, материя или же вещество. Поэтому по отношению к форме, материя и вещество выступают уже как тождественные. Даже тотальное полагание материи не спасает нас от этой тождественности материи и вещества. Но в веществе, в отличие, от материи присутствует ещё и некое только ему присущее качество, которое выражается уже в конкретном виде, наполняющим ту или иную форму. Поэтому, о телах, мы говорим как о металлических, деревянных, стеклянных и т.д. Это качество вещества связано с его внутренней структурой. А так как внутренняя структура отражает телесность, то вещество вовне выступает уже неком своём новом качестве, которое мы и назвали информационным качеством. В силу этого материя также является носителем этого качества. Протяжённость в данном случае выступает как внешний атрибут материи и вещества, а информационность уже как их внутренний атрибут. Если не делать этого различия в качестве, то, вещество и материя останутся неразличимыми. Вот почему мы говорим о материи, а подразумеваем под ней вещество, а когда говорим о веществе то, подразумеваем под ним уже материю. Без этого качества мы бессильны различить и понять их, не говоря уже о понимании самого их генесиса и развития. Вследствие того, что протяжённость мы определяем по отношению к пространству, информационность должна и, с необходимостью, определяется именно по отношению к нему. Ибо в противном случае мы просто не можем сказать, откуда она взялась и появилась. Как считает современная физическая наука под действием сил гравитации, материя притягивается, образуя космические тела. Но в пределах видимого космоса мы можем говорить о том, что вещество космоса под действием сил притяжения также собирается и образует различные космические тела. В лоне вещественности материя потенцируется, а потому мы уже говорим о материи самих тел. В лоне же материи мы говорим о вещественности тел, о том, из какого вещества оно состоит. Вот уж по истине чудеса науки! Оказывается, что вещество представляет собой только видимую материю и именно эту материю мы и называем веществом. Понятие массы трансформируется то на материю, то на вещество. Поэтому, мы говорим, то о массе материи, то о массе вещества. Не только в качестве, но и количестве материя и вещество выступают как тождественные, различаясь только своими именами.

В физической науке гравитационная и инертная массы отличаются друг от друга. Отличие их состоит в том, что статическая масса – это гравитационная масса, а инертная масса – эта динамическая масса. Но в статике, эти массы имеют одинаковые значения и величину. Именно инертная масса несёт и отражает в себе динамическую, а потому ещё и “живую” массу. Гравитационная масса является неживой и статической массой. Вот почему инертная масса всегда меньше гравитационной, как живая масса меньше неживой. Именно в этом и так проявляет себя физическое в биологическом, являясь не просто тождественностью живого и неживого, а отражением на уровне живого того, что мы считаем неживым или мёртвым веществом или же просто материей.

Мы выявили, что в основе различия движения живого и неживого вещества лежит различие их масс, одной из которых является статическая масса, а другой – динамическая масса. Живое вещество и в движении легче, чем неживое вещество. Поэтому при взаимодействии тел их массы не сохраняются, но сохраняется их импульс. Это показывает и ещё говорит нам о том, что мы просто фиксируем результаты взаимодействия тел, а не то, как осуществляется их взаимодействие. Мы это фиксируем как рождение некоторого количества энергии. Это есть динамическая энергия, т.к. появляется в результате взаимодействия движущихся тел. Тогда при статическом взаимодействии мы должны прибегать к энергии как к тому, что осуществляет взаимодействие уже самих тел, являясь уже неким переносчиком их взаимодействия. А потому и, с необходимостью, мы сталкиваемся и с его носителем, заменителем или представителем, которым является и выступает уже понятие поля.

Движение живого вещества, которое мы понимаем как самодвижение, на это указывает ещё и непосредственно наш опыт, связано с тем, что мы сами существуем на движущемся теле, которым является Земля. А потому все виды самодвижения связаны с тем, что наша Земля сама обладает самодвижением. До настоящего времени мы так и не поняли, почему движется Земля, а потому не понимаем, почему движется и обладает самодвижением все на ней существующее. Поэтому мы говорим о самодвижении Земли как о тотальности самого движения, присущего всей материи. То, что на неё действуют силы гравитации, полагая при этом, что это действие создаёт гравитационное поле, заставляющее все двигаться также, обладать этим самодвижением. Из этого следует, что все свойства материи, существующей на Земле, несут в себе свойства самой Земли. Эти свойства как оказывается, проявляются и в самой живой природе.

Мы выявили и показали связь живого и неживого вещества, но не рассмотрели химическое вещество, а также его особенности в системе естествознания. Обратимся в этой связи к химическому определению массы вещества. За единицу массы вещества в химической науке принимают массу одного моля, определяемого по отношению к 1/12 массы углерода. Эту массу называют ещё и атомной массой вещества. Углерод в данном случае выступает уже как единичная масса. То, что отсчёт массы осуществляется от конкретной природной сущности не означает, что в химической науке масса является более естественной, чем в физической науке. Такое определение массы приводит к тому, что вещество понимается как состоящее из множества маленьких частичек – молекул, массы которых и составляют массу тела или вещества, независимо от того является оно физическим, химическим или биологическим веществом. Поэтому в моле любого вещества содержится одно и тоже количество частиц, называемое числом Авогадро или числом Лошмидта, если мерой массы является не моль, а килограмм. Отличие физической массы от химической массы состоит в том, что в основу их определения полагаются различные меры и способы её измерения. Если в физической науке масса тела связана с определенным объёмом, тогда мы не можем отличить её от определения массы в химической науке. Различие есть, но на первый взгляд кажется несущественным. Существенное отличие состоит в том, что в физической науке массу тела измеряют по тяжести или инертности, а в химической науке по числу частиц – молекул в неком определенном объёме тела. Это означает, что масса определяется через строение самого тела или вещества. Поэтому можно сказать, что эти два подхода в определении массы, через строения тел и вещества являются также тождественными. Различаем же их по способу определения и измерения. Разные средства дают и различные способы измерения и определения этих видов масс, но от этого само понимание массы не изменяется, а также, мы не понимаем его более глубоко. Отсюда оно не становится нам более понятным и ясным.

Что касается строения химического и физического вещества, то их различия весьма существенны и связаны с методами их изучения и представления. Химическая наука представляет вещество в виде структурных форм или формул, а физическая наука представляет их в виде пространственных форм, которые подводят под те или иные геометрические формы. Структурные формулы вещества в физической науке не используют вследствие того, что физическая наука имеет в своём лоне математический аппарат описания движения, через который она изучает и описывает вещество. Динамика движения маленьких частиц при изучении строения вещества в химической науке связана с их превращением в новые частицы путём их соединения или разложения. Соединение и разложение частиц связаны с воздействиями, которые мы на них оказываем, а не с естественными явлениями, которые с ними происходят. Поэтому вещества в химической науке могут быть получены именно такими, какими мы их создаём в неком идеальном, модельном и конструктивном виде. Это есть вещества с заранее заданными свойствами. Поэтому химическая наука превращается в чисто технологическую составляющую деятельности человека, т.к. концентрируется именно на этой проблеме, а ещё и на проблемах производства определенных продуктов и товаров для нужд человека. В настоящее время физическая и химическая наука различаются ещё и своей технологической и технической продукцией, а не способами и методами познания окружающего мира и природных реальностей. Это связано именно с объективизацией химической и физической наук.

Определения массы в биологической науке точно такое, как и в физической науке, точнее сказать, биология просто использует физическое определение массы. Поэтому в ней и используют понятие биомассы, как массы всего живого вещества. Это связано с тем, что живое вещество также как и неживое вещество имеет свою собственную телесную форму и существует в форме тел. Живое телесно как телесно и неживое, а потому его внешнюю форму, мы также называем телом, говоря при этом о живых и неживых телах. Кроме этого, живые тела имеют объем, а потому имеют свою собственную плотность. Оказывается, что живые тела имеют массу в силу того, что, как и неживые тела определены именно в пространстве и по отношению к пространству. О массе биологической индивидуальности вообще не идёт речи, т.к. его динамику (движение) невозможно описать через саму массу, тем более представить на пространстве ещё и в виде тела, которое осуществляет это движение в пространстве, как это имеет место в физической науке. О массе живого говорят в рамках учения о биосфере. В рамках хромосомной и генной теории живого, масса не играет существенной роли, а потому в этих теориях живого, химическая и физическая науки не дают нам никаких существенных результатов. Даже использование понятие энергии не приводит к пониманию живого. Поэтому вещество в биологической науке представляет собой необходимый элемент жизни живого, выступая в качестве пищи или питания живого. Это называют вещественным обменом живых организмов или пищевыми пирамидами. Вот почему в биологии вещество представлено только в своём качестве в силу того, что оно разнообразно и многообразно в своём количестве. Говорить о нем в лоне самого количества не имеет смысла. Но если обратится к неживому, то в рамках индивидуальности, оно также разнообразно, как и живое вещество. Нам, все же, удалось выявить в неживой некий принцип его единства, выраженный в его материальности, почему же мы не можем выделить некий принцип единства в живом. Оказывается, что материальностью обладает и живое, но тогда можно познавать живое точно также как мы познавали неживое. Необходимо учесть только то, что является для него специфическим, а потому и неким всеобщим, отличным от неживого. Если же этого различия нет, то тогда нет и этой всеобщности живого, а потому мы не в состоянии выявить его основной принцип. Можно пойти на то, что просто найти качественное отличия живого от неживого. То, что живое живёт, а неживое не живёт, не даёт нам их понимания, а только даёт возможность установить их некое различие. Но в рамках материальности живое и неживое есть просто некое условное деление материи на её виды, которые проявляют себя ещё и в том, что и динамика их движений также становится различной. Оказывается, что качественного различия их динамики у нас на настоящий момент времени нет, а потому живое и неживое мы различаем только по их видимости, выражающей себя в виде движений или самодвижений.

Отметим, что рождение химической и биологической науки связано с развитием и переходом физической науки в лоно объективности, в лоно изучения уже объекта познания, а не предмета познания. В ней основной принцип описания материи выявлен и определен, более того, определены и её основания, которыми являются телесность, протяжённость и делимость. Именно на них осуществлялось построение не только физики, но также, химии и биологии. Строение этих наук очень сходно и потому, полагая их как систему естествознания мы имеем системность как самих этих наук, так и системность науки ими образованную. Поэтому в лоне естествознания мы говорим о естественных науках как о системных элементах, образующих некую общую систему, называемую естествознанием.

Основания, которые выявил Р. Декарт, привело именно к такой организации наших знаний о материи. Но как только мы достигаем момента, когда эти основания уже не дают нам дальнейшего развития познания, мы, с необходимостью, их изменяем. Если же их не изменять, то тогда, мы просто не выйдем за рамки того, что уже изучили и познали, основываясь на них.

А теперь рассмотрим динамику или системный уровень организации естественного, но уже как системы естественных наук. Системный уровень физической науки образован полем, химической науки – реакциями, а биологической науки – хромосомами. Физическое поле есть непрерывное образование, которое не имеет массы покоя. Поле выступает в качестве того, что создаёт движение материи, тела и вещества, а потому оно есть ещё и то, что сообщает движения этим указанным выше элементам, не путём их простой трансляции по пространству, а путём их внутреннего изменения, создавая, тем самым, их некую в них уже внутреннюю динамику. Физическое поле образовано гравитационным, световым, квантовым и тепловым видами полей. Химическое “поле” образуют реакции, а потому оно есть “поле реакций”, которыми являются реакции обмена, соединения, разложения и замещения. Биологическое поле образовано – зарождением, рождением, жизнью и смертью. Укажем ещё на одно биологическое поле, которое связано с возрождением. В этом месте возникает естественный вопрос, почему мы считаем динамику химии и биологии также полевой динамикой. Это связано с тем, что понятия поля в физической науке является наиболее общим и универсальным, а потому все другие поля уже являются некими его видами или представителями. Здесь возникает та же самая ситуация, которую мы имеем и по отношению к веществу, говоря о физическом, химическом, биологическом, а также, о других его видах.

Выше мы представили динамику естествознания через динамику поля, которая представлена физическим, химическим и биологическим видами полей. Основной характеристикой поля является энергия. Именно с ней связаны все, имеющиеся переходы вещества из одного вида в другой и его возможные состояния. Энергия является основной динамической величиной, которая связана с внутренней структурой материи. Поэтому рассмотрим динамику вещества с точки зрения его энергии.

Физическое вещество рождается на уровне надсистемы. Его порождает гравитационное поле. Гравитационное поле притягивает вещество, которое и формирует то или иное космическое тело. Формирование тела осуществляется до тех пор, пока не возникнет электромагнитное поле (световое поле). Это поле формирует вещество уже на системном уровне, и составляют земные тела. О них мы говорим как о системном уровне их организации. В физической науке этому уровню организации вещества соответствует твёрдое тело, плазма, жидкость и газ. Именно плазменное состояние вещества несёт в себе электромагнитное взаимодействие. Энергетическое состояние плазмы может быть любым, поэтому мы выделяем, а, точнее, наделяем её различными состояниями. Изменения состояний вещества, осуществляемое под действием электромагнитного поля мы говорим уже как о его “жизни”. Гравитационное поле притягивает космическую материю создавая тем самым материальные тела, “жизнь” которых протекает под действием электромагнитного поля. Электромагнитное поле возникает при определенных расстояниях между элементами, составляющими материальное тело. На этот факт указывает нам физическая наука, одну из основ которой составляет понятие протяжённости.

Подсистемный уровень организован сильными или ядерными полями, в которой материя представлена в виде некого синтеза гравитационного и электромагнитного полей. В нем и посредством его, можно определить какие частицы материи осуществляют электромагнитные взаимодействия, а какие – гравитационное взаимодействия. Хотя, современная физическая наука считает, что на таких расстояниях (равных размеру ядра атома), гравитация не играет существенной роли во взаимодействии частиц и не проявляет себя.

Подсистемный уровень создан огромной энергией ядерных частиц, поэтому для их описания и изучения была создана квантовая механика, которая стала неким синтезом вещественной и энергетической составляющих самой материи. Это привело к рождению понятия кванта как волны – частицы. Частица стала нести в себе вещественность, а волна – энергийность. Так зародился квантово – волновой дуализм в описания и объяснении материи. Поле в этом случае превращается в квантовое поле, а затем и Веполь, несущий в себе синтез вещества и поля, отражающий вещественные и полевые характеристики уже и самой материи. Поэтому на уровне подсистемы, материя представлена в виде некой своей организованности, которую составляет Веполь. Квант несёт в себе только вещественность материи, а волна – её энергийность, энергию. Вот почему мы говорим о веществе как носителе материальности, которое отражает собой не только изменения материи в пространстве, выраженного через движение, но изменения и самого её строения.

Системный уровень естествознания организован биологией. Динамика живого вещества задаётся полевыми обменами в хромосомах. Но, т.к. в биологии не говорят о полях, поэтому так до сих пор остаётся не выявленным энергетический обмен в хромосомах. В этой связи нам необходимо проанализировать само учение о живом в рамках естественного, а не рамках самого учения о живом – биологии.

Прежде обратим внимание, что рождение живого вещества связано с синтезом или смешиванием хромосом различных клеток. В результате этого происходит обмен, связанный с жизнью самих клеток, а также с рождением новых клеток. Новые клетки отличаются от первоначальных, а потому мы можем говорить о материальных носителях живых полей, которыми являются хромосомы. За создание живого отвечают два вида хромосом, которые называются Х и У – хромосомами. Оказывается, что основу электромагнитных взаимодействий составляют два заряда, которые соответственно называют положительным, обозначая его плюсом + и отрицательным, который обозначается минусом – зарядами. Вот почему и поэтому, мы можем говорить о хромосомах как о неких носителях полей. Поле Х – хромосомы соединяется с полем У – хромосомы, соединение же Х с Х и У с У – невозможно. И здесь прослеживается полная аналогия с зарядами, имеющими одинаковые знаки (-) и (-), или (+) и (+). В электричестве, заряды (+) и (-) притягиваются, а заряды (-) и (-) и (+) и (+) – отталкиваются. Они не могут образовывать никакие материальные структуры. Конечно, нам могут возразить, что это есть просто некое совпадение, но вопрос о самих хромосомах так и остаётся до настоящего времени нерешённым. Это связано с тем, что их полагаются чисто вещественными, материальными образованиями. Но нам хорошо известно, что при слиянии тел происходят энергетические, обменные процессы. Оказывается, что эти процессы биологическая наука не учитывает. А решение этой проблемы даст нам другой уровень, другое представление о самой живой материи. Более того, определенный набор хромосом определяет ту или иную биологическую индивидуальность, а потому разнообразие и динамика живого лежит именно в учении о хромосомах. То, что основу хромосомного развития живого составляет электромагнитное взаимодействие, мы в достаточной степени показали. Динамика электромагнитного поля заряда может быть применена к объяснению хромосомного поля. Биологическая наука так и не пошла по этому пути. В физической науке стали появляться некоторые тенденции полагания живого через некие присущие именно человеку атрибуты. На это указывал в своих работах ещё Э. Шредингер, один из создателей квантовой механики. Изучая неживое, мы постоянно сталкиваемся в его лоне с живым. В системном подходе нет деления на живое и неживое, т.к. система просто не знает этого деления, которое, как хорошо известно, связанно только с самим нашим представлением и пониманием природы. Более того, в системном представлении такое деление материи не играет существенной роли. Это связано с тем, что наше мышление и наш разум делает это с целью выяснения присутствие индивидуального в неком всеобщем, а затем, из этого всеобщего путём деления, а затем синтеза это разделённого, выявляется некое новое качество, присущее уже самой природе. Ведь природа все равно остаётся природой делим мы её или нет. Но раз уж мы её делим, то природа проявляет себя в этой делимости. Вот почему и отчего нам часто непонятны сами основания такой её делимости. Если же мы тотально полагаем делимое, то тогда теряем взаимосвязь и динамику того, что подверглось этому делению. Синтез делимого порождает системность, а делимость определяет её в виде некого механизма, модели или идеального объекта.

Физическое вещество под действием гравитации образует огромное многообразие космических тел. Но, тогда получается, что она должна лежать в основе образования любой телесности. Если на уровне надсистемы происходит образование тел, то оно происходит и на любом другом уровне. Оказывается, что объяснить на уровне гравитации образование человеческого вещества и тела невозможно, потому что в основе построение такого представления о природе, материи и веществе лежат чисто материализованные понятия – протяжённость, делимость и объективность.

В рамках основного качества, которым является телесность гравитационное взаимодействие можно объяснить через понятие протяжённости. Она фиксирует сам факт взаимодействия, позволяет говорить нам об обмене при взаимодействии не только веществом, но и энергией. Эти обменные процессы связаны с его переходами в новое состояние в пределах тела, форма которого не изменяется или же просто считается нами таковой. Изменения состояния тел приводит к изменению и их формы, в результате чего тела могут просто исчезать, или же приобретать некую другую форму. Но, что удивительно в этом, так это то, что, теряя свою форму они все равно остаются телесными. Если бы в природе не было гравитации, то объяснить появления нового вещества в телесной форме было бы просто невозможно. Живое тогда бы не отражало и не несло бы в себе гравитацию. В физической науке вещество взаимодействует путём притяжения, образуя тем самым новые телесные формы. Очень жаль, что мы принимаем его в лоне живого вещества как простую борьбу за существования, основу которого, составляет его простое тождество с физической силой.

Борьба за существование и питание живых организмов обычно берут в качестве некой основы понимания жизни живой материи. Эти основы жизни действительно существуют и оказывают своё влияние на жизнь живого. Но если говорить о живой природе и о том, как рождается живая материя, а также ещё и о том, за счёт чего она существует и что необходимо для её жизни, то это уже совсем другие вопросы. Они касается не рождения, а самой жизни живого вещества, рассматриваемой в лоне его объективности и своего существования.

В системе естествознания биологическая наука выступает как динамика и действительно, живое вещество всегда проявляет свою динамику, статика в нем присутствует только как форма, как телесная форма. Если говорить о веществе, то понятие телесности применимо и к нему, но только тогда, когда мы полагаем и рассматриваем его вовне, уже по отношению к пространству. Рассматривая вещество как некую самость и индивидуальность, мы имеем в виду уже его динамику. Кроме того, что оно совершает движение в пространстве, в котором, как оказывается, ещё и изменяется. Но внешнее пространство тела не тождественно его внутреннему пространству. Оказывается, что это различие носит не количественный, а, скорее, уже качественный характер. В рамках протяжённости внутренняя динамика себя не проявляет. Вследствие этого мы можем говорить о целом и составном, о маленьком и большом, о простом и сложном и т.д. и т.п. Так определяются сами естественные науки, начиная от простых форм движения материи до самых сложных её форм. Простейшим видом движения считают механическое движение материи, осуществляемое ею во внешне положенном пространстве. В рамках внутри положенного пространства, мы имеем дело с изменениями состояний и форм вещества, тел и самой материи. Поэтому самая простая форма движения материи, в таком полагании, являться и самой сложной, т.к. несёт в себе идеальные, а не реальные характеристики материи и природы. Примером может служить вакуум, современные представления о котором столь сложны, что мы представляем его, как состоящий из множества виртуальных состояний, в которых содержится все существующее и познанное нами. Хотя, ранее, его понимали просто как пустоту.

Биология как динамика системы естествознания описывает не только процессы движения живого вещества как целого, но и изменения, происходящее с ним, а также и в нем самом. Этими процессами являются зарождение, рождение, жизнь, смерть и возрождение. В лоне системности зарождение и возрождение выступают не только как тождественные, но ещё и как потенциальные и потаённые. Поэтому в биологии мы говорим только о рождении, жизни и смерти. Это есть и некое представление самого времени в живом, выраженное в виде начала и конца, между которыми располагается некая длительность, которой является протяжённость, называемая нами временем жизни или просто жизнью.

Время в биологической науки также считается протяжённым, как это имеет место в физической и химической науках. А раз оно протяжённо, то тогда тождественно самому пространству, вследствие чего мы его с ним просто отождествляем. Но живое вещество ограниченно во времени. Более того, время жизни живого и неживого вещества различаются на столько, что неживое вещество считается вечным, а живое – приходящим и временным, не обладающим этим качеством, присущем неживому. В силу того, что живая материя обладает самодвижением, описать его в пространстве не представляется возможным. Эта сложность движения связана со сложностью строения самого живого. Объяснить его с помощью простого перемещения в пространстве без учёта процессов, происходящих в нем также сложно, а порой и просто невозможно. Поэтому внутреннее пространство, принадлежащие веществу, с необходимостью, должно отличатся от внешнего пространства, которое мы считаем и полагаем уже как время. Так считает и современная наука. Точнее, оно само является временем. Но если мы выделяем в пространстве, то, что является вещественными элементами, то время исчезает и мы снова возвращаемся к пространству, которое, с необходимостью, должно быть отождествлено с внешним пространством. Это приводит к тому, что время, исчезая, переходит в вечность, а потому внутренние изменения, представляют собой взаимодействия, с которым мы имеем дело уже в этом внешнем пространстве. Так внешнее описание становится тождественно внутреннему описанию. Поэтому мы имеем дело, как в одном, так и в другом случае с механизмами или процессами, а не с состояниями, в которые переходит само внутреннее пространство живого. Так, например, воздух, попадая в лёгкие, расширяет их, а когда произошло это расширение мы его выдыхаем, возвращая их тем самым в первоначальное состояние. Этот процесс происходит до тех пор, пока живёт живое. Но этот процесс присущ не только человеку, но и любому другому живому. Даже ребёнок, находясь в чреве матери, дышит, но лёгкие у него не работают, потому что он находится в жидкости. Но, рождается он живым, если даже ещё не совершил своего первого вздоха. В чем разница первого и второго состояния, биологическая наука пока не установила. Разрешение этой проблемы может привести к одному из самых потрясающих открытий в истории человечества.

Являясь динамикой естествознания, биологическая наука исходит не с самого факта движения, понимаемого как простая трансляция по пространству, а из факта того, что есть живое и в чем его отличие от движения неживого. Поэтому биологическая наука пошла по пути систематики живого, выявляя и выделяя его отличительными особенностям неживого. Это привело к тому, что в качестве исходных понятий в биологии становятся понятия рода и вида, а не того, что связано с зарождением и рождением живого. И этот вопрос в ней до сих пор так и не решён, потому что нам не удаётся идеализировать, а потому ещё и смоделировать и сконструировать живое. Эта проблема была переведена в другое русло и стала проблемой изучения воспроизводства живого. Проблема наследственности или воспроизводства живого решается биологической наукой на всем протяжении её развития. Ведь, наследственность даёт нам понимание того, что неизменно в живом, а изменчивость то, что в нем изменяется, и какие изменения в нем произошли. Так положив в своё основание наследственность и изменчивость, биологическая наука начинает развиваться в направлении поиска их неких носителей, заменителей и представителей. При этом от клетки как простейшего элемента живого вещества, биология проходит путь до гена, который является носителем не только наследственности, но ещё и изменчивости живого организма. В этом непрерывном потоке изучения живого вещества биологическая наука, находясь, как бы на тончайшей “нити” наследственности, выявила строение живого вещества, представив его как некую статику, а затем ещё и как кинематику движения живого вещества. Именно поэтому и в этой связи, мы говорим о биологической форме движения материи.

Анализ динамики биологической науки приводит к тому, что жизнь живого есть ничто, иное, как соединение и притяжение живого вещества, путём обмена хромосомами, изменения в которых связано с изменением составляющих их генов. Гены изменяют хромосомное строение живого вещества, не изменяя его телесности, но изменяют состояние тела и вещества его составляющего. Это состояние не отличается по своей структуре от первоначального, но несёт в себе уже большую информационностью. Вот поэтому при изучении динамики живого вещества нам не обойтись без понятия информации. В противном случае нам просто не удастся объяснить рождение нового, а потому, и отличить его от старого, изученного и познанного нами.

При таком подходе к живому появляется очень интересная возможность, которая связана с тем, что изменение телесности живого связано не с ней самой, а с изменением её наследственности, которая выражает себя в виде тех или иных состояний самого живого вещества. Эти изменения невозможно объяснить в рамках строения и структуры живого. Его можно объяснить только в том случае, если мы введём понятие информации и будем считать, что ген является её носителем, заменителем, а ещё и неким представителем. Но как происходит передача информации до настоящего времени, так и не выяснено, хотя и совершались попытки представления её по аналогии с передачей различных сигналов, осуществляемых с помощью электромагнитных полей.

Сравнивая физическое и биологическое вещество, мы можем сказать, что строение наук их изучающих, имеет один и тот же вид. Это хорошо видно из схем иерархии материи. Особенно примечательна связь кваркового (Кварк – бесструктурная элементарная частица и фундаментальная составляющая материи) строения адронов и нуклеотидного строения генов. Количество кварков и нуклеотидов примерно одинаково и, самое удивительное, что их число равно четырём. Нуклеотиды образуют структуры по принципу комплементарности, кварки же по цвету или, как его ещё называют ароматом. Но то, что эти две науки приводят к одному и тому же, хотя различаются названием своих элементов, в лоне количества, они и являются неразличимыми. Именно по названию элементов их составляющих, мы различаем и сами эти науки. Вот почему мы не знаем, что лежит за самими представлениями о живом и неживом. Укажем, что хотя строение нуклеотидов сложное, но в них происходит обмен и передача информации. Именно с этим связаны соединения нуклеотидов в некие структуры, которые синтезируют наследственную информацию в ДНК.

Изучение строения нуклеотидов привело к тому, что они есть структуры, имеющие кислотные остатки, которые, в свою очередь, могут быть представлены как некие наборы молекул или атомов. Все это есть, с одной стороны физика, а, с другой – химия. Неразличимость живого, а также его сведения к неживому приводит к тому, что нам так и не удаётся выявить и построить метод описания и объяснения живого. Химическое описание привело к тому, что появилось некое новое направление, в котором методы химии стали представлять структуру, состав и строения живого вещества. Это направление получило название органической химии. Соединения, входящие в строение живого вещества, стали изучается с помощью методов химической науки. Но как совершается переход от неживого вещества к живому, так и остаётся проблемой. На определенном этапе сложности в строении молекул, неорганические соединения переходят в органические соединения. Органические соединения считаются уже элементами живого вещества. Так химическая наука сталкивается с проблемой перехода живого вещества в неживое вещество. Но в молекулярном строении органических веществ нет носителя жизни, а потому нет и самой жизни. Выявление сложных структурных форм химических соединений не привело к выявлению в них жизни. Как химия, так и биология не смогли решить проблему перехода живого в неживое, а потому и обратной проблемы, связанной с переходом неживого в живое.

Оказывается, что аналогичная проблема существует и в физической науке. Мы до сих пор не можем ответить на вопрос о рождении заряженной частицы, которая обладает ещё и массой. Кварковая модель объясняет только строение элементарных частиц, но сами кварки несут в себе аромат, который на уровне элементарных частиц является просто некой частью заряда. Такое представление о материи и веществе есть один из возможных вариантов представления элементарных частиц через кварки, как живого вещества через клетки. Мы до настоящего времени не можем ответить на вопрос о том, как рождается частица или же она просто является некой малой частью, составляющей материю и вещество. В лоне тотального полагания материи данный вопрос не имеет смысла, т.к. материя и все её виды минимизации являются просто сущими, видами объективной реальности. Материя в этой тотальности является основным полаганием, а потому через неё невозможно не только объяснить, но и понять её рождение.

Одинаковое строение в физике, в химии и в биологии приводит нас к выводу о том, что естествознание должно иметь именно такое же строение и состав. Вот почему мы говорим о биологии, химии и физики как о естественных науках, которые сами являются системами, а потому задают и определяют саму систему естествознания. Более того, в основе всех естественных наук лежат декартовские основания, которыми являются протяжённость, делимость и телесность. Основания, выявленные И. Кантом, стали просто формами отражения наших знаний и представлений, а потому, пока остаются невостребованными в полной мере в самом нашем познании. Протяжённость лежит в основе конструирования всех наук о естественном, а по отношению к движению материи даёт так называемый принцип простоты. Данный принцип означает просто некое направление нашего познания от простого к сложному. Но, что удивительно, так это то, что сложное конструируется нами из простого. И тогда эта простота проявляет себя в виде простой сложности, т.к. выражает себя только на пространстве и по отношению к нему. Время жизни и существования материи просто не принимаются во внимание, от него просто абстрагируются или отбрасывают. Это связано с тем, что, изучая и объясняя материю в статике, мы ничего не можем сказать о её динамики. Если же говорим о динамики материи, то тогда исчезает её статика. Рассматривать статику и динамику материи совместно мы не можем и пока ещё не научились. В этом проявляется неполнота самого нашего познания. Но если все – таки пойти на это, то мы, с необходимостью, приходим к ничто, хаосу или вакууму, как некой “всеятной” пустоте.

Подсистемный уровень естествознания образован химической наукой. В рамках системного рассмотрения, химическая наука является неким синтезом физики и биологии, точнее сказать, одной из попыток этого синтеза. А потому, если мы говорим о синтезе, то нам необходимо выяснить, на чем он осуществляется и как осуществляется. Более того, это связано ещё и с другим важным вопросом, который решает современная физическая наука – как осуществляется переход живого в неживое или же неживого в живое. Вопрос перехода живого в неживое в настоящее время можно считать решённым, потому что в лоне современных представлений это есть процесс перехода сложных веществ и их структур в более простые вещества и структуры. Сам процесс такого перехода называется разложением. Но процесс разложения на атомы и сами образовавшиеся атомы считаются неживыми, как считается неживой и сама их материя. Оказывается, что их можно считать и живыми атомами, от этого ничего не изменится в нашем понимании и познании. Наш непосредственный опыт показывает, что жизнь существует только на клеточном уровне, а на молекулярном и атомном уровне её просто нет. Но вопрос остаётся открытым в силу того, что мы представляем материю как живую и неживую, а потому идём на разрешение проблемы синтеза живого в неживом или неживого в живом. Современная биологическая наука принимает именно эту точку зрения, объясняя жизнь и живое исходя из элементарного живого, которым и является клетка. Клетка есть минимизированное живое, несущее в себе её некоторую целостность. Хромосомы и гены не несут этой целостности, хотя и являются её основными элементами. Мы не можем говорить о них как о живых элементах, хотя конечно, о них говорят как об элементах живого, а потому, с необходимостью, идут и на их оживление.

Оказывается, что если мы будем исходить из живого, то, не сможем ответить на вопрос о том, как оно зарождается, а потому, говорить о рождении, вообще не имеет смысла. Можно поставить вопросы о том, где рождается живое; что необходимо для его рождения; как живёт живое; какова его природа. Все эти вопросы биологической науки, которые она до сих пор не решила, т.к. поместила в своё лоно само живое, заменив его ещё и неким новым понятием, которым является жизнь.

По поводу методов естественных наук мы можем указать, что основу их составляет метод систематики фактов, впервые зародившийся в лоне физической науки. Систематику Т. Браге использует И. Кеплер для построения законов движения планет. Именно систематика порождает учение о естественном, знания о котором, составляют и само естествознание.

Возвращаясь к выявлению оснований синтеза физики и биологии в химию, нам приходиться констатировать, что простое сложение живой и неживой материи, хотя, и является неким синтезом, но не отвечает самой реальности. Более того, подведение одного под некое другое вообще – то не является синтезом, а саму эту “процедуру” едва ли можно назвать синтезом. Если взять подсистемные уровни физики и биологии, то мы также не получаем синтеза. Но если же мы будем говорить об элементах и цикличности, проявляющих себя как в лоне физики, так и биологии, то мы можем найти и, как оказывается, находим основания самого синтеза, но осуществляемого уже в лоне самой природной реальности.

Подсистемный уровень физической науки образован веполем, минимизированным носителем которого выступает квант или волна – частица. Подсистемный уровень биологии образован геном. Ген является волной – частицей, а потому проявляет себя не только как материальная и вещественная частица, но и как волна, несущая в себе энергию и информацию. Если обратится к надсистемному уровню химической науки, то здесь ситуация ещё проще. Атом, положенный в основу химической науки, также является волной – частицей, потому что химический элемент, образующий надсистемный уровень её организации, есть статический атом, а потому в ней его и представляют в виде некой структурной схемы. В химии волновая часть негируется и представляет собой простое соединение атомов, которые на схемах изображают в виде линий или чёрточек. Данное представление снимает динамику перехода одного в другое, которое переходит в ранг описания движения самих элементов, составляющий тот или иной атом. Здесь имеется в виду пространственное описание движения электронов, а также их некое “сцепление”, образующее вместе с ядрами атомов новые более сложные соединения, переходящие в химическое вещество. Химическая наука от изучения и получения новых видов веществ перешла к изучению живого вещества. Но в силу сложности живых молекул вернулась к своим истокам, оставив за собой химию органических соединений как одну из попыток проникновения в структуру живого вещества. Это и означает, что попытка синтеза живого и неживого так и не увенчалась успехом.

В силу сложности строения генов, даже, не возникла попытка их описания с помощью квантовой механики, которая соединила в себе вещественную и энергетическую компоненту в его строении. Ведь квантовая механика описывает поведение волн – частиц, одним из представителей которого является ген.

Анализ синтеза физики и биологии показал, что с появлением носителей живого и неживого вещества возникает возможность их объяснения и познания. Но это объяснение строится на познании одного через некое другое, живого через неживое или же неживого через живое. Такое полагание привело к тому, что возникает необходимость введения науки, которая могла бы объяснить их такое полагание. Ею и стала химическая наука, изучающая превращения вещества не в рамках его состояний, а в рамках перехода в другие виды. Поэтому мы говорим о синтезе как о простом сложении элементов, помещая и, объединяя которые в лоно неких целостностей. Аналогично мы поступаем и с взаимодействиями или взаимосвязями между этими элементами. И вот эту целостность мы понимаем как систему, точнее, просто под неё подгоняем. Но история развития науки показывает, что синтез возможен только на неком новом методе познания или же на некоем новом представлении. На это указывает синтез, который провёл великий Аристотель с помощью метода, названного им метафизикой.

Естествознание, которое возникло на методе систематики естественного не является ещё системой естествознания. Именно это мы стремились показать в своей книге “Метамеханика природы”. Система и метод её описания должны, с необходимостью, отличаться от других методов познания, а также от понимания системы как некой совокупности наук. Поэтому основу этого метода должны составлять основания, которые позволят увидеть и описать уже системность познаваемого, а также его определённость в лоне некого нового качества, которое даёт ещё и новое имя самому познаваемому. Так рождается новое познаваемое. Так говоря о материальном мире, мы определяем познаваемое как материю, формой которой выступает тело. Само тело несёт в себе протяжённость, а потому именно протяжённость позволяет подвести под изучения и описания тел математику. На ней стоят и строятся все существующие в настоящее время науки. Поэтому естествознание выступает в лоне естественного, как некая форма организованности, какой является тело, определяющее материальную организованность. Телесность материального приводит к тому, что естественное становится телесным, объективным, несущим в себе уже утверждение этой объективности в виде “естности”. Поэтому говоря о системе естествознания мы должны представить её динамику. Статическое представление систем столь многообразно и к тому же эти системы не несут в себе динамики, как метода их описания и познания. Виды статического представления систем мы представили в книге “Метамеханика природы”.

Новый метод требует определённости форм и принципов, а также подведение под него некого математического, знакового аппарата. Если в нем нет хотя бы одного из этих элементов, то тогда нет и самого метода. Но, как говорится, метод и способ описания, а также метод и способ познания имеют и существенные различия. Мы же будем говорить о новом методе познания, т.к. последний из построенных и представленных методов, является метод диалектики. Хотя, в науках настоящего времени часто понятие метода и способа познания отождествляются, или же просто определяются один через другой. Так, например, говоря о методе наблюдения мы просто замещаем нашу способность наблюдать методом, который называем методом наблюдения. Мы же под методом будем понимать некую логическую последовательность, которая может раскрыть, понять и познать то, что мы берём в качестве познаваемого. Наша способность наблюдать не есть метод только потому, что мы можем делать некие выводы из наблюдения, а можем просто созерцать (не познавая) то, что наблюдаем. Это означает, что наша способность наблюдения может быть как активной, так и пассивной. Какую из них считать методом, а какую нет, является субъективным фактором или же просто нашим полаганием. Вот почему мы говорим о методе как о некой логической последовательности мыслительных действий, позволяющей раскрыть смысл и суть познаваемого. По отношению к методу наблюдения и экспериментальному методу, мы можем сказать только то, что они не есть методы только потому, что не несут в себе того, как мы осуществляем через них и с помощью их наше познание, или же то, что нам пока неведомо, но которое может проявлять себя в тех или иных условиях или ситуациях.

Такое понимание метода есть только его уточнение, а потому не отвергает уже существующие в науки методы познания. В рамках естествознания изменение метода не означает отторжения и отбрасывания того, что нами уже было использовано в описании, объяснении и познании мира. Просто мы должны его углубить, отыскать в существующих формах некое новое качество. Это приведёт к расширению и углублению наших знаний о естественном. Если же мы отбросим старые методы, то тогда вместе с ними отбросим и то, что уже познали, объяснили и поняли о природе и материи. Новый метод, с необходимостью, должен нам дать более глубокое понимание изучаемого, ограничивая старый метод некой своей упорядоченностью познанной нами ограниченности.

Естествознание, возникшее на основе телесности и протяжённости материального, трансформировалось в понятие естества, а позже стало выражать некое новое понятие, которым стало являться вещество. Естество выступает как объект естествознания. Объект есть все то, что существует как наличное бытие, как некая видимая реальность, а потому его тотальностью является пространство, на котором он и существует. Природа уходит в лоно потаённости, а потому мы уже говорим о ней как о естности, как о видимой нами. Например, о природе элементарных частиц, Земли, Солнца, человека, твёрдого тела, жидкости, газа, огня и т.д. и т.п. На основе естности рождается множество новых понятий, таких как существо, общество, человечество и т.д. и т.п.

Система состоит из трех элементов. Именно так представляет и определяет её современная наука. Оказывается, что это напрямую связано с проблемой троичности, которая так и не была решена, хотя, её решали многие выдающиеся умы человечества. И снова на пороге третьего тысячелетия мы столкнулись с ней. Но также не решили её, а заместили некой новой проблемой, которой стала являться система. Но у нас остались ещё и четвертые элементы, которыми являются молекула, клетка и соединение. Они есть минимизированные материальные формы соответственно физического, биологического и химического вещества. Более того, именно они образуют новый системный уровень, уровень перехода в некое новое качество и самого познаваемого. Но положенные в лоно телесности и протяжённости они уже являются лишь элементами физического, биологического и химического вещества.

В рамках телесности материя представляет собой некое формирующее начало всех телесных форм. Материя образует форму, внутри которой находится вещество. Это означает, что тело, с одной стороны, формируется материей, а, с другой – состоит из вещества. Вследствие этого тело вовне проявляет свою материальность, а внутри – свою вещественность, в силу чего, телесность выступает и является некой границей материи и вещества. Но раз материя протяжена, то вещество также является протяжённым. Поэтому мы различаем внешнюю и внутреннюю телесность. Более того, материю в современной науке называют веществом, а вещество – материей. Такое отождествление есть простое снятие телесности. Именно таким образом мы изучаем строение вещества, разделяя его на простейшие элементы, которыми являются молекулы, атомы, клетки, соединения, элементарные частицы и т.д. и т.п. Точно таким же образом мы изучаем и строение материи, а потому переносим его и на строение вещества. Но если мы изучаем конкретное тело, то, оно, с одной стороны, имеет свою собственную форму, а, с другой – своё собственное строение. Например, если мы рассматриваем дерево, то оно имеет форму, которую мы определяем по отношению к пространству. Но кроме неё оно имеет и своё строение, которое характеризуется теми или иными видами, которые отличают его от других видов живого. Форма различна, как различно вещество, из которого состоит то или иное тело. А потому возникает вопрос, что создаёт ту или иную форму тел? Вопрос о рождении конкретной формы вообще не ставится, т.к. телесность и тело являются некой универсальной, а потому и тотальной формой материи. Поэтому все телесное является материальным. А может быть и все вещественное телесно! Как же разрешить эту дилемму с помощью формы? Естествознание разрешает её очень просто, констатируя и тотально полагая разнообразие форм существования материи. Так возникают механическая, физическая, химическая, биологическая и социальные формы её движения. Это в свою очередь означает переход от проблемы формы, которую имеют тела, к её выражению уже через формы её движения. Такое деление и выделение форм движения материи основано на принципе простоты. Поэтому механическая форма считается самой простейшей, а самой сложной формой движения материи является социальная форма. А раз в механическую форму положена протяжённость, то она проявляет себя и на всех уровнях организации материи. Вследствие этого социальная форма движения материи также, и, с необходимостью, является протяжённой. Но говорим мы не о форме тел и о том, как она рождается, а о формах движения самой материи, о движении, которое присуще самим телам. Если же мы обратимся к самой простейшей форме материи, которой являются элементарные частицы, то само их различие связано с тем, что они имеет различные количественные атрибуты, которыми являются их масса и размер. Для их различия используют ещё и заряд. Но теперь этой протяжённостью становятся уже собственные размеры тел. Вот здесь и возникает вопрос о протяжённости и размерах частиц, которая является уже их собственной протяжённостью. Это справедливо и для любого тела, а не только для элементарных частиц материи и вещества, как составляющих их частиц. Мы считаем, что тело состоит из вещества, которое в свою очередь образовано из элементарных, материальных частиц. Является ли тогда элементарная частица носителем вещественности, или же она есть носитель самой материальности тела? Оказывается, что и, да и нет. На это указывает и квантовая механика. Ведь в ней элементарные частицы проявляют как свои вещественные и материальные свойства, так и полевые, волновые – энергетические свойства. Такое понимание связано с тем, что введение меры приводит к тому, что кроме определённости расстояния между телами мы используем её ещё и для определения их собственных размеров. А это есть отождествление протяжённости между телами с самой протяжённостью тел. Оно приводит к тому, что мы можем изучать строение материи и вещества, производя их деления на части, которые и называем “тельцами”, а не телами, но определяем их размер через уже некую введённую нами минимизированную меру протяжённости. Это в свою очередь приводит к тому, что более простые части изучаемого мы наделяем той же самой мерой, но говорим о ней как о размере и определяем через неё размер атома, молекулы, ядра, протона, нейтрона и т.д. и т.п. Аналогичное мы проделываем и с массой. Так, например, электрон имеет массу равную величине обратной массе Солнца, а атом – размеры обратные радиусу Солнца. Но, мере безразлично, то, к чему мы её прилагаем, определяя массу или размеры тела. А потому количество равнодушно к индивидуальному, даже, в том случае, когда мы сталкиваемся с равными количествами, соответствующими различным объектам. Так если масса элементарного объекта имеет порядок десять в минус 24 степени, то мы не можем установить, соответствует ли это число времени его жизни, массе или же его размерам. Именно с этим фактом столкнулась наука сегодняшнего дня, а потому мы не можем определить, чему соответствует та или иная величина, а также и то, какому объекту она присуща. Вот почему мы говорим о тотальной проявленной протяжённости во всех существующих науках на настоящий момент времени.

Представленный выше анализ показывает, что только одно свойство протяжённости в описании материи, тела и вещества недостаточно, т.к. мы рассматриваем только одну из сторон материи, которой является вещество, положенное к тому же ещё в лоно статической формы, называемой телом. В силу того, что наши представления о материи постоянно изменяются нам необходимо их учитывать в своём познании. Оказывается, что это можно сделать только в рамках системного представления самого познаваемого, которым может быть как материя, так и тело, вещество, поле и т.д.

Представление материи как системы в рамках протяжённости привело к тому, что она стала представлять собой только статику, не несущая и не имеющая в себе никакой динамики. Именно с такими системами работает в настоящее время современная наука.

Наш анализ естествознания показал, что в лоне старых представлений мы не сможем решить те проблемы, которые выявили в результате анализа естественных наук и самого понятия естественное. Кроме этого, в лоно понятия протяжённости система естествознания позволяет нам описать только то, что нами уже изучено и познано. Говоря о предметности естествознания, мы говорим, о нем как о естественном или же просто как о естестве, т.к. в рамках объективности мы имеем дело только с материальными телами. Само тело ограничено рамками естественного, а искусственное в нем присутствует в виде моделей, технических устройств, являясь при этом просто некими средствами их описания и познания. Поэтому в рамках протяжённости система представляется в том виде, в котором мы её представляем, а в рамках нового уже информационного качества. Именно потому, что система представляется в рамках протяжённости, она является статической и мёртвой, а потому и не имеющей своей собственной динамики. Более того, в определение системы не входит её качество, также как и динамика. Динамика даёт метод описания и познания систем, которого не имеет современная системология и различные учения о системах. Её и не может быть, потому что в ней присутствует формальный аппарат математики, который не даёт описания поведения системы. Система вне динамики не существует, более того, динамика как движение систем не есть её истинная динамика. Истинная динамика должна отражать в себе внутренние изменения и состояния системы, а не просто её трансляцию в пространстве, тем более, с неким простым представлением её на пространстве. Математический аппарат создавался для описания протяжённых и телесных сущностей, поэтому не касается информационных, внутренних аспектов их изучения. Это связано с тем, что у нас нет математического аппарата описания трех и четырёх тел, а также, их взаимодействий. Поэтому мы говорим не о математическом методе и математическом аппарате анализа систем, а о самом методе познания, хотя, математический аппарат их описания может быть на много проще, но уже в неком новом представлении и понимании нами самой системы.

внутреннее движение, понимаемое как изменение, отличается от внешних движений. Поэтому, представим динамику систем в виде законов её эволюции, а точнее, её генесиса. Данные законы позволяют описать динамику любого познаваемого, являющегося системой, а потому и любой природной.

3.6. Системные законы.

В этой части книги, мы представим основные законы динамики систем, которые применимы к познанию уже самих природных реальностей, а не их разнообразных заменителей, носителей или представителей. В полагании о том, что любая природная реальность является системой, которая не может быть представлена уже только в своей статике, ещё и выраженной в виде множества моделей и идеальных объектов. Статика системы проявляется только в том случае, если мы останавливаем время, совершая тем самым так называемый “временной срез” в непрерывном процессе уже самого нашего познания. Этот “временной срез”, отражает и несёт в себе только элемент генесиса, который и является качеством уже самой природной реальности. В статике мы фиксируем элементы системы как некие универсальные и абсолютные формы. Рассматривая эти формы, положенные тотально и независимо друг от друга, мы представляем естествознание как некую совокупность, отдельно взятых естественных наук, отражающих сами эти формы. Их взаимосвязь проявляется только на отдельных уровнях, или на отдельных формах, полагаемых в качестве элементов самой системы. Так связь физической и химической наук осуществляется на атомном уровне, а химии, биологии и физики – уже на молекулярном уровне. На уровне ядра, физическая и биологическая науки, также имеют некую взаимосвязь, не говоря об уровнях вещества и поля, которые мы уже проанализировали выше. Мы видим, что на любом уровне организации, три естественные науки проявляют как свою специфику, так ещё и свои взаимосвязи, которые порой приводят к их простому отождествлению, а то и полному слиянию. Такое слияние, приводит и к их полной неразличимости, которая возможна и которую мы уже выявили и показали в рамках количественного их описания.

Перейдём к представлению динамики систем через её законы и покажем, как они работают на конкретных природных реальностях. Но прежде нам придётся выявить основания, на которых будут покоиться законы динамики систем. Анализ нашего познания показывает, что основу системного представления составляют рождение, жизнь и смерть познаваемого, которое берётся уже в качестве некой природной реальности. Эти основания универсальны, потому что имеют отношение не только к природе, но и к самому человеку, как познающему. На этих основаниях, мы и осуществляем своё познание. Но они не несут в себе некой конечности и безысходности, а потому не могут являться универсальными основаниями. Более того, описать троичность с точки зрения самой троичности невозможно, потому что она проявляет себя только по отношению к некому четвёртому элементу, и сама определяется именно по отношению к нему. Укажем на то, что законов диалектики – три и именно по отношению к некому третьему, мы можем говорить о дуальности или двойственности самого познаваемого, а также и о его противоположностях. Для познания одного мы, с необходимостью, используем двоичность его представления, т.к. познать его через самого себя просто невозможно. Поэтому в одном мы только утверждать его, выражая это в виде простого утверждения, например, человек – есть человек, животное – есть животное и т.д. Оказывается, что четвёртый элемент тесно связан ещё и с пятым элементом, потому что вместе с первым элементом являются началом и концом цикла развития некой метаморфозы познаваемого. Для большей ясности, представим все это на следующем рисунке.

3. Жизнь

2. Рождение 4. Смерть

1. Зарождение 5. Возрождение

Рис. 6.

Из рисунка видно, что мы в основном мы берём только 2, 3 и 4 основания, а 1 и 5 – отбрасываем и не учитываем в нашем познании. Более того, 1 и 5 основания вообще не выделяются, но их можно иногда встретить в научных изысканиях и научной литературе. Поэтому говорят только о рождении, жизни и смерти, понимая их как некие мгновения, несущее на себе простые факты или события в лоне бесконечно существующего времени. Выделение 1 и 5 основания позволило выявить, а ещё и построить динамику систем. Весь мир помещён в лоно времени, а потому все имеет своё время, отражённое на той или иной структуре и строении познаваемого. Это означает, что законы динамики системы должны раскрывать не только структуру и строения самой системы, но ещё и определять их изменения не только по отношению к пространству и времени, но ещё и по отношению к их качеству, которое также имеет свой собственный генесис. После небольшого отступления и пояснения перейдём к изложению законов динамики систем.

Первым законом динамики систем является закон метаморфозы. Этот закон позволяет выявить на основе генесиса динамику изменений самого познаваемого, полагаемого уже как природная реальность. Именно эта динамика показывает и проявляет нам те этапы, которые проходит познаваемое, взятое в качестве некой, а потому и любой природной реальности, в результате своего генесиса. Любая природная реальность имеет свои собственные метаморфозы, которые можно установить, используя представленные нами выше основания. Именно на них и с помощью их мы можем восстановить и понять как изменение форм, так и состояний любой природной реальности, потому что любой природной реальности свойственно зарождение, будь то вселенная, галактика или просто сам человек. Оказывается, что зарождение происходит в лоне потаённости и потенциальности, а потому и проявляет себя уже в виде рождённого на пространстве. Оно способно к жизни, а потому живёт определенное время, а затем умирает и разрушается. Это разрушение или смерть не есть полное уничтожение, а просто уход в область потаённости и потенциальности, некий возврат назад, поэтому мёртвое есть некое возрождение через и путём своего разрушения. Процесс возрождения для нас пока остаются в лоне потаённости, хотя мы немного знаем и о самом процессе зарождения. Оказывается, что зарождение и возрождение есть переход в некое новое качество с обязательным удержанием всей метаморфозы, которую прошла та или иная природная реальность. Но и в этом новом качестве метаморфоза повторяется, но происходит развитие её состояний, которые имела в себе предыдущая метаморфоза. Эти изменения состояний мы и называем развитием природной реальности уже в её генесисе.

Материальный мир развивается через изменение своих состояний, которые отражаются на формах, а порой и в самом изменении форм природных реальностей. Так, например, при неизменной форме человек изменяет свои состояния, а также проходит те состояния, которыми его наделила ещё и сама природа. Изменение этих состояний мы воспринимаем не на самой форме, а на тех изменениях состояний, которые на ней происходят. Эти изменения проявляются, например, на коже, волосах человека и т.д. Но в природе есть изменения, связанные с изменениями самой формы, например, как это имеет место у бабочки. Все это говорит и указывает на то, что наш мир есть некая метаморфоза самого космоса. Некие состояние космоса, реализованы в виде Галактики, Солнечной системы, Солнца, Земли и т.д. Любая природная реальность в своём развитии или генесисе проходит эти пять этапов становления и развития, а затем снова к ним возвращается. Оказывается, что не совсем к ним. Если говорить только о форме и брать только её, то тогда такое возвращение уже имеет место. Но это приводит ещё и к тому, что пройдённый этап кодируется в метаморфозе в виде той или иной её структуры и строения. В настоящее время наука ещё не выявила метаморфозы природных реальностей, хотя выявила структуру и строение некоторых состояний природных реальностей, точнее сказать, не их самих, а их представителей, которыми являются модели, идеальные объекты и её материализованные, минимизированные субстраты. Поэтому проблема построения и выявления метаморфоз есть основная проблема науки будущего.

Рассматривая природную реальность в этих основаниях, мы говорим о её зарождении, рождении, жизни, смерти и возрождении уже в неком новом качестве. Метаморфоза познаваемого и есть его представление в виде системы. Она сама есть система, а не то, что понимает под системой современная наука. Ведь, в ней, система есть чисто модельная, искусственная, а то и просто механическая или техническая система.

Выявив метаморфозу природной реальности, нам необходимо далее зафиксировать её в виде той или иной структуры, которая позволяет установить её форму, точнее сказать, определить, почему эта форма именно такая. Но, как оказывается, что кроме закона метаморфозы, который фиксирует все состояния, проходимые той или иной природной реальностью и представленные на пространстве в виде её структуры и строения, метаморфоза имеет ещё и своё собственное время, которым является время нахождения природной реальности в тех или иных метасостояниях, как ещё и неких отдельных “частей” самой её метаморфозы. Этот закон, позволяет установить время метаморфозы, а также даёт возможность управления им, так потому и самой метаморфозой. Это связано с тем, что, зная время существования её в том или ином состоянии, а также структуру этого состояния, мы можем установить, а также, если необходимо и продлить время существования того или иного метасостояния в самой метаморфозе. Все время пребывания в данных метасостояниях составляет время существования самой метаморфозы, или просто время её существования. Так, если рассмотреть метаморфозу бабочки, то можно определить время её нахождения в различных состояниях, которыми являются личинка, гусеница и куколка. Так, с одной стороны, мы определяем её метасостояние через состав и строение, а, с другой стороны, время нахождения в этом метасостоянии. В природе происходят сезонные изменения, имеющие время своего существования. Если рассматривать отдельно или положить тотально каждое из этих метасостояний, то, тогда мы уже будем иметь дело с тем, с чем имеет дело современная наука – метеорология. Так мы можем говорить о материи, веществе поле, движении, времени года как уже конкретном сезоне и т.д., но уже в их некой универсальности, а потому ещё и некой всеобщности. Именно эта всеобщность и может быть представлена идеально, а потому может быть математизирована, минимизирована, а ещё и смоделирована. Поэтому мы имеем дело уже не к самой природной реальности, а с её качеством, ещё и возведённым в ранг некой формальной и тотальной идеи.

Сезонные изменения по отношению к климату рассматриваются не в течение определенного периода их протекания, а в течение всего времени их существования. Это приводит к тому, что любая природная реальность имеет уже некий свой вполне определенный цикл существования во времени. Поэтому можно говорить, что время является самим циклом существования природной реальности, если мы рассматриваем его уже как метаморфозу. Цикл есть ничто иное, как форма представления метаморфозы. Вне метаморфозы мы говорим только о моменте наступления того или иного события, которым и заменяем само метасостояние, в которое переходит природная реальность. Если же рассматривать её как некий простейший элемент, то тогда невозможно определить, что он есть такое, а потому и время его существования. У него нет, и не может быть метаморфозы, т.к. полагается мёртвым, являющимся уже элементом некой идеи минимизированной, материальной телесности. Поэтому он и не существует во времени, являясь идеальным и неживым, неким универсальным элементом. Именно так рождается наше понимание, а затем и полагание природы как неживой, которую мы заменяем, а потом ещё и называем мёртвой природой, а в лоне объективности – уже просто мёртвой материей.

Пространство и время в таком представлении и понимании выступают как способы визуализации уже самой природной реальности. Поэтому с ними мы связываем числа и геометрические фигуры, которые позволяют фиксировать состояния, проходимые той или иной природной реальностью в своём собственном генесисе. Вследствие этого мы можем говорить о пространственном и временном представлении генесиса системы, т.к. законы метаморфоз и системного времени позволяет нам говорить о природной реальности как уже о системе. Эти два закона есть законы определения системы, а потому и законы её изучения, построения и познания.

В метафизическом полагании мы можем определить, а также дать некое имя, рассматриваемой нами природной реальности, как определенному, присущему только ей качествованию. Само же качество есть предметное определение не самой природной реальности, а некоторого многообразия природных реальностей, рассматриваемых в рамках некой целостности. В третьем законе систем мы говорим о законе целостности или о системной цикличности. Система, представленная в своей цикличности, даёт нам саму динамику системы, а не только её статику, которую обычно несёт в себе система иерархии. Именно поэтому иерархические системы не живут, не несут в себе жизни, т.к. не имеет своей динамики. По мере движения нашего познания мы приходим к новым фактам, которые ранее в ней не учитывали, или же просто они были нам неизвестны, а то и просто отбрасывались при её построении.

Закон метаморфозы позволяет определить изменения, которые влияют на изменение формы самой природной реальности. Закон системности времени позволяет определить уровни организации, которые и составляют целостность уже самой системы. Поэтому динамика систем есть организмическая динамика или динамика генесиса самой природной реальности. А потому в третьем законе мы констатируем, что любая природная реальность системна, т.к. может быть представлена только в виде организмической динамики или циклической динамики, если говорить о её представлении на пространстве. Динамика, которая строится на основе трансляции природной реальности по пространству, требует представление её в виде модели или идеального объекта, а потому выражает и несёт в себе их неизменность. Сама природная реальность представлена в движении только как некая математическая модель. А потому движение в данном представлении, с необходимостью, моделируется и идеализируется, неся на себе чисто геометрические формы в виде тех или иных математических фигур и символов. Механический взгляд на природную реальность означает, что мы полагаем её уже в неком идеальном и модельном виде и к тому же ещё как некую тотальность по отношению к пространству, которое понимают просто как вакуум или же просто как пустоту. По отношению к пространству мы говорим о её форме, а по отношению к вакууму (пустоте) о его качествовании, которое и возводим в ранг уже некого качества, наделяя им ещё и все существующие природные реальности. Так отличительная особенность, выражающая собой качествование, полагается в лоно всеобщности и начинает существовать уже и как некое всеобщее, называемое нами уже качеством. Множество качествований природных реальностей в рамках метафизики рассматриваются и полагаются как некое всеобщее, а потому и называемое уже самим сущим. Сущее, являясь временным, а ещё и положенным на пространство становится уже пространственным сущим, не несущее в себе уже того, из чего само вышло и образовалось. Время снимается пространством, но его несёт в себе сущее, т.к. теперь уже становится определенным через вакуум как некую пустоту, отождествляемую ещё и с самим пространством. Поэтому мы говорим о том, что есть, как о том, что существует, являясь при этом ничем иным как сущим. Природа, человек, живое, мир, космос, Земля и т.д. – все есть сущее.

Вследствие того, что время является циклом, внутри него оно существует в виде времени зарождения, рождения, жизни, смерти и возрождения. В силу того, что время представляется как настоящее, прошлое и будущее, мы имеем в цикле только рождение, жизнь и смерть. Именно эту троичность и полагают в виде простейшей системы, выражая её через материальные, модельные и идеальные элементы. Учёные просто не видят тех оснований, с которыми работают, а потому и того, на чем стоят и с помощью чего они строят свои системы. Время до сих пор остаётся линейным и непрерывно текущем, а потому представляется как некое множество точек, называемых ещё и просто событиями. Не вводя пространство и время для математизации цикла, мы не сможем говорить ни о метаморфозе, ни о системном времени, а потому снова будем иметь дело с представление познаваемого и самой природной реальности в виде неких её частей и кусков, неких математических моделей и объектов. Именно в этом представлении мы можем делить познаваемое на части и совершаем это по отношению к пространству. Это есть ничто иное, как метафизическое полагание, которое мы совершаем для того, чтобы дать имя познаваемому, считая, что оно соответствует самой природной реальности. Это имя образованно неким определенным качествованием, потому что само качество есть предметное определение не самой природной реальности, а некого многообразия природных реальностей, рассматриваемых уже в лоне самой этой предметности. Поэтому о третьем законе мы говорим как о законе целостности системы, которая есть генесисная или организмическая цикличность. А потому на цикле, который мы представили на (рис. 6.), отражает себя та или иная природная реальность в своей целостности, как некой генесисной цикличности, а потому и является уже сама системой.

Закон метаморфоз позволяет определять ещё и метасостояния, которые выражаются в той или иной форме природной реальности. Закон системного времени указывает на время этих метасостояний, а потому и самой метаморфозы. Динамика самой природной реальности проявлена как через пространство, так и через время, которая на системных основаниях даёт нам целостное, генесисно – циклическое представление природной реальности уже как системы. Это есть организмическое представление системы, а не механическое представление, с которым, в настоящее время, работает и современная наука. Механический взгляд на природную реальность связан с её тотальным полаганием как в пространство, так и вовремя. По отношению к пространству мы говорим о её форме, а по отношению к вакууму (пустоте) о его качествовании. Это качествование возводится затем в ранг качества, в результате чего происходит акт замещения единичного уже неким всеобщим. Множество качествований, которые имеет природная реальность, полагаются в метафизики в виде сущего. Сущее как пустое качество проявляет себя в этом имени как время, а потому пространственная пустота или вакуум, несёт в себе ещё и само время. Сущее как временное, положенное на пространство, становится пространственным сущим, просто существованием, а потому не отражает в себе того, из чего само и вышло. Так происходит снятие времени в пространстве, а потому и их простое отождествление в понятии сущее. Поэтому мы говорим о том, что есть, как о существующем или просто как о сущем.

Само время также является циклом. Внутри него оно проявляет себя в виде рождения, жизни и смерти. Именно эта троичность представления времени образует системность и самого познаваемого, а потому и самой природной реальности. Вот почему современная наука для выражения системности использует три элемента, наделяя их связями, которые якобы между ними существуют и просто имеются. Троичность есть то, что мы называем и полагаем в качестве самой системности. Это мы уже в достаточной степени показали и выявили.

Выраженная через элементы троичности уже сама является и становится системой. Качество системности есть троичность. Но как мы уже неоднократно говорили, что элементное представление системы не несёт в себе динамики, а потому без неё невозможно понять и саму систему. Элементное представление системы есть её метафизическое полагание, её некая тотальность. Но в этой тотальности элементы системы могут постоянно изменяться, переходит в другие элементы, а потому в процессе познания мы просто теряем её, говоря при этом, что на неё влияют множество условий, которые просто не в силах учесть, а ещё и выявить их. Оказывается, что в таком представлении мы даже не в состоянии выявить самих механизмов функционирования систем, т.к. для этого необходимо математическое описание движения трех её элементов. А такое движение так до сих пор так и не выражено в математическим виде. В таком представлении системы связи между элементами являются чисто субъективными, а потому не имеют к самой системе никакого отношения. Поэтому многие учёные стали использовать иерархическое представление систем, которое, как мы уже говорили, приводит лишь к тому, что таком виде представления системы, мы можем только субъективно её трактовать и строить. Все это означает, что системность страдает от излишнего наличия субъективности, которая к истинной науке вообще не имеет никакого отношения. Ярким примером такой тотальности субъективного является полное разрушение клетки и попытки создания её искусственным способом. Клетку удалось воспроизвести, но она не является живой клеткой. Именно это говорит о том, что система имеет основное качествование, которое невозможно рассматривать вне времени, а потому и вне её жизни. Более того, само время является уже не пространственным временем, которое мы используем при описании движения тел, а временем существования самих форм ещё и в лоне определенной метаморфозы. В этом случае время неразрывно связано с самой формой, а также определяет и её состояния. А потому динамику систем можно описать только на основе закона метаморфозы и закона системного времени, которые дают закон генесисной цикличности системы. Система проявляет свою целостность через закон цикличности, который даёт нам полный генесис, познаваемой природной реальности.

Рассмотрим законы систем на примере сезонных изменений в природе. Так рождению соответствует весна, жизни – лето, смерти – осень. Весна, лето и осень есть формы изменения состояний Земли. Четвертую форму мы не берём, т.к. рассмотрим её в четвёртом законе систем. Метаморфоза описывается тремя этими формами, но кроме них, мы должны учесть ещё и время их существования, которое выражено числовой мере. Протяжённость каждой формы равна трём месяцам, или 90 дням, или 2160 часам, или 129600 минутам, или 77760000 секундам. Эти числа отражают различные единичные меры (размерности), которые мы используем в определении времени. Все время сезонного цикла есть время равное сумме времён его составляющих. Оно равно 9 месяцам, 270 дням, 6480 часов, 388800 минутам или 23328000 секундам. Именно в этом месте возникает один из важнейших вопросов, каким временем на самом деле, мы должны пользоваться и какое из них брать для определения самого системного времени. В физической науке существуют единичные меры, но они не являются универсальными, т.к. основаны на неких соглашениях. По ним за меру времени выбрана секунда, хотя время измеряют и в других единицах. Мерой пространства является метр и потому мы различаем пространство и время только по способу их измерения, потому что количества их могут быть равными. Оказывается, что здесь мы сталкиваемся ещё с одной проблемой. Она связана с неравномерностью перевода единиц времени и единиц пространства. С дней в часы мы используем 24 единичную числовую меру, а при переводе часов в минуты уже 60 единичную числовую меру. Протяжённость, напротив, однородна и представлена только десятичными числовыми мерами. Неоднородность времени проявляет себя и в виде разнообразия форм. Если бы время было однородным, то тогда все формы материи были бы сходными, а то и просто одинаковыми, разве что различие их составлял бы собственный размер или же их имя. Это был бы мир однообразия форм, но многообразия их строения и состава, или же мир разнообразия форм и однообразия их строения и состава. Каков же наш мир? О нем теперь мы можем сказать уже кое-что вполне определенное.

Первый этап развития естественных наук связан с тем, что форма считается однообразной – телесной и протяжённой, а внутреннее строение – разнообразным вещественным и протяжённым. Второй этап связан с изучением разнообразия форм, но однообразием их строения. Именно системный подход позволяет выявить и выделить эти их особенности в изучении как самого естественного, так ещё и самих естественных наук. Однородность времени приводит к тому, что форма становится неоднородной, а потому и разнообразной. Можно использовать эту однородность для решения проблемы разнообразия форм природных реальностей. Для его решения необходимо выбрать минимальное время, некий квант времени, если говорить физическим языком, с помощью которого можно ввести в познание уже некую однородную меру времени. В рамках протяжённости нельзя ввести понятие времени, т.к. из неё мы просто не сможем выделить пространственную протяжённость. Оказывается, что эти меры времени и пространства совпадают только в лоне количества, как, например, это имеет место в релятивистской механике. В ней единичной мере пространства соответствует время равное десять в минус восьмой степени секунд и наоборот, одной секунде соответствует мера пространства равная приблизительно десять в восьмой степени метров. Что это означает современная физическая наука ответить не может, т.к. трактовать это по отношению к природной реальности мы не можем, как не можем найти, чему она соответствует в самой природе вещей. Это означает, что количественное описание не является универсальным описанием природной реальности, а является только её идеальным аналогом, а потому к самой природной реальности просто не имеет никакого отношения. Однородность есть качество, т.к. ограничивает то, что мы описываем и познаем. Поэтому для однозначности описания необходимо выбрать вполне определенный вид представления природной реальности, которой является цикл генесиса с его протяжённостью во времени. Смена цикличности при переходе от одной меры к другой, например, часа в минуты, месяца в дни есть ничто иное как использование различной повторяемости, которая перемешивается и создаёт у нас представление о неоднородности самого времени. Этот факт до настоящего времени так и не был выявлен, хотя на него указывали многие учёные.

Представленный выше анализ показывает, что сама цикличность связана с цикличностью движения Земли вокруг Солнца, а не с цикличностью изменений самой природной реальности. Но мы можем говорить о цикличности его изменений, о цикличности изменений самой Земли, т.к. она присуща любой природной реальности. А потому все имеет время своего существования, которое отражено в цикличности его внутренних изменений, которые мы и называем метасостояниями самой природной реальности. Внутри цикла, состояния имеет определенную энергетическую и информационную составляющие, которые проявляют себя как рождение, жизнь и смерть природной реальности. Это не имеет отношение к моделям и идеальным объектам, хотя модели и идеальные объекты также умирают, но полагаются вечными, абсолютными, а ещё и неизменными.

В физической науке периодичность выражает себя в понятии частоты и является величиной обратной времени, а потому выражает пространственную форму полагания времени. Поэтому законы метаморфозы и системного времени имеют очень тесную связь, а по отношению к пространству проявляют себя как два независимых закона динамики уже самой природной реальности. Один из них проявляет генесис внутри формы и изменения, происходящие с ней, а второй – время этих изменений, а также переходов в некие новые качествования. Вследствие чего пространство выступает как информационная структура самой природной реальности, а время – как её энергетическая структура. Изменение энергии приводит к изменению состояний, которые имеют своё собственное время, застывая при этом на пространстве в виде той или иной информационной структуры, которую мы видим и называем формой природной реальности. Отсюда следует, что качеством пространства является его информационность, а качеством времени – энергийность. Именно в этой связи в биологической науке говорят об обменных процессах между живым и неживым, используя для этого понятия энергии и информации. В “Метамеханике природы” мы показали, что качеством материи и вещества является их информационность, а потому можно говорить в биологической науке об информационно – энергетических процессах обмена и в самом живом, а не только между живым и неживым веществом, или живой и неживой материей.

Цикличность несёт в себе различные времена существование той или иной метаморфозы. Сам цикл является носителем времени её существования, выражающей генесис её форм от рождения до смерти. Это время есть время существование самой природной реальности. Но в цикле время не распределяется уже равномерно. Метаморфоза бабочки, состоящая из личинки, куколки, гусеницы и самой бабочки является не вполне выявленной метаморфозой, но на ней можно увидеть эту неравномерность распределение времени. Время полного цикла мы можем выявить, наблюдая и изучая за сменой метасостояний в самой метаморфозе.

Представленные законы не описывают полностью системы, но они имеют непосредственное отношение к системному построению. Только в единстве они дают нам понимание динамики систем и их генесиса, которую мы представляем в виде цикла, а ещё и на указанных выше основаниях. Третий закон, закон генесиса, выраженный в виде цикличности позволяет представить всю метаморфозу во времени её существования, а потому является законом целостности, или генсиса природной реальности. Вот почему этот закон можно назвать законом системности природной реальности. Любая природная реальность системна, и сама является системой. Именно так можно ещё интерпретировать третий закон динамики систем. И только в этой целостности мы можем видеть изменения и переходы природной реальности, её динамику, а также и то, что удерживается в ней при её дальнейших изменениях, которые снова будут осуществляться в той же самой метаморфозе, но уже в лоне некого её нового качества. Именно выявление этого нового качество является одним из основных законов динамики систем. Закон перехода в новое качество является четвертым законом динамики систем. Это означает, что метаморфоза несёт в себе одно определенное качество, которое присуще только ей, а потому является некой её сутью, смыслом и сущностью. Третий закон даёт нам возможность получить переход в новое качество, а потому ещё и сам на нем и базируется. Ведь, только в системе мы можем увидеть и определить качество, которое она в себе несёт, а также увидеть в ней и то качество, которое приобретает система в результате своего генесиса. На это указывал ещё великий Г. Гегель, который предъявил не решение проблемы качества, а только его перехода в некое другое качество путём изменения количества. Поэтому его закон перехода количественных изменений в качественные касается не самого генесиса природной реальности, а скорее самого нашего познания. Точнее сказать, это есть переход некоторого количества в то или иное качествование, которое ещё не наполнено сутью или сущностью, несущей в себе природной реальности. Кроме того, четвёртый закон позволяет выявить уже и само качество системы. Он обладает ещё и прогностическими возможностями в силу того, что показывает нам весь генесис развития как наших знаний о мире, так и самого нашего познания, а потому и генесис самого мироздания. Ведь, именно так мы отождествляем познаваемое и познающего, а потому, что познали, стараемся поскорее отождествить с тем, как мы это познали. Именно в генесисе сконцентрированы все наши знания, которые выражают себя в законе генесиса цикличности систем. Если же мы отбросим все это, то снова придём к той декартовской точке, в которой сконцентрировано все, как в некой универсальной, модельной всеобщности. Поэтому мы наделяем её, какими угодно материальными атрибутами. Возврат к этой универсальной модели познания приведёт к тому, что все существующие знания, должны быть, с необходимостью, свёрнуты в ней, как природа сворачивает информацию о человеке в наших генах. Мы снова пойдём в направлении отгадывания и угадывания путей, которыми должна развиваться наука. Вот почему в настоящее время наука стала страдать, а потому и просто умирать от напора субъективности, потеряв тем самым своё движение к истине. Генесис цикличности позволяет нам удерживать и осознанно двигаться, развивать науку, удерживая в ней то, что уже было изучено и познано. Именно в этом проявляется преемственность знаний, а потому и самого нашего познания. Утеряв эту преемственность, как некие корни, держащие древо познания мы потеряем и то, что считаем познанным и известным нам.

