— Я всех вас
сейчас отлуплю. Если бы меня захватили в плен, я бы убежала, — кричала она.
Три женщины Мокототери сжались в тесную кучку.
— По крайней мере я пришла бы с жалобными рыданиями, — прошипела жена
Арасуве, дернув одну из них за волосы.
Арасуве ступил между своей женой и пленницами. — Оставь их в покое.
Они так много ревели, что от их слез промокла вся тропа. Это мы заставили их
прекратить плач.
Мы не хотели слышать их завываний. — Арасуве отнял у жены палку. — И
это мы велели им раскрасить лица и тела оното. Здесь этим женщинам будет
хорошо. И обходиться с ними будут хорошо! — Он повернулся к остальным
женщинам Итикотери, столпившимся возле его жены. — Дайте им что-нибудь
поесть. Они проголодались не меньше нас. А мы не ели вот уже два дня.
Но укротить жену Арасуве было не так-то просто. — Ваши мужья убиты? —
приставала она с расспросами к женщинам. — Вы сожгли их? Вы съели их пепел?
— Затем она набросилась на беременную: — А твой муж тоже убит? Ты что же,
рассчитываешь, что мужчина Итикотери станет отцом твоему ребенку? Грубо
оттолкнув жену, Арасуве громко объявил: — Убит был только один человек. В
него угодