его, хотя это и не
особенно нравится ему, возможно, из-за того, что его бенефактор был так
искусен в этом. Или, может быть, из-за того, что его индивидуальность —
которая, как он говорил, была неискренней и мелочной — просто не обладала
проворством, необходимым для того, чтобы практиковать контролируемую
глупость.
Я взглянул на него с удивлением. Он замолчал и уставился на меня
озорными глазами.
— Когда мы приходим к магии, наши личности уже сформированы, — сказал
он и пожал плечами, выражая смирение, — поэтому все, что нам остается
делать, это практиковать контролируемую глупость и смеяться над собой.
Наплыв сочувствия заставил меня сказать, что он, по моему мнению, ни
в коей мере не мелочный.
— Но такова моя основная индивидуальность, — настаивал он.
Я с этим не согласился.
— «Сталкеры», практикуя контролируемую глупость, верят, что в
вопросах личности вся человеческая раса делится на три категории, — сказал
он и улыбнулся так, как делал это всегда, когда выдавал себя за меня.
— Это абсурд, — возразил я. — человеческое поведение слишком
запутано, чтобы его можно было характеризовать так просто.
— «Сталкеры» говорят, что мы не так сложны, как нам кажется, — сказал
он. — и что мы все принадлежим к одной из трех категорий.
Я нервно рассмеялся. Обычно я принимал такие заявления как шутку, но
в этот раз, благодаря тому, что мой ум был совершенно чист, я
почувствовал, что он говорит совершенно серьезно.
— Ты не шутишь? — спросил я вежливо, как только мог.
— Я совершенно серьезен, — ответил он и начал смеяться.
Его смех немного расслабил меня. И он продолжил объяснение системы
классификации, созданной «сталкерами». Он сказал, что люди первой
категории являются идеальными секретарями, помощниками и компаньонами. Они
обладают очень подвижной индивидуальностью, но их подвижность не является
вдохновляющей. Тем не менее они полезны, заботливы, полностью приручаемы,
изобретательны до определенных границ, забавны, воспитаны, милы и
деликатны. Другими словами, это люди, приятнее которых не найти, но у них
есть огромный недостаток — они не могут действовать самостоятельно. Они
всегда нуждаются в тех, кто бы направлял их. Получив направление, каким бы
напряженным и противоречивым оно ни было, они потрясающи в его реализации.
Но предоставленные самим себе, они погибают.
Людей второй категории милыми вообще не назовешь. Это мелочные,
мстительные, завистливые, недоверчивые и эгоистичные люди. Они говорят
только о себе и обычно требуют, что-бы люди подчинялись их стандартам. Они
всегда перехватывают инициативу, даже если с ней им неуютно. Им не по себе
в любой ситуации, и они никогда не расслабляются. Такие люди ненадежны и
всегда всем недовольны, при большей незащищенности они становятся еще
более отвратительными, чем есть на самом деле. Их смертельным недостатком
является то, что они должны убивать, чтобы быть лидерами.
К третьей категории относятся люди, которые ни милы, ни
отвратительны. Они никому не служат и никому не навязывают себя. Скорее
всего они равнодушны. У них есть возвышенное понятие о самих себе,
составленное из грез и желаемых мечтаний. В чем они экстраординарны, так
это в ожидании, что вот-вот что-то произойдет. Они ожидают, что будут
открывателями и победителями. Они обладают чудесной способностью создавать
иллюзию того, что их ждут великие дела, которые они всегда обещают себе
выполнить, но не делают этого никогда, поскольку для этого у них нет,
фактически, никаких ресурсов.
Дон Хуан сказал, что он сам определенно принадлежит ко второй
категории. Потом он попросил меня классифицировать самого себя, и я начал
трещать без умолку. Дон Хуан, согнувшись от хохота, свалился на землю.
Он предложил мне еще раз классифицировать себя, и я неохотно
предположил, что представляю собой комбинацию всех трех категорий.
— Мне не нужна эта комбинация чепухи, — сказал он, по-прежнему
извиваясь от хохота. — мы просто люди, и каждый из нас представляет только
один из трех типов. И как я убежден, ты принадлежишь ко второй категории.
«Сталкеры» называют таких людей пердунами.
Я начал протестовать, что его схема классификации унизительна. Но
остановился на середине фразы. Вместо этого я понял, что это правда, что
существует только три типа личностей и каждый из нас пойман в одну из трех
категорий, в жизни нет места надежде на изменение и освобождение.
Он согласился, что это как раз тот самый случай. Но все же остается
один путь к освобождению. Маги давно научились тому, что только наше
личное