Систематика естественного не даёт нам возможности выявить законы системы, но даёт возможность понять некоторые закономерности, которые в конце цикла становятся устойчивыми и неизменными, а потому проявляют себя в виде неких и вполне определенных закономерностей, которые и приводят к выявленным и представленных нами законов. Поэтому систематика лежит в области предметного представления мира, а система – в области объектного его представления. Мы рассмотрим основания системы в последней части нашей книги, а сейчас рассмотрим, как рождается новое качество в рамках системного рассмотрения и описания природной реальности.

Рассмотрим законы генесиса цикличности и перехода в новое качество. Как мы уже говорили, закон генесиса цикличности показывает нам и сам генесис системы, которая строится на основе законов метаморфозы и системного времени. И вот, что удивительно, в цикличности, это то, что два уровня системы, представляют собой, с, одной стороны, четвёртый элемент, а, с другой стороны, ещё и образуют свой самостоятельный уровень, не принадлежащий самой системе. Аналогичное мы уже имели при анализе сезонных изменений в природе. Четвёртый элемент в сезонных изменениях, которым является зима и выпадает из закона метаморфозы. Он также выпадает из системы природных изменений самой Земли. Он образует свой уровень, который и есть ничто иное, как уровень перехода в новое качество, а потому является ещё и носителем этого нового качества. В физической науке таким элементом является молекула, в химической науке – соединение, а в биологии – клетка. Рассматривая их особенности, можно выявить основное качество, которое проявляется в первоначальной системе, но не являющейся качеством самой этой системы. Основное качество концентрированно в идеальном элементе, который к тому же является ещё и неким универсальным элементом. Так в лоне физической науки им является ничто иное, как молекула. При изучении поведения молекул было выявлено, что поведение отдельной молекулы можно объяснить только по отношению к тому, что её и определяет. Если нет этой определённости, то тогда её можно определить по отношению к свободному месту, находящемуся вокруг неё. Следовательно, судить о том, что есть молекула, мы можем только в том случае, если есть это свободное место, которым, как оказывается, является само пространство. Отсюда следует, что это место и есть информация, т.к. именно по отношению к нему, мы описываем, а ещё и объясняем саму молекулу. В рамках протяжённости нам уже необходимы две молекулы, т.к. только в этом случае можно о ней говорить, как о некой фиксации одного по отношению к другому. Если же молекула одна, то фиксация просто невозможна, поэтому мы уже говорим и можем говорить о её размерах. Вследствие этого, протяжённость имеет и несёт в себе некую двойственную природу. С одной стороны, она есть расстояние, а, с другой стороны, уже её размер. Если отождествить эту двойственность протяжённости, то мы приходим к понятию точки как идеальной модели, а потому ещё и к отождествлению этих протяжённостей. Именно это современная наука и делает. Для того, чтобы такое отождествление было правомерным, мы должны заключить, что само пространство обладает информационным качеством, поэтому материя в нем и является протяжённой. У Р. Декарта материальность, или телесность отождествлена с самой протяжённостью, поэтому возникла возможность её выражения через количественные субстраты, как самой материальности, так и телесности, несущими в себе количество уже самого пространства. Именно протяжённость позволила ввести и в само пространство меру, которая несёт в себе только количественность, но несёт в себе и некое качество, точнее сказать, уже качествование. Поэтому протяжённость лежит в лоне информационности, но не наоборот. В лоне количества информационность проявляет себя в виде той или иной пространственной структуры и строения уже самой природной реальности, которую мы называем идеальным объектом, или просто моделью. По отношению к ним мы и говорим о количестве информации.

Кроме протяжённости молекула обладает и несёт в себе ещё и энергию. Эта энергия связана с её собственной протяжённостью, которая и составляет её размеры. Аналогичное имеет место для тела, протяжённость которого есть пространство, занимаемое им. Именно эта протяжённость представлена временем существования того или иного тела, а потому и выражается в виде времени. Но в понятии времени лежит не сама протяжённость, а периодичность и повторяемость явлений природы, которые выражены у нас в виде законов метаморфозы и системного времени, или времени самой метаморфозы.

Одномерность времени, которая имеет место в современной науке, содержится и отражается в периодичности и повторяемости событий, а сама их протяжённость уже в виде некой числовой меры. Но, если время периодично, то, оно и есть отражение энергии материи. Поэтому качеством времени является его энергийность, выраженная в виде понятия энергии. Изменение энергии приводит к внутреннему изменению материи, которые мы фиксируем в виде той или иной её структуры, несущей в себе информацию об этом её изменении. Энергия мира, упорядочиваясь, порождает время, которое в пространстве порождает информацию, представленную в виде тех или иных видимых нами материальных структур. В физической науке квантовая материя отражает в себе информационно – энергетическое состояние материи, а сам квант является её минимальным носителем или представителем. Молекула по отношению к материи является её минимальной частицей, а минимальной частичкой вещества уже является элементарная частица. Минимальной частичкой поля является волна, которая является носителем его энергии. Квант является уже частицей – волной, а потому информационно – энергичен. Вследствие того, что он является представителем материи, это означает, что и сама материя является ещё и информационно – энергетической структурой. А это уже означает, что материя является квантованной, поэтому пространство и время так же, с необходимостью, должны быть квантованными, т.к. разным уровням организации материи должны соответствовать свои вполне определенные пространство и время. Более того, пространство и время должны иметь и свои собственные меры, а не некую универсальную и идеальную меру. Переход в эти меры может быть осуществлён с помощью системных законов и на основе универсальных физических констант. Вот почему чисто интуитивно физическую науку считают и полагают как основу самого естествознания. У нас она действительно является этой основой.

Мы уже говорили о том, что все наше познание есть ничто иное, как представление некого временного на пространстве, выражающее себя в виде существующих форм уже на самом пространстве. В таком представлении и при таком понимании, информация есть энергия, застывшая на пространстве в виде той или иной материальной структуры. Энергия в пространстве есть информация, также как само время на пространстве превращается уже просто вовремя. Например, то, что мы видим – видимое, представляется нам в пространстве как движущееся или просто как движение. Именно так возникает та или иная форма понятий, которая и является отражением временного на пространстве.

Возвращаясь к системе естествознания, рассмотрим её с позиций этих новых качеств пространства и времени. Естествознание как учение о естественном в рамках этих качеств является информационно – энергетическим представлением ещё и самого естественного. Физическая наука в системе естествознания также наделяется этими качествами. Информацию, которую мы получаем, изучая ту или иную сущность, представляемую на пространстве, имеет некую форму, которую мы обозначаем тем или иным понятием, именем или просто термином. Но уже в системном подходе они выражаются законом метаморфозы. Если же происходит изменение форм, то это связано с изменением энергии, которое мы и фиксируем с помощью времени. Время задаётся законом системного времени, который выражает время существование той или иной метаморфозы, а внутри цикла ещё и время существования того или иного метасостояния. Так дерево представляет собой по отношению к пространству информацию и именно по отношению к нему мы его можем описывать и познавать как некую форму или же просто его некий вид. Изменение формы, её динамика задаётся временем его существования в ней, а потому и неким переходом в другую форму, которая отражает собой уже изменение его состояния, точнее сказать, энергетического состояния, выражающегося временем существования этих энергетических состояний у дерева.

В физической науке информацию о материи мы получаем из анализа её движения. Тот или иной вид движения мы связываем с тем или иным видом, или же состоянием материи. Но движение мы понимаем только как простую трансляцию минимизированных, материализованных и идеализированных точек – частиц, а не самой материи, вещества или поля. Поэтому описание движение как простой трансляции означает просто отождествление времени с пространством, с целью его точечного представления, а также для наделения его ещё и некой числовой мерой. Вот почему в физической науке энергия имеет отношение только к взаимодействию тел, а не к самим телам. Хотя конечно, мы наделяем энергией и сами тела, но берём её только как некую тотальную энергию, в виде энергии гравитации, электрической энергии, электромагнитной, или тепловой энергии и т.д. Различные виды энергии отражают различные виды взаимодействия тел, или их движение, а потому и полагаются вне зависимости друг от друга.

В биологической науке, информация представлена движением живой материи или живого вещества. Это движение есть чисто физическое движение. На самом деле такое движение не есть простая трансляция, хотя его часто полагают и считают неким внутренним движением, происходящие в живой материи. Эти внутренние движения мы также представляем по отношению к пространству, а потому и самого познающего представляем также по отношению к нему. Мы уже говорили, что такое представление движения есть просто механическое его представление. Это связано с тем, что внутреннее “пространство”, занятое материей, мы полагаем вовне, в пространство, по отношению к которому говорим о структуре и строении этого внутреннего “пространства”, с целью наделения именами и понятиями, составляющих его частей или же её самой. Именно так рождается наше представление о структуре и строении того или иного материального тела. Но это есть ещё и некое собственное “пространство” тел, которое связывают и называют просто его местом. Если тела умирают, то исчезают из этого места и мы это непосредственно можем фиксировать, если же они меняют своё место, то сказать о их смерти уже просто будет невозможно. Это означает, что место может существовать вне определённости в нем материи, вне его оформленной материей, а потому оно есть некая “потенция” для появления в нем той или иной материальной телесности.

В живой материи кроме движения мы наблюдаем ещё и её самодвижение. Это самодвижение связано с теми изменениями, которые в ней происходят. Вынесение их в пространство, вовне, мы представляем уже это самодвижение. Поэтому можно сказать, что внешнее пространство есть пассивное начало природы, а внутреннее – уже её активное начало. В силу неизменности внешнего пространства, происходящие в нем изменения информации за счёт перехода энергии из одного вида в другой, связаны с изменениями и самой его информационности. Результат этих переходов мы воспринимаем на пространстве уже в виде некой информации, которую отражает и несёт в себе её та или иная структура. Именно так мы познавали и представляли мир до конца второго и начала третьего тысячелетия.

Отметим, что самодвижение присуще и физической материи. Примерами его являются вращение Земли, Солнца и других планет, а также звёзд и галактик. Объяснить, с чем это связано и почему так происходит до настоящего времени мы так и не смогли. Но из этого следует, что самодвижение присуще самой материи и миру, независимо от того, как мы их представляем и понимаем. Ведь оно присуще, как оказывается, ещё и нам самим.

В системе естествознания физическая наука играет ещё и роль некого определителя всего разнообразия материи, а также, способствует выявлению статических, информационных структур материального мира. Она задаёт ещё и процессы, которые протекают в нем, представляя их в виде динамических, информационных структур. Это указывает на то, что биологическая наука в системе естествознания играет роль динамики, т.к. имеет только динамические информационные структуры, в отличие от динамических информационных структур физической науки, которые в лоне движения являются ещё и некими простыми геометрическими формами или же просто фигурами. Химическая наука играет роль синтеза физики и биологии, представляя собой стато – динамическую структуру мира. Именно в ней особенно явно и ярко выражены информационные структуры материального мира. Расположение атомов и молекул в пространстве в виде тех или иных структур мы называем и связываем с тем или иным понятием или термином, а также и с самими именами этих структур. Наиболее ярким примером информационного различия расположения атомов и молекул являются графит и алмаз, которые хотя и имеют одинаковые элементы строения, но различаются по расположению атомом и молекул в самом пространстве. Разве это не доказывает, что различие строения материи связано не, сколько с различием её элементов, а ещё и с различием их расположения в пространстве. Именно это различие связано с тем, что графит и алмаз являются различными информационными структурами, а потому и имеют различную энергетическую вместимость. Именно энерговместимость отражает себя на пространстве в виде информации, а потому и является временем существования той или иной структуры.

Изучая информационные структуры, мы говорили о пространстве, на котором эти структуры уже отражаются в виде некой информации. Во времени эта структура изменяется. Её изменения мы можем фиксировать и изучать с помощью закона метаморфозы и закона системного времени. Цикличность их представления задаёт нам время существования метаморфозы, а закон цикличности позволяет установить генезис её развития и изменения, как некоего определенного перехода в новое качественное состояние, но уже в лоне существующей метаморфозы.

В современной науке время отождествлено, а то и просто замещается самим пространством. Оказывается, что пространство и время не могут быть тождественными, т.к. такое их отождествление всегда будет возвращать нас в лоно внешнего представления и понимание познаваемого. Поэтому мы будем постоянно иметь дело только с механическим представлением познаваемого. Говорить о природной реальности и, о её познании вообще становится бессмысленно, т.к. мы заменяем её уже некими механическими, а потому математическими и модельными представлениями.

Тождественность пространства и времени выступает только в том случае, если мы наделяем материю числом, как неким её количеством. Помещая её в пространство и время, мы также наделяем её этим числом. Но пространство проявляет форму материи, а потому может её и создавать. Отсюда следует, что какого наше представление о материи, таково и её проявления на пространстве. Именно число отождествляет пространство и время, так как им наделена уже сама материя. В числовой мере пространство и время становятся неразличимы. Само число проявляет себя на пространстве как точка, а потому и во времени, оно также является точкой. Вот почему простейшей материальной, но модельной структурой является материальная точка, несущая в себе количество материи, а ещё и минимизированные пространство и время. Поэтому число “растворяет” в себе материю, пространство, время, движения и т.д., превращая их некую минимизированную, идеальную тотальность – точку, как некое всеобщее ничто. А потому мы на неё можем поместить какие угодно атрибуты не только материальные, но и идеальные, которыми могут являться масса, заряд, спин, энергия, импульс и т.д. и т.п.

В информационно – энергетическом представлении эта модель является минимизированной информацией, но максимальной энергии, потому что в ней концентрируется масса всего тела, независимо от того является оно космическим или земным. Это связано с тем, что, устремляя тела к точке, мы устремляем массу самого тела и его размеры просто к нулю. Время в таком случае стремится к бесконечности и становится вечностью. Именно отсюда наши представления о вечности, вечной жизни и бессмертии. С уменьшением энергии происходит увеличение информации, поэтому мы можем говорить уже о неком простом и сложном, как в самом познаваемом, так и в самом нашем познании. Но это все связано ещё и с тем, что мы представляем мир, с одной стороны, как статический, а, с другой стороны, ещё и как динамический мир. Сама динамика мира есть простая трансляция статики. Именно поэтому нам так и не удалось найти способа перевода живого вещества в неживое вещество. Данный синтез остался просто одной из попыток превращение живой материи в неживую и наоборот.

Вторым синтезом динамики и статики и стало само естествознание. Рассмотрим его по отношению к первому синтезу или химической науки. Эти два синтеза качественно различны. Их различие состоит в том, что химия как синтез является подсистемным уровнем организации материи. Естествознание же выступает как некое новое качество материи, являющееся уже её некой естностью. Оказывается, что это новое качество принадлежит естествознанию, но ещё и не принадлежит ему. Так, например, в физической науке квант, являясь ничем иным как подсистемным элементом организации физической материи, а молекула, в которую входят кванты, несёт в себе некое новое качество, которое принадлежит кванту, но не лежит в нем непосредственно. Это качество можно выявить путём их сопоставления. Как это сделать мы показали и разъяснили в своей “Метамеханике природы”. Естествознание мы понимаем как некий синтез всех существующих учений о естественном, а потому объектом естественного является естество, которое позже превращается в понятие вещество. Вот почему в естествознание включают все науки, которые имеет отношение к несозданному, но видимому нами миру. То, что не видимо, не может быть естественным, а потому мы его таковым и не считаем.

В нашу систему естествознания не вошла география, геология, экология и некоторые другие науки о естественном. Выше мы показали, что география и экология также образуют некую совокупность знаний о естественном, или просто говоря о самом естестве. Но, если география является наукой описания Земли, то описывать Землю можно, как угодно, а потому и что угодно на ней, но конечно при условии, что это все что угодно принадлежит именно ей. Начиная своё шествие с описания и представление Земли в виде карт и различных схем, географическая наука начинает совершать экспансию всего того, что принадлежит и существует на ней. Так она переходит в лоно тотальной науки обо всем, что есть на Земле, а потому в неё начинают попадать как элементы физики, биологии, химии, так и экономии, статистики, промышленности, транспорта и т.д. и т.п. Она становится всем и превращается в некое все, а потому представляет собой некий конгломерат знаний, некую “черную дыру”, которая втягивает в себя все существующие знания о Земле. Но в географии есть своя динамика, статика и уровни организации материи, которые так размыты, что собрать из них нечто системное, или представить в виде системы просто невозможно. А потому география в настоящее время представляет собой некую сумму знаний о всем, что есть на Земле и именно это создаёт у нас некое представление о её близости к самому естествознанию. Но мы показали, что географическая наука будет являться системой, если описать Землю, используя законы систем. Если появились желающие это сделать, то счастливого пути и успехов в этом великом начинании.

