моей
воображаемой проблемы. Как и ты, я любил мучить самого себя. Мне кажется,
что с самого начала я обрел мир в кампании нагваля Элиаса, но позже, когда
я понял нагваля Хулиана, я пошел по его тропе.
Он рассказал мне, что дом нагваля Элиаса имел открытую, с крышей,
часть спереди, где находилась кузница, столярный верстак и инструменты.
Кирпичный дом с черепичной крышей состоял из огромной комнаты с земляным
полом, где он жил с пятью женщинами-видящими, которые на самом деле были
его женами. Здесь же находились и четверо мужчин, магов-видящих его
партии, которые жили в небольших домах вокруг дома нагваля. Они были
индейцами из разных частей страны, переселившимися в Северную Мексику.
— Нагваль Элиас уделял сексуальной энергии большое внимание, — сказал
дон Хуан. — он верил, что она дана нам для того, чтобы мы могли
использовать ее в сновидении. Он верил, что сновидение ушло из
употребления потому, что оно нарушало ненадежный ментальный баланс
восприимчивых людей.
— Я обучал тебя сновидению так же как он учил меня, — продолжал дон
Хуан.
— А он учил меня тому, что пока мы видим сон, точка сборки движется
очен мягко и естественно. Ментальный баланс — ничто, но он фиксирует точку
сборки на том месте, к которому мы привыкли. Чтобы сны заставляли эту
точку передвигаться, а сновидение контролировало это естественное
движение, сновидению необходима сексуальная энергия, порою результат может
оказаться просто бедственным, когда сексуальная энергия тратится на секс,
а не на сновидение. В таком случае сновидящие передвигают свою точку
сборки рывками и теряют свой рассудок.
— Что ты хочешь этим сказать, дон Хуан? — спросил я, почувствовав,
что тема сновидения шла вразрез естественному ходу беседы.
— Ты сновидящий, — сказал он. Если ты не будешь внимательней к своей
сексуальной энергии, то должен иметь представление о неровных движениях
своей точки сборки.
Я сделал глупое и неуместное замечание о сексуальной жизни взрослых
мужчин.
— Наша сексуальная энергия является тем, что управляет сновидением,
объяснил он. — Нагваль Элиас учил меня — а я учу тебя — что либо ты тратишь
свою сексуальную энергию на любовь, либо сновидишь, благодаря ей. И здесь
нет другого выбора. Я говорю с тобой об этом потому, что ты с большим
трудом передвигаешь свою точку сборки, пытаясь уловить нашу последнюю
тему — абстрактное.
— То же самое было и со мной, — продолжал дон Хуан. — это было тогда,
когда моя сексуальная энергия освобождалась от мира, который все ставит на
свои места. Это правило для сновидящих. У сталкеров все наоборот. Мой
бенефактор был, как ты бы мог сказать, сексуальным распутником и как
обычный человек, и как нагваль.
Дон Хуан казалось был на грани раскрытия дел своего бенефактора, но
очевидно сменил свое умонастроение. Он встряхнул головой и сказал, что
пока я слишком жесткий для таких откровений. Я не настаивал.
Он сказал, что нагваль Элиас имел рассудительность, которую
сновидящий приобретает только после невообразимых боев с самим собой. Он
использовал свою рассудительность, погружая самого себя в изнурительный
поиск ответов на вопросы дон Хуана.
Нагваль Элиас объяснил, что моя трудность в понимании духа была такой
же как и его собственная, — продолжал дон Хуан. — он считал, что есть две
различные проблемы. Первой была необходимость косвенного понимания того,
чем является дух, второй — прямое понимание духа.
— Сперва у тебя будут проблемы. Но стоит тебе понять, что собой
представляет дух, вторая проблема будет решена автоматически, и наоборот.
Если дух говорит с тобой, используя свои безмолвные слова, ты немедленно
узнаешь то, чем является дух.
Он сказал, что нагваль Элиас верил, что трудность заключалась в нашем
нежелании принять идею того, что знание может существовать без слов,
объясняющих его.
— Но мне не трудно принять это, — сказал я.
— Принять это утверждение не так легко, как сказать, что ты его
принял, — сказал дон Хуан, — нагваль Элиас говорил мне, что все
человечество движется прочь от абстрактного, хотя когда-то мы должны были
быть близки к нему. Оно было нашей питательной средой и силой. Затем
что-то случилось, и это оторвало нас от абстрактного. Теперь мы не можем
вернуться к нему. Он сказал, что от ученика требуются годы,