Что касается экологии, то она в настоящее время ещё находится в стадии своего становления, а точнее сказать, простой определённости. Экология определяется в буквальном смысле как наука о “доме”. Но под ним, мы можем понимать Землю, Галактику или же свой конкретный дом, а также и место нашего обитания или страну, в которой мы живём. Понятие “дома” есть предметное понятие только потому, что мы говорим о нем как о некой совокупности понятий, а не как о некой проблеме, связанной с ним самим. Оказывается, что в экологии эта проблема немного проявлена, т.к. говоря о нашем доме, мы имеем в виду именно его сохранение. Сохранение и нашего общего дома является ещё одной проблемой экологии, а потому её разрешение связано не сколь с объективными процессами развития мира и нашего собственного дома, а с субъективными факторами развития человеческой цивилизации. Именно поэтому мы говорим об экологии как о становящейся науке, определившей свою проблему, но не имеющей метода её разрешения. А потому в ней очень сильно проявлен и проявляется именно человеческий фактор, который, к нашему сожалению, имеет свои собственные притязания на понимание экологических проблем, а потому и самой экологии. Поэтому вопрос состоит не в том, возможна экология как наука или нет, а в том, что лежит в основе её появления и что может быть положено в качестве её оснований. Если обратится к современному этапу развития общества, то проблема сохранения Земли стоит во главе угла, а потому она, по всей видимости, и была актуализирована в виде экологии. Но проблемы познания не есть проблемы сохранения чего – то. В познании мы сохраняем знания путём их оформления в научные теории и законы описания природы, космоса и человека, но проблемы сохранения чего – то кроме знаний, нами пока ещё не ставились, а потому попросту и не решались. Полагать же в основу сохранения страх перед грядущим, которое нам, с одной стороны неизвестно, а, с другой стороны, просто непонятно, едва ли правомерно. Это неизвестность и непонятность связана с нашим чувственным восприятием мира, а также и с нашим пониманием его. Если рассмотреть цикличность развития социального мира, то мы в данный момент находимся в метаморфозе, метасостояния которой является смерть и возрождение из неё, т.к. в эволюционном представлении нет перескоков из одного метасостояния метаморфозы в другое метасостояние. Именно страх перед возрождением и зарождением нового, мы особенно остро ощущаем, а потому полагаем в основу описания и познания именно это наше метасостояние, которое требует сохранения не всего того, что мы имеем, а только того, что даст нам развитие в будущее. Именно в эти периоды развития цивилизации мы и наблюдаем крушение великих империй, а также и самой главной нашей империи, которой являются знания и, даже, само наше познание. Поэтому экология как проблема сохранения, есть, скорее, проблема развития, а не уничтожения, которое мы наблюдаем во всех сферах жизни человеческой цивилизации в настоящее время. Это есть закономерный этап развития нашей цивилизации, а потому именно в нем появляются чисто интуитивные измышления, которые приводят к появлению и неких новых видов наук. Но эти науки устроены не на основе уже имеющихся знаний, не на основе их синтеза, а чисто на чувственном восприятии себя, полагаемое и отождествляемое со всем существующим миром. Именно такое полагание и осуществлено в экологии. Разрушение собственного дома является тем, что порождает проблемы, связанные с его сохранением, которые и формируются в экологическую науку. А потому оставим её на радость учёным умам забавляться своим страхом не осознавая того, что проблемы сохранения решает наука на протяжении всего своего развития. Одним из видов этого сохранения является сама наука, а не только экология, которая пока имеет только некие притязания на науку, но уж ни в коей мере на науку наук, которой, до настоящего времени, так и остаётся философия. Быть может, кто – нибудь из читателей заинтересованный экологией использует законы систем и рассмотрит её с их позиций, получив для себя огромное удовлетворение в раскрытии истинных тайн рождения и появления самой этой науки.

3.7. Пространственный и временной анализ системы естествознания.

Естествознание как учение о естественном появилось примерно в XVII – XVIII веках. Это время, когда уже было выявлено, что кроме естественных явлений природы, человек познавая, создаёт ещё и искусственное, используя для этого свои знания уже о самом естественном. Из лона естественного произошло выделение искусственного, которое стало составлять знания о том, как создаётся искусственное и какими процессами можно его смоделировать конструировать. Искусственные процессы составили основу технического конструирования мира, как некого второго мира, который стал строится путём воспроизведения естественных явлений природы. Так постепенно из лона естественного мира стал выделяться мир техники, в котором материю начинают уже использовать, а не только познавать. Это стало возможным в результате изучения материи и явлений с ней происходящих. Тотальное полагание и изучение движения привело к созданию устройств способных создавать движение, а затем и передавать его другим устройствам или элементам других устройств. Анализ же самого движения стал возможен только после введение в лоно нашего познания пространства и времени. Поэтому, до настоящего времени, движение и его виды анализируют с их помощью. Движение представляет собой простую трансляцию тела по пространству, как простую перемену места телом. Сама материя в таком представлении негируется, становится моделью и идеальным объектом, к тому же ещё и минимизированными, неким образом, которых полагается и считается точка. По виду движения определяется тот или иной вид материи или же форма движения материи. Изучение видов движения материи привело к тому, что они стали иметь некоторое ограниченное количество. Оказалось, что их ограничение связано с размерностью пространства и времени, в которых оно и рассматривается. Через них же, как оказывается, оно ещё и само определяется. Меры, которыми наделяется пространство и время несёт на себе уже и сама материя. Справедливо и обратное, наделяя мерой материю мы, с необходимостью, наделяем ею пространство и время.

При таком полагании материя становится непостижимой для нас, а потому мы идём на то, что помещаем в её внутреннее лоно тот или иной вид движения. Ведь внешнее движение есть отражение неких внутренних изменений уже в самой материи. Так мы приходим к отождествлению внешних движений с внутренними изменениями, происходящими в самой материи. Объяснить такое сложное движение как движение Земли по орбите, тем более, её вращение на основе внутренних изменений, так до настоящего времени и не удалось. Более того, не удалось решить проблему проявления её внутренних изменений, как неких конкретных видов движения.

Материя при таком рассмотрении полагается тотальной и абсолютной, а потому изучается уже независимо от движения. Её независимость от движения проявляется ещё и в том, что её можно познавать путём деления на части. Самое интересное и удивительное то, что эти части так же полагаются тотально, а потому начинают нести движение, которое называется по отношению к нему уже его конкретным видом. Так тело полагается, состоящим из вещества, вещество из молекул, молекулы из атомов, атомы из зарядов и т.д. и т.п. Кроме этого, материя представляется ещё и в виде отдельных элементов, которыми являются животные, тела, растения, суша, моря, реки, вещества, поля, планеты и т.д. Изучение внутреннего строения материи связано с построением некоего устройства, с помощью которого можно было бы визуализировать то, что не мог видеть непосредственно сам человек. Такими устройствами стали телескоп и микроскоп.

Изучение строения материи, состоящей из более мелких, мельчайших частиц, осуществлялось без привлечения пространства и времени. Пространство и время были отданы на откуп движению, а материя и её строение стали изучаться путём деления на части, а затем, ещё и путём выявления неких отличительных особенностей этих составляющих её частей. При таком рассмотрении сами части стали видами материи, т.к. основу их различия составляли видимые, внешние, некоторые отличительные и характерные признаки. Это привело к тому, что возникли методы “сборки” или синтеза этих частей, одним из которых стал путь введение между этими частями некого силового взаимодействия. Поэтому в науке все силы имеют характер притяжения, как некого способа соединения для удержания в лоне целостности тех или иные частей материи. Характер притяжения имеют гравитационная, электромагнитная, ядерная, атомная и другие виды взаимодействий.

Рассматривать материю, а, тем более, природу в пространстве и времени при таком полагании уже не представляется возможным, т.к. их строение и состав получается из факта познания только их движения. А ведь именно при описании движения мы используем пространство и время. Поэтому получается, что строение материи мы определяем через пространство и время, хотя используем их только для изучения движения. Именно так возникают различия качествования частей материи, а также ещё и самих элементов её строения.

Абсолютное и относительное есть некие качества пространства и времени. По отношению друг к другу они выступают ещё и как дуальные понятия. В тотальном полагании они являются абсолютными и различаются только с точки зрения метода их описания, а ещё, используемых для их измерения приборов и устройств. Но, есть качества материи по отношению к пространству и времени, а есть ещё и сами её качества, которыми она непосредственно обладает. Именно об этом различии мы и будем вести свою дальнейшую речь.

Качеством пространства, и об этом мы уже говорили, является уже его информационность. Именно по отношению к нему мы определяем структуру, строение и состав материи как абсолютную и неизменную субстанцию. Но для того, чтобы это её качество проявилось необходимо ввести меры пространства или того, что мы называем ещё и мерностью, как саму меру пространства. Мера определена числом, а отсюда и само пространство становится числовым пространством, а, в более общем случае, просто математическим пространством. Так, если мы полагаем одну меру в пространство, то оно информатизируется точкой, а потому все, что в него полагается уже, с необходимостью, является точкой. Это есть алгебраизация пространства. Оказывается, что кроме неё пространство можно ещё и геометризовать. Геометризация пространства осуществляется с помощью линии, как некого упорядоченного множества точек. Этим множеством точек мы замещаем линию. Но и сама точка является геометрическим объектом. Линия отражает движение материи, а точка – уже саму материю. Она есть ещё и некое состояние материи, называемое моделью или идеальным объектом, которые в свою очередь, мы ещё называем движущейся частицей. Сама ли эта материя или нет, ясно из вышеизложенного. Природная реальность в таком полагании уничтожена этим всеобщим, а, точнее сказать, этим уже математизированным и идеализированным всеобщим, которым и выступает точка. Познание конкретного в таком полагании уже не осуществляется. Происходит только наделение его некой всеобщностью, называемой и считаемой нами качеством. Это и есть модели материи. По отношению к движению материя является уже некой моделью. Обращая их на реальность, мы видим, что это происходит и с самой движущейся материей, как отождествлением модели с конкретной природной реальностью, которая ведёт себя также, как и сама эта модель. Все, что не входит в неё, мы не учитываем, говоря об абстрагировании от несущественного. Это несущественное может являться главным для существующего. Абстрагируясь от него, мы тем самым показываем, что в данном случае оно не играет существенной роли при его рассмотрении и изучении. Обладая качеством информационности, пространство проявляет себя таким же образом, как и материя, и наоборот. Наделяя пространство тем или иным качеством, мы наделяем им и само познаваемое, которое помещаем в него. Поэтому само познаваемое несёт в себе также информационное качество. Если бы пространство не обладало этим качеством, то говорить о том, что мы можем в нем что – то познавать едва ли было бы и просто возможным.

Время в отличие от пространства обладает качеством энергийности и это его качество позволяет говорить о неком качестве и самого времени. Наделение времени мерами и числом приводит к тому, что при введении в него одной меры мы говорим о движении по прямой линии. Время, с точки зрения этого качества, является уже геометрическим, потому что для его представления мы используем линии, являющиеся чисто геометрическими объектами. Оказывается, что если время понимать как мгновение, то тогда его можно полностью отождествить с пространством, а потому наделить и этим качеством – информационным качеством. Пространство и время являются информационно – энергетическими в мере. Примером этого является единичная мера или просто число один, которому соответствует место – мгновение, называемое ещё просто точкой. А потому мы говорим о пространстве и времени как об одномерном пространстве – времени, в котором материя существует в неком своём точечном состоянии. Точечное состояние мы называем материальной точкой или же просто частицей.

Анализ самой движущей материи мы осуществляем на пространстве и времени, полагая их абсолютными и независимыми друг от друга. Поэтому можно говорить о материи и её строении на пространстве, а также о её движении во времени. Но, как оказывается, движение мы также представляем на пространстве, а потому отождествляем его ещё и с самим временем. Это отождествление приводит к тому, что мы теряем время, абстрагируемся от него, говорим о нем уже как о времени наступления того или иного события, а порой и просто о времени его протекания. Это есть пространственное время, точнее сказать, уже некое опространствленное время. В таком полагании энергия становится пространственной и превращается в информацию, поэтому и о ней мы тоже говорим как об информации. Кроме этого, энергия становится ещё и протяжённой, как и само пространство, а в месте с этим, материя также начинает обладать и нести на себе эти его свойства.

Пространство в мере один определяет материю как точку или частицу, а время – её движение, которое, с необходимостью, должно нести в себе эту единичную меру и в своём движении. Так, рассматривая материю в пространстве и времени, в её неком новом качестве мы можем сделать следующее заключение. Пространство даёт нам информацию о материи и её строении, а время – энергию движения, а также изменения её строения и состояний. Но, т.к. меры пространства и времени тождественны, то полагая энергию на пространство, мы получаем качество, называемое однородным, представляющее собой в мере уже линейное пространство. Именно такова структура пространства и времени классической механики И. Ньютона.

Если мы уберём эти качества пространства и времени, то вернёмся к качествам, которые выявил и положил в наше познание материи ещё Р. Декарт. Ими являются протяжённость, телесность и делимость. В природе мы наблюдаем, что материя движется, но понять, что такое материя и что такое её движение, мы не можем, оставаясь только в рамках её протяжённости и делимости. Но, все – таки интересно, что мы можем узнать о материи, не привлекая для её анализа пространство и время. Тогда остаётся только одна возможность видимого или визуального её описания, объяснения и изучения. Но, как оказывается, что в этом случае мы терпим фиаско, т.к. рассматриваем и видим материю уже в форме того или иного тела. А о форме мы можем говорить только по отношению к пространству. Более того, мы говорим только о неких видимых её качествах, которые превращаем в тот или иной атрибут не только её самой, но и её движения. При определении формы мы, с необходимостью, выходим за пределы материи и говорим о ней по отношению к тому, где она может существовать или же просто существует. А это и есть пространство. Оказывается, что хотим мы этого или нет, мы все – равно подразумеваем пространство. Но все ещё остаётся одна возможность, которой является простое сравнение одного тела с другим или одного вида материи с другим её видом. Именно в этом случае мы говорим об одном по отношению к другому, а потому ещё и определяем это одно по отношению к некому другому. Так рассматривая различные материальные сущности, например, Землю и Солнце, мы говорим о их видимых различиях. Эти различия есть качествования одного по отношению к другому. Так Солнце светится, а Земля – нет, Солнце – жёлтое, а Земля – голубая и т.д. Но как только мы начинаем говорить о их внешнем виде, а не о качествованиях, то уже начинаем использовать пространство и сравнивать их по отношению к нему. Так, что оказывается, хотим мы или нет, все равно используем пространство как информацию, а время как энергию (геометризованное движение) в описании и познании материи.

Изучая материю вне мерности пространства и времени, мы описываем и познаем только её качествования. Что делать с этими качествованиями современная наука так и не решила. Более того, эти качествования часто отождествляют ещё и с самими её качествами, которые берутся и полагаются в саму индивидуальность и, даже, наделяют её ими. От остальных качеств материи мы абстрагируемся или же просто их отбрасываем. Именно и в этой связи мы выявили системные законы, позволяющие описывать динамику качествований и их перехода в некое новое качество, которое проявилось в результате анализа материи в уже её неких новых качествованиях, присущих как пространству, так и времени.

Если в пространстве заданы две меры, то материя в этом случае задаётся и существует уже в виде некой среды. Двухмерное время является неким аналогом движения по кругу, эллипсу или просто некой двухмерной фигуре. Простейшая среда состоит из двух частиц или точек, которые располагаются в пространстве под прямым углом друг к другу. Время остаётся одномерным, а потому движение частиц или точек может осуществляться по прямой линии, так и движение одной частицы по отношению к другой, вдоль прямой линии. Это следует из одномерности представления времени. Не будем забывать о том, что это есть пространственное представление движения, а, точнее сказать, представление самого времени на пространстве. Этим движениям соответствуют вращение одной частицы по отношению к другой или же их взаимное, обоюдное вращение. В зависимости от этого мы получаем все виды плоского или двухмерного движения. Это движение показывает, что пространство наделяется этими присущими ему атрибутами и становится плоским пространством. Но, кроме движений, возможны ещё и столкновения частиц, в результате чего изменяется характер их движения. На это указывает их движения уже после столкновения. Столкновение есть возврат к линейному пространству и к линейному движению, а потому представляет собой два независимых движения. Более того, в результате столкновения образуется ещё и тепло. Его может быть так много, что возможно рождение и появление света. Самое удивительное, что их можно при этом считать и просто неподвижными, но тогда их движение превращается уже во взаимодействие. Взаимодействие есть снятие времени, полагаемого в виде энергии того или иного взаимодействия. Более того, именно время И. Ньютон называет силой, снимая его через это понятие. Частицы не движутся, а взаимодействуют с некоторой силой, которая скрывает в себе ещё энергию и время. Это уже есть модель взаимодействия тел, в которой движение представлено в неком уже снятом виде. Соединение этих тел есть некое целое, из них состоящее. Именно таким образом мы представляем среду, состоящую из множества частиц. В этом случае мерность пространства совпадает с числом Авогадро. Укажем, что в этом случае мы также используем в качестве частицы или точки молекулу, а силу взаимодействия называем молекулярной силой. Это связано с тем, что пространство является информационным, а потому через него и посредством его мы можем раскрыть информацию, как о материи, так и о её строении, составе и структуре. Мы привели этот пример для того, чтобы пояснить наше изложение, а также и для того, чтобы показать, как работают эти качества по отношению к энергетизации, представленной информационной структурой пространства, выраженной в виде двух мер, несущей и отражающей в себе структуру самой материи.

Введение трех мер пространства приводит к тому, что материя уже может, распределяется в виде трех частиц или точек. Время и энергия одномерны, а движение осуществляется путём полагания одной и двух мер. Линейные движения частиц проводят к возникновению в пространстве различных трёхмерных фигур, в котором энергетика и время остаются одномерными. Движение в таком пространстве осуществляется по спирали, в двухмерном случае оно является волновым, а в одномерном – уже колебательным движением. Именно такое представление времени и энергии есть механическое движение частиц или точек в пространстве. При их статическом рассмотрении мы снова получаем тот или иной вид информации, который в них уже вложен через познанное нами движение. Прямолинейное движение точек или частиц в пространстве порождает информацию о теле, которая с учётом мер характеризует его уже как объёмное тело. Именно так мы понимаем объем и именно так его определяем и представляем. Одна мера пространства и времени приводит нас к представлению о точке и частице, а также, к их движению по прямой линии. Если мера текуча, то тогда она несёт в себе время. Если она не текуча, а фиксирована, то тогда времени нет вообще. Точка и частица покоятся, т.к. находятся только в пространстве, во времени они не существуют. Это и есть статическое представление материи в пространстве одной меры, а потому оно имеет отношение к безжизненной материи, которую мы уже и связываем с вечностью.

Две меры в пространстве и времени приводят к тому, что материя уже является средой, через которую и осуществляется взаимодействие тел. Именно в самом понятии взаимодействие скрывается ещё и само время. Одномерность времени выражена в виде движения одной частицы по отношению к другой, или же по отношению к нам как наблюдателю, или же, как простое взаимодействие неподвижных частиц.

Три меры в пространстве и времени означают, что уже три частицы осуществляют своё взаимодействие. Это есть ещё и некая форма, которая существует и в самой природе. Одномерность времени приводит к тому, что тела переходят из одного состояния в другое. Оказывается, что этих состояний перехода также три, как три частицы, осуществляющие это взаимодействие. Энергия перехода в эти состояния является уже неким одним определенным видом энергии, несущей в себе одномерность времени. Этой энергией является тепловая энергия. Самой простейшей формой тел является треугольная форма, выражающая собой трёхмерную информационность и самого пространства. Если же пространство не является мерным, или же не отягощено мерой, тогда мы не можем объяснить, как мы вообще познаем природу. Поэтому мы говорим и утверждаем, что, если вводим в познание пространство, то оно, с необходимостью, должно иметь некую меру, т.к. только в этом случае можем осуществлять и заниматься самим процессом познания. Вот в этой связи мы говорим об информационности пространства и об энергийности времени.

Проведённый выше анализ системы в новых качествах пространства и времени может быть применён к любой системе, в том числе и к системе естествознания. Физическая наука в рамках уже системы естествознания, представляет собой статические и информационные структуры материи. Движение и динамика материи в рамках физической науки не связана с изменениями самой материи. Она связана только с её движением, понимаемом как простая трансляция по пространству. Поэтому материя неизменна в пространстве, а её информационность проявляет себя через ту или иную мерность самого этого пространства. Это означает, что время в физической науке является пространственным и поэтому представляет собой, а, точнее сказать, отражает в себе, только движение некой абсолютной и неизменной материи. Вот потому мы говорим о физической науке как о статике и как о основе – естествознания.

Биология в рамках системы естествознания является динамикой естественного, а потому ещё и самого естественного или же просто естества. Это связано с тем, что живое вещество постоянно изменяется, переходит из одного состояния в другое и из одного вида в другой вид. Так, если считать клетку неизменной и статической, то это, как оказывается, просто неверно и неправильно, потому что, даже, внешне, она постоянно изменяется. Это её постоянное изменение связано с тем, что она участвует в процессе своего деления и воспроизводства. Если в физической науке форма не меняется, то в биологии происходит постоянное изменение форм. Именно об этом говорит и их такое огромное разнообразие. Но, как оказывается, в физической науке мы имеем такое же огромное разнообразие форм. Это разнообразие форм существует во времени имеет свою энергию также является ещё и динамическим. Помещая форму в пространство, мы превращаем её в мёртвое, “оживить” которое уже не в силах даже с помощью самого движения. А потому такое движение и есть уже мёртвое движение.

Химическая наука является синтезом физики и биологии, в нашем полагании и делении материи на статику и динамику. вернее сказать, она есть одна из попыток синтеза, а потому и проблема её решаемая связана с переходом живой материи в неживую и неживой материи в живую. Разрешить её так и не удалось, потому что химической науки пришлось столкнуться не только со статикой, но ещё и динамикой материи. Но, как оказалось, мы имеем только один единственный опыт описания и изучения материи, которым является её представление на пространстве, а ещё и в виде статики. Во времени, до настоящего времени, мы так и не научились познавать и описывать материю. Время для нас так и осталось некой тотальной потаённостью, проявляющей себя как некая безысходность и универсальная потенциальность. Более того, говорить об описании материи, как с точки зрения статики, так и с точки зрения динамики едва ли имеет смысл. Ведь, мы все, что познаем представляем на пространстве, а потому имеем только статику и динамику самого пространства. Это пространство не отягощено временем, в нем его просто нет, а потому мы сами вводит его как некую тотальность, как факт наступления того или иного события, фиксируя его локально, но, через него оно снова от нас ускользает. Так при описании вещества, полученного как результат смешивания двух других веществ, теряется энергия вновь образовавшегося вещества, хотя, структура его нам более или менее ясна. Теряя энергию, новое вещество прячет свою энергию, а потому и время, в самой структуре, которая затем существует уже некоторое вполне определенное время. То, что время её существования может быть, огромно не означает, что его во все нет. Именно поэтому мы так обращаемся со временем и поэтому его так до сих пор и не понимаем. Многие учёные говорят, что описать и познать энергетические обмены материи очень сложно и это не приведёт к некому новому пониманию материи, а потому некому её другому представлению. Более того, мы просто не можем сказать о том, что получилось, если не знаем, какие части его составляли и из чего оно образовалось. Вот уж поистине великая механизация и самого нашего познания. Вследствие, такого положения наук в лоне учения о естественном мы и говорим о них как о системе естествознания. Её образуют именно эти три науки, которыми являются физика, биология и химия, а само естествознание выступает как некий уже качественно новый синтез, отличный от синтеза, осуществлённого в рамках химической науки. Вследствие этого естествознание является четвертым элементом, который не входит в него, но по отношению к нему определяет систему, которая его составляет и его же ещё и определяет.

Самый примечательный факт в том, что естествознание также является синтезом, но не на уровне материальных структур и динамик, а на уровне методов и способов познания. Элемент синтеза несёт в себе некое новое качество, которого нет в самом синтезе. Его, как оказывается, нет и в самой химической науке. На это указывает тот факт, что естествознание является ничем иным как неким методом “сборки” знаний о естественном, который в момент зарождения учения о естественном называли просто систематикой. Развитие данного метода привело к его переходу в понятие системы, которое мы вам и представили через анализ и синтез естественных наук. В лоне синтеза, осуществлённого химической наукой, мы имеем дело более со статикой, чем с динамикой, а в лоне естествознания – более с динамикой, чем со статикой. А, как хорошо известно, динамика связана именно с новым качеством, а потому и с новым методом описания и познания. Примером этого может служить метод описания движения, который разработал и представил нам ещё И. Ньютон.

Оказывается, что, если естествознание является системой, то и составляющие её элементы также и, с необходимостью, должны быть системами. В силу своего устройства физика, химия и биология также являются системами, т.к. имеют в своём лоне по три элемента, которые устроены также как и само естествознание. В них присутствует и четвёртый элемент, который имеет и естествознание, а потому мы можем говорить о физике, химии и биологии уже как о системах знаний. Именно система должна быть так организованна и упорядочена, а ещё и именно таким образом. Эта её организованность и упорядоченность должна быть проявлена и на каждом, входящем в неё элементе. Если этого нет, то, мы имеем дело только с некой совокупностью или просто неким конгломератом знаний о естественном. Вот почему множество элементов называют совокупностью, которую часто подменяют понятием системы, которая не имеет никакой организованности, а потому не позволяет понять, что эта организованность даёт нам для дальнейшего познания природы и человека.

Физическая наука образует систему. Статику физики образует вещество, её динамику – поле, а синтезом – является веполь, носителем которого выступает квант. Часто это синтез называют квантовой механикой. Вообще – то это не совсем правильно. (См. “Метамеханику природы”).

Оказывается, что в системном подходе движение вещества, понимаемого с точки зрения некой целостности, не включает в себя описание биологического и химического вещества, которое изменяется, поэтому не может быть положено, как неизменное при описании уже самого движения. Вследствие этого физическую науку нам пришлось реконструировать путём введения в движение вещества ещё и изменений с ним происходящих. Эти изменения в лоне физической науки описываются с помощью учения о поле. Динамику физической науки образует не движение материи, а поле, которое создаёт её движение. Именно такое понимание и представления движения позволило представить физическую науку в виде системы, а не в виде некой совокупности знаний о естественном, материи, веществе, поле, и т.д., как некой механической и процессуальной системе.

Биологическая наука имеет аналогичное строение с физической наукой. Статику биологии составляет биологическое или живое вещество, динамику – хромосомы, а их синтезом является ген. В рамках естественного, хромосомы являются ничем иным как тем, что задаёт движение живого вещества, как в физике, поле задаёт движение физического вещества.

Химическая наука имеет такое же строение, какое имеет физика и биология, хотя является ещё и неким их синтезом. Статику химии образует неживое или химическое вещество, его динамику – реакции, а синтезом является химический элемент.

В итоге мы получили, что каждый элемент системы естествознания устроен также как и сама система естествознания. Именно так устроенную и организованную структуру понимал под системой и великий Г. Гегель. Система есть некое организованное целое, в котором структура целого определяется структурой элементов, а сама структура целого имеет такую же структуру, какую имеет и несёт в себе каждый составляющий её элемент.

Но ещё мы должны обратить внимание на то, что в настоящее время появляется огромное количество разнообразных мнений и мистификаций по поводу научных знаний. Если во время зарождения науки основой объективизации и истинности знаний выступал эксперимент или опыт, с помощью которого проверялась ещё и истинность тех или иных знаний, то в настоящее время, наука, достигнув уровня своё развития, при котором понятие протяжённости уже полностью себя исчерпало. Это связано с тем, что протяжённость между телами и размеры самих тел стали совпадать, а потому стали являться просто размерами минимизированных носителей их представляющих. Особенно явно это проявилось на микроуровнях и микроструктурах, поэтому протяжённость перестала выступать как критерий истинности знаний в организации материи и вещества. При таком положении истинность знаний стала истинной авторитета от науки. Поэтому в современной науке можно найти множество, порой ничем не обоснованных мнений. Более того, сами мнения стали наукой, а потому для их обоснования используют имена и заслуги великих учёных. Все это приводит к тому, что эксперимент и опыт уходят на второй план, на первый же план выходят сами знания, которые, в настоящее время, связываются с понятием информации или же просто считают их некими фактами, не требующие для себя и своего существования никакого критерия истинности. Этим и пользуются многие учёные, вводя в научный обиход термины и понятия, которые не принадлежать лону естественного и, более того, строят свои теории, в которых используют идеальные понятия, такие как сознание, мышление, деятельность и т.д. и т.п., наделяя ими саму материю, но при этом, не объясняя и не указывая на то, к каким изменениям приводят их эти нововведения. В этой связи нам пришлось проанализировать и пройти всю история развития знаний вообще, а также самих знаний о естественном. Анализ позволил нам выявить основания, которые полагались в основу тех или иных представлений, на которых мы и осуществляем своё познание. Насколько удалась эта попытка судить не нам, а вам, читатель, т.к. в настоящее время, наука находится просто в неком тотальном застое. Но именно по отношению к этому времени мы можем судить и о состоянии самой науки. Что касается истинности метафизических полаганий, то её необходимо проверять на пространстве и времени. Мы это показали в достаточной степени и, даже в их новых их качествах.

Остаётся ещё один вопрос, который связан с системными законами, а, точнее сказать, с их применением к описанию и познанию уже самих природных реальностей. Те из читателей, кто заинтересовался, ими может сам и с их помощью познавать и объяснять интересующую его природную реальность, тем самым наслаждаясь ещё и её познанием. Используя их, он может объяснить и понять, что до сих пор для нас так и осталось неопределённым и непонятным. А потому на этом пути вас ждут новые открытия и новые представления, а также и понимания окружающего нас мира в его живом, вечно изменяющемся лоне.

Находясь в лоне трёхмерного пространства и одномерности времени, мы не можем говорить о формах существования самих природных реальностей. Если рассмотреть простой лист дерева, то его форма не является трёхмерной, хотя мы помещаем его в трёхмерное пространство, определяем и изучаем его по отношению к нему. Это бесспорный факт, от которого мы не можем уйти, но все – таки стараемся уйти, помещая его форму в эту тотальную трехмерность. Если пространство трёхмерно и меры в нем заданы конечными тогда, мы имеем дело только с чисто геометрическими формами, которые являются выразителями формы листа. Геометрические формы не дают понимания развития формы листа, кроме того, что указывают на его конкретный вид, сводя его к той или иной геометрической форме. Заполнение формы и то, как это происходит, нам до настоящего времени неизвестно. Более того, геометрические формы имеют в своей основе линии, которые могут быть прямыми или кривыми. Появление кривых линий в той или иной форме мы не можем описать, т.к. в ней их содержится огромное количество. Это говорит о том, что пространство, которое мы задаём мерами, не соответствует пространству самого листа. Вариация мер также не приводит к желаемому результату, т.к. приходится задавать ещё и саму меру этих вариаций. Для простоты рассмотрим половину листа, т.к. вторая половина является симметричной первой. Оказывается, что и в этом случае мы имеем дело с трёхмерным пространством и снова не в состоянии описать даже эту половину листа. Если положить в пространство некие текучие меры, то тогда мы можем получить развитие листа, но не сможем ограничить его той или иной поверхностью или формой. Текучесть мер приводит к безмерности листа и в этом случае он уже просто не имеет формы, хотя и может иметь своё некое внутреннее наполнение. Оказывается, что лист мы можем рассматривать как некую метаморфозу и изучать его генесис, а не строение и состав, т.к. строение и состав несут в себе идеальное, а не реальное качество этой природной реальности, называемой листом дерева.

В самой форме видимости листа дерева, время проявляет себя в виде развёртки маленького листочка в пространстве, связанное с неким другим его состоянием, которое мы и называем почкой. Конечность роста в пространстве, связана с конечностью запасённой энергии, которая проявляет себя во времени жизни листа. Поэтому материя имеет время своего существования или как его ещё можно назвать время своей “жизни”. Кроме того, это время различно для различных видов материи. Для одних оно маленькое, а для других большое и, даже огромное, что порой не можем его указать, определить и даже представить. Именно это представление порождает представление о мёртвой материи или о материи, которая живёт вечно. Отсюда следует, что вечность принадлежит только идеальной материи, а потому мы её абсолютизируем и представляем в виде точки, а не в виде частицы. Модели вечны, а любая природная реальность конечна во времени. Эта её конечность связана с конечностью её состояний, а не с самой формой. Мы же говорим только о форме и о состояниях, в которые может, переходит те или иные формы, а потому и виды материи. Но, ведь, переход материи есть переход её в некие идеальные состояния, которые не являются переходами самой природной реальности, поэтому не являются её метаморфозой, хотя, и могут быть изучены и поняты через неё.

Материя распределена на различных уровнях своей организации, имеет различные протяжённости и времена своего существование. Нам необходимо учитывать время, носителем которого является энергия и пространство, а ещё информация. Поэтому о материи мы можем говорить как об информационно – энергетическом образовании, которое существует в лоне уже её системного представления.

Если говорить о пространственном – временном анализе системы естествознания, то под ним мы имеем в виду использование системных законов уже для построения системы, которой является сама природная реальность. Это означает, что любая природная реальность является системой в силу того, что постоянно развивается и изменяется, потому что существует и является нам ещё и через своё рождение. То, что эти изменения и развития мы понимаем как движение, беря его в самой простейшей форме, является не нашим преимуществом, а нашим недостатком в познании. Поэтому в системных законах мы даём метод построения системы, понимая её как природную реальность, а не как некую сумму идеальных объектов или модельных элементов, её составляющих.

Теперь мы уже полностью готовы к тому, чтобы рассмотреть пространственный и временной анализ систем, из которого нам станет понятно, почему мы всегда имеем дело либо со статическим, либо с динамическим представлением и почему анализируем познаваемое именно и только с точки зрения его тотального полагания. Начнём с временного анализа систем. Рассматривая общий генесис нашего познания в лоно его временного течения, мы можем выделить только некие события и факты, которые наши предки брали в качестве познаваемого и представляли его в виде того, что мы называем знаниями. Так в общем генесисе познания стали выделятся элементы, которые и стали составлять статику самого процесса нашего познания. Оказывается, эти элементы ещё не полагались в статике, а рассматривались как динамические в лоне времени, поэтому являлись ничем иным как тем, что составляло основу самого мироздания и космоса, порождая тем самым и все его многообразия, которое, в конце концов, возвращается к некому единому, которым являлся снова космос или же само наше мироздание. Этот постоянный возврат к себе через множество, которое им же и создавалось, привело к тому, что само время из постоянно – изменяющегося и текучего стало периодическим и повторяющимся. Такое представление и понимание времени связано с тем, что в общем генесисе нашего познания, с необходимостью, выделяется то, что берётся нами в качестве познаваемого. Познаваемое есть статическое, потому что выделяется и отделяется от общей структуры и генесиса самого мироздания, а порой и просто его замещает. Это отождествление происходит потому, что мы фиксируем познаваемое, становясь при этом познающим. Мы, с необходимостью, должны остановить свой взгляд и зафиксировать познаваемое. В этой фиксации мы стали познающим, потому что осуществили процесс отождествления познаваемого с самим познающим. Это наше вхождение в лоно генесиса времени мы назовём временными “срезами”. Введение их позволит нам рассматривать в общем потоке познания, так называемые статические элементы, образованные этими временными срезами.

Возвращаясь к общему генесису познания, мы можем представить познаваемое в виде некого множества временных срезов. Для этого нам достаточно зафиксировать тот или иной момент времени и тогда мы уже сможем рассматривать познаваемое на этом временном срезе. Так мы осуществляли анализ и системы естествознания, проводя временные срезы в определенные момент времени. В зависимости от того, как осуществляется временной срез, мы имеем то или иное множество элементов, которые и представляет собой уже само познаваемое. Сам временной срез несёт в себе фиксированное время, точнее сказать, существует в тот или иной момент времени, а потому говорить о самом времени как о том, что тычет и изменяется, мы уже не можем. Ведь, в этом случае нас интересует именно временной срез, его структура, состав и строение, показывая нам, что есть и чем является само познаваемое. Оказывается, что временной срез представляет собой некое количество элементов, которые лежат в лоне познаваемого, несущего на себе ещё и некое их качество. Это качество есть ничто иное, как-то единое, которое удерживает эту множественность элементов, его составляющих, в своём лоне, а потому всегда является единичным, конкретным, а ещё и неким всеобщим. Именно в лоне качества мы имеем некую всеобщность и тотальность, имея дело уже с элементами её составляющими. Поэтому качество и есть то, с помощью чего, мы и осуществляем временные срезы. Они всегда выглядят некой тотальностью, точнее сказать, некой положенной тотальностью, рассыпающейся на множество элементов, которые, как оказывается, мы же сами в неё и включаем.

Вследствие того, что мы обладаем самостью, а потому являемся некой тотальностью, полагающими себя в качество познаваемого, а затем снимая его уже в лоне некого количества. Этим количеством является и выступает единица, образуя самый простейший временной срез, называемый точечным срезом или же просто точкой, частицей. В нем количество и качество отождествляются и поэтому мы говорим о познаваемом то с точки зрения его качества, то с точки зрения его количества. Более сложные временные срезы образованы двумя, тремя, четырьмя и т.д. элементами. Мы же на настоящее время освоили работу только с точечным, двойным и почти вплотную приблизились к тройному временному срезу. Говорить о большем числе элементов на временном срезе едва ли будет правильно, хотя, часто рассматривают и большое количество элементов. Но подвести под описание и познание некого множества элементов сколько – нибудь разумный метод, в настоящее время, мы не можем, а потому остаёмся в лоне единичности и двоичности самого нашего познания. Говорить о временных срезах также неправильно, т.к. сами элементы не рассматриваются в общем генесисе нашего познания, а берутся как некие тотально положенные элементы строения или состава самого познаваемого. Так мы отождествляем элементы познания с элементами реальности, тем самым замещая их идеальными объектами, которые являются и выступают уже в качестве их неких математических моделей. В общем, временной срез несёт в себе статику познаваемого, является фиксированной во времени или же просто соответствует некому определенному моменту времени. Но, это есть всего лишь момент, в котором, оказывается, вообще – то нет времени, потому что нет его течения и изменений, присущих ему. Мы не будем представлять временные срезы, потому что представили их в приложениях в книге “Метамеханика природы”. Укажем на то, что временные срезы дают нам некую структуру и строение познаваемого, как того, что изучено и познано нами. Именно в этом их основное значение и непреходящая ценность для самого нашего познания.

Называя такое представление генесиса нашего познания временным срезом только потому, чтобы подчеркнуть, что структура и строение познаваемого существует ещё и в неком общем потоке нашего познания, а не в виде отдельных, универсальных и абсолютных истин. На временном срезе время существует как статическое время. Это соответствует статике познаваемого, т.к. время фиксируется как историческое время, в виде определенного момента, выраженного и наделённого числовой мерой. Оказывается, что время так как мы его представляем в общем генесисе познания является локальным и точечным, а потому только способно фиксировать наступление того или иного события. Поэтому временной срез порождает на пространстве некую структуру, состав и строение, представляемую в виде той или атематической модели, подводя их под неё и производя тем самым упорядочивания для того, чтобы объяснить ту или иную форму, или же структуру самого познаваемого. Можно сказать, что временной срез актуализирует не само время, а пространство, в котором он актуализирует уже и само познаваемое, представляя его в виде некой структуры и строения, уже в виде некой упорядоченности. Поэтому анализ генесиса нашего познания мы представили в виде некоторых видов системных представлений, с которыми вы можете ознакомиться в книге автора – “Метамеханика природы”.

А теперь обратимся к пространственному анализу системы естествознания, к составляющим её элементам, которые, как оказываются, и мы это уже показали, также являются системами. Пространственный анализ есть представление элементов познаваемого не в определенный момент времени, а вне лона времени, потому что в этом случае пространство становится уже само временем. Вот почему мы говорим о пространственном представлении системы в виде некой метаморфозы, т.к. время возникает только в моменты смены её метасостояний. Метасостояния есть временные срезы, существующие на пространстве уже как некие статические образования. Вот почему мы идём на геометризацию пространства временем, представляя его в виде той или иной, как бы “движущейся” линии или фигуры. Она несёт и отражает в себе время, а, точнее, некое подвижное пространство, которое и является временем. Самой простейшей геометризацией времени является линия, которая не сводима к некому множеству точек её составляющих. Более сложными видами геометризации являются волновое и спиральное представление. Можно сказать, что подвижное пространство есть время, а неподвижное пространство есть “место”, в котором существует та или иная природная реальность или же материальная структура. В покое мы пространственные, а в движении – уже временны. Если бы мы с вами были только пространствено – покоящими структурами, то тогда бы не обладали движением были бы вечными и существующими вне времени. Вот почему подвижное пространство часто связывают ещё и с самим движением. Но, как оказывается, это неверно, потому что в движении мы неявно полагаем, что или кто его совершает, а потому это совершаемое в нем движение становится просто непознаваемым, а только неким представителем самого движения. Если не различать этого, то тогда движение и время есть одно и тоже, а потому просто являются тождественными. Поэтому мы представили метаморфозу в виде цикличности, внутри которой, познаваемое, а точнее, сама природная реальность представлена в виде временных срезов, как неких её метасостояний, имеющих своё собственное строение, состав и структуру. Пространственный анализ даёт нам генесис природной реальности, а временной анализ – её структуру и строение, показывая переходы этих метасостояний, а также ещё и полный генесис самой природной реальности, или же того, что мы берём в качестве познаваемого. Вне такого рассмотрения мы остаёмся в лоне вечных динамик и статик модельных представлений природных реальностей. Только этот генесис позволяет нам раскрыть саму природную реальность, а потому, если мы пожелаем, можем раскрыть и общий генесис одной природной реальности, находящейся в лоне некой другой природной реальности. Это уже есть не “кусочное”, мозаичное представление мироздания, а некое целостное представление, в котором каждая природная реальность является и необходимым элементом общего генесиса самого мироздания.

Пространственный и временной анализ системы естествознания показывает, что, если мы проводим горизонтальный срез метаморфозы, то получаем время её существования, если же проводим вертикальный срез, то – структуру и строения самой метаморфозы, её метаструктуру. Горизонтальный срез даёт её метасостояния, которые показывают нам качества самих метасостояний, которые в лоне общего качества метаморфозы является просто её некими качествованиями. Эти качествования несут в себе различные имена. Но имена не всегда имеют и несут в себе ту или иную сущность, если определяются в лоне некого количества, существующего в лоне определенного качествования. Примером этого является понятие массивности, определяемое в лоне материальности и вещественности как некого качества. Так в лоне материальности массивность есть не что иное, как её тяжесть. В лоне вещественности она также является тяжестью. Оказывается, что в лоне материальности тяжесть создаёт тело, а в лоне вещественности её создают уже некие маленькие тельца, называемые молекулами. Сумма всех маленьких телец составляет массивностью самого тела, которую мы отождествляем с массивностью самого тела. Это означает, что массивность материи и массивность вещества одинаковы, тогда зачем нам нужно понятие вещество, если мы имеем тоже самое, что имеет в себе материя. Вот вам по истине одна из загадок имён, несущих различные качествования, но не различающихся по своей сути, смыслу и сущности. Оказывается, что это не единственный пример. Такого в физической науке можно встретить превеликое множество. Укажем, например, на понятие работы и энергии, импульса и силы. В других естественных науках можно найти множество таких же замещений одного понятия другим понятием или же просто неким именем. Оказывается, чем формальнее и математичнее наука, тем этих замещений больше. Но, что это все означает? Оказывается, что это и порождает хаос в науках, т.к. мы проводим временные срезы независимо от того на каком этапе общего генесиса изучения познаваемого мы его осуществляем, поэтому и не можем определить, где, лежит это временной срез в зарождении, рождении, жизни, смерти или возрождении. Вот почему наши понятия часто несут в себе вроде бы разные качества, но суть и сущность которых остаётся той же самой. А потому на временных срезах мы имеем просто разные имена одной и той же сущности, познавая при этом одно, и тоже, просто меняем при этом её имена. Вот вам игра имён, которые порой являются просто пустыми понятиями, а потому и называются терминами, не имеющими в себе никакой сути и не несущие в себе никакого смысла. Оказывается, что сами срезы несут в себе либо нечто человеческое, либо нечто природное, которое мы величаем различными именами, а потому познаем либо природу через человека, либо человека через природу. Именно при таком познании мы конструируем природу, исходя из человека, как конструируем самого человека, исходя из природы. Вот почему если само человеческое преобладает над природным, то идеальный и модельный план, осуществляемого нами познания, с необходимостью, уже реализуется. Оказывается, что именно такой вид познания мы выбрали и используем в объяснении и изучении познаваемого. Связан он с простым отождествлением человеческого и природного. В этом тождестве мы растворяем эти две интенции, а потому познаем как нечто, присущее как самой природе, так и человеку. Познаем именно то, что присущее им обоим, поэтому такое познание может стоять только на низших чисто природных инстинктах, которые мы используем как бессознательное, а то и просто связываем с некой интуицией, или же, как нечто данное свыше, или же, как некое озарение и т.д. и т.п. Мы стараемся упростить природную реальность. Но, как говорится, зачем упрощать то, что является и так уже простым. Оказывается, что это связано с тем, что, познавая, человек сам меняется, меняются его представления о мире и природе. Но, тогда покажите, как изменились его представления о мире не со стороны игры понятиями, а со стороны познания сущности, несомой теми или иными понятиями? Оказывается, что этот вопрос не под силу тем, кто увлекается, а, тем более тем, кто увлёкся этой игрой понятиями. Сама реальность лежит перед нами, так и не понятая, не тронутая нашим познанием, в своей некой “сложной” простоте. В книге “Универсальная философия” мы дадим подробное изложение как общего генесиса развития человека, так и самого нашего познания по отношению к миру идей и к миру реальных вещей. Кроме этого, мы подробно изложим метасостояний человека и того, как они влияют на сам процесс нашего познания.

Заключение.

В заключении мы изложим самые общие подходы системного представления, а также методы построения и анализа систем, который можно применять к познанию уже самих природных реальностей. Кроме этого, покажем его применение в естественных науках и самом естествознании как учении о естественном или просто, о естестве. О зарождении и появлении системного подхода, мы уже говорили в соответствующем разделе нашей книги. Развитие системного представления основу, которого составил метод систематики элементов познания, существующих в лоне естественного, привели к рождению естествознания как некой совокупности знаний, а ещё и как некой формы объективизации и самого нашего познания. Идеальное, в самом лоне естественного стало являться ничем иным как искусственным, тем, что создавалось уже, непосредственно, самим человеком. Но само идеальное как некое искусственное в лоне представления о естественном, с необходимостью, несло в себе и само естественное, точнее сказать, уже его объективность. Переход от материального к естественному, выраженному в форме декартовской телесности привело к тому, что в основу метода познания и была положена математика. Кроме того, сама математика становится методом описания и познания. Это привело к тому, что метафизика сущего превратилась в метафизику естества или естественного, которое стало нести и отражать себя в таких понятиях как натура, вещество, объект и т.д. Но, работать с метафизикой как методом познания наука не стала, а водрузила на пьедестал познания метод диалектики. Это связано с тем, что познание одного или единого возможно только путём деления на части, потому что познание их через самих себя осуществить просто невозможно и нельзя. Именно с этим связано введение диалектики как некого нового метода познания.

Одно не раскрывается через самого себя, а потому требует для своего познания деления на некоторое число уже составляющих его частей. Это деление несёт и отражает в себе диалектика. Кроме этого, она есть простейшее деление одного на части, несущие в себе некое состояние одного, которое мы полагаем в качестве его строения и структуры. Этим одним является само познаваемое, а потому оно в своей естественности выступает уже в качестве некого объекта. Наделяя его тем или иным качеством, мы имеем идеальный объект, который положенный в лоно математики становится уже чисто математической моделью. Именно так и таким образом мы осуществляем моделирование познаваемого, а потому и самой природной реальности. При этом природная реальность, выступая уже как некая целостность, становится идеальной “реальностью”, которую мы и называем познаваемым.

Все это говорит нам о том, что познание одного или некого целого мы можем осуществить только в том случае, если представим его в виде некой двоичности или же в виде простого деления его на две части. Такое деление есть представление познаваемого, которая в свою очередь требует и соответствующего для себя метода описания, изучения и познания. Этим методом и стал метод диалектики. Диалектика разрывает лоно целостности только для того, что осуществился сам акт познания. Осуществляя его, мы наделяем познаваемое ещё и противоположными сторонами или качествами, которые оставляют его в его же собственном лоне уже некую целостность. Разрывая целостность, мы анализируем части, её составляющие, а потому, полагаем их метафизическими, независимыми друг от друга, а затем, снова возвращаемся к ней, но уже как некой новой целостности, осуществляя тем самым синтез её частей или противоположностей. Об этом говорит и сам Г. Гегель. Новое уже синтезированное познаваемое не является старым познаваемым и, даже, более того, ему уже не соответствует, т.к. полагается, как его некая внутренняя структура и строение. Это синтезированное целое является новым метафизическим сущим, выступающим уже в своём конкретном проявлении и виде. Более того, сам синтез есть простое соединение или объединение противоположностей, качество в котором задаётся через синтез самих этих противоположных сторон. Например, синтезом материи и движения является движущаяся материя, волны и частицы – волна – частица, выражением, которого является квантово – волновой дуализм. Этот синтез даёт нам возможность отождествления внешней и внутренней стороны познаваемого. А потому в современной науке, мы наблюдаем неразличимое тождество внутреннего и внешнего в строении и структуре самого познаваемого. Так атом имеет сходное строение с Солнечной системой, молекула – с нашей Землёй, человек – с космосом и т.д. и т.п. Оказывается, что такой синтез не порождает нового качества, т.к. осуществляется только в лоне количественной атрибутивности, как некой определённости познаваемого. Поэтому Г. Гегель говорил только о переходе количества, в некое новое качество, понимая, что в лоне диалектики проблема объяснения появления нового качества неразрешима. Но в нем она может быть выявлена и поставлена. Её он и формирует в виде закона диалектики, т.к. определение самого нового качества есть прерогатива метафизики. Только она может дать нам основания, через которые можно выявить и новое качество познаваемого, несущее в себе ещё и некое новое имя. Этот синтез обладает ещё одной особенностью, которая связана с тем, что он сворачивает диалектику в метафизику, т.к. провозглашает новое тождество единичного, хотя и синтезированного, но уже отягощённого некой количественной атрибутивностью. Основания диалектики ищет и И. Кант, хотя говорит, что его учение является чисто метафизикой. Он и сам называет его метафизикой, хотя говорит и выделяет основания самого нашего познания, которыми являются пространство и время. Диалектика же полагает их как противоположности. Говорить об основаниях диалектики также бессмысленно, как говорить о законах метафизики. Диалектика имеет непосредственное отношение к миру объектов, метафизика же – к миру предметов, а потому одна решает проблему поиска оснований познания, а другая, является просто методом познания, который часто отождествляют с мировоззрением или миропониманием. Насколько они соответствует познанию поведения самой природной реальности, мы ответить не можем, т.к. занимаемся созданием её через некую идеальность и модельность, заменяющую собой саму природную реальность.

Если рассмотреть синтез и первоначально положенное познаваемое, то нетрудно обнаружить, что их просто отождествляют или же считают тождественными. Но, как оказывается, они различаются ещё и качественно. Именно в синтезированном элементе проявляется некое новое качество, но только в том случае, если мы рассматриваем его по отношению к первоначально положенному познаваемому, а, точнее, уже к его качеству. Можно, даже сказать, что первоначально положенный элемент, является уже сам неким синтезом, а потому и несёт в себе уже присущее ему качество. Этот первоначальный элемент мы берём в некой целостности или же полагаем его как некую целостность, а потому говорим о нем как о непроявленном или не выявленном синтезе. Так вот, оказывается, что положенный элемент и элемент синтеза являются различными видами синтеза, которые осуществляются по отношению к познаваемому. Первый синтез несёт в себе элемент идеальности, который нами положен как некое относительное в нем. Это относительное проявляет себя более, чем его другая сторона, которой является его некое абсолютное. Во втором синтезе он проявлен сильнее, чем относительное, а потому отражает в себе материальность, уже как некую абсолютность, выражающую и несущую в себе природную реальность. Поэтому говоря, о системности как о некоем новом представлении познаваемого мы имеем в виду уже три её элемента. Этими тремя элементами являются диалектические противоположности и их синтез. Простейшая система, поэтому есть некое образование, имеющее в своей структуре и составе эти три элемента. Именно так в лоне количества рождается наше представление о системности, переходящее затем в понятие системы.

Хорошо известно, что проблема описания трех тел является на протяжении более 300 лет одной из неразрешимых проблем. Её неразрешимость связана с тем, что мы хотим описать движение трех элементов, но так до сих пор не поняли, что для описания одного элемента, которым считаем познаваемое или некую природную реальность, мы, с необходимостью, берём два элемента, а для описания двух – три, четырёх – пять и т.д. Тогда для описания трех элементов нам необходим ещё и четвёртый элемент. Именно по отношению к четвёртому элементу мы можем описать и понять поведения трех элементов. Если же его нет, то говорить о их познании мы уже просто не можем. Более того, элементы синтеза нами часто просто отождествляются в силу того, что несут в себе некое абсолютно – относительное качество. Но, неся в себе это качество, они имеют ещё и существенные различия, уже потому, что именуются по – разному и как следствие этого несут в себе уже различные имена и соответствуют различным сущностям. Имена этих элементов синтеза различны, а потому и выявленные в них сущности также различны. Именно на этом различии нам удалось выявить и построить генесис систем, представив саму системность через основания нашего познания. С помощью них мы можем восстановить и понять генесис любой системы, которой является сама природная реальность. Более того, только в таком представлении любая природная реальность сама является системой.

Философское обоснование, введённых нами оснований мы дадим в книге “Универсальная философия”. Кроме этого обоснования мы дадим и общий обзор оснований наук, как о естественном, так и об искусственном, а также представим логику троичности и учение о вещем – мантику. Сейчас ещё раз обратимся к естествознанию и естественным наукам с той целью, чтобы показать и пояснить, что статическое представление систем, которое использует современная наука, является идеальным, математическим и модельным представлением познаваемого и не имеет никакого отношения к познанию самих природных реальностей. То, что мы именуем природную реальность, осуществляя её идеализацию вообще – то не означает, что познавать её должны ещё и только в этой её идеальности. Идеальность даёт нам некое представление о целостности, но, как оказывается, сама ею не является, а потому мы и представляем в виде системы иерархии, как некой статической системы. Оказывается, что такие системы несут в себе некую полноту наших представлений о познаваемом, но они не соответствуют тому, что происходит в самой реальности и с самой реальностью. Поэтому идеальное есть конкретно – всеобщее, а не просто некое всеобщее, не говоря уже о едином, которое мы трансформируем из области человеческого в область уже самой природы. Эта трансформация как простое отождествление не способствует развитию нашего познания, а только позволяет использовать его для различных наших целей и нужд. В этом нет ничего неправильного и постыдного, но, ведь, нужно, наконец-то понять, что даже то, что мы используем для наших нужд и целей имеет под собой некую познавательную базу, которую составляют сами основания нашего познания. Именно на них стоит современная наука и техника, а также и те материальные субстраты, которые выделил и дал миру ещё Р. Декарт. Сам он не показывал, как их можно использовать, а только выявил и обосновал как с их помощью можно выявлять новое, ранее для нас неизвестное и непознанное.

Мы подошли к концу своего изложения системы естествознания и показали, что естествознание является система наук о естественном или о самом естестве. Необходимость системного взгляда на мир состоит не в том, чтобы представить его в виде некой системы, а, скорее, в том, что через эту системность как некий синтез выявить новое качество как познаваемого, так и самого нашего познания, а также и то, что она может быть положена как некая основа дальнейшего развития самого нашего познания. Наука не является статическим образованием и не может таковым являться, потому что есть некая форма, в лоне которой человек осуществляет свою познавательную деятельность. Но в силу того, что мы несём в себе развитие как некий присущий нам генесис, наука имеет в своём лоне тот же самый генесис, потому что ведь именно мы осуществляем познание, а не некая идеальная человеческая сущность. Хотя, конечно, мы можем использовать и эту идеальную сущность, но тогда и само наше познание, с необходимостью, представляет и познаваемое как некую идеальную сущность. Генесис не есть простая эволюция живых существ. Он есть сознательная, осознанная и познанная эволюция, точнее сказать, разумная эволюция, позволяющая нам двигаться в будущее не на основе животных инстинктов, отождествляемых с нашим бессознательным, а на основе разума, который позволяет осуществлять уже осознанное движением в будущее, на основе осознания наших собственных знаний, стоящих на опыте всей человеческой цивилизации

Приложение.

Элементы системы естествознания

Туманности, Галактики

Атмосфера

Биосфера

Звезды

Стратосфера

Биогеоценозы

Планеты

Тропосфера

Биоценозы

Воздух

Ионосфера

Живые существа

Вода

Гидросфера

Микроорганизмы

Огонь

Газ

Грибки

Земля

Нефть

Вирусы

Молекула

Смолы

Клетка

Ион

Полимеры

Белок

Атом

Кристаллы

Хромосома

Ядро

Металлы

Ген

Нейтрон

Соединения

Углерод

Фотон

Щелочи

Кислород

Протон

Основания

Азот

Электрон

Кислоты

Водород

Кварки (u,d,c,s…)

Элементы (Н,О,С,N…)

Нуклиатиды (А, Ц, Т,Г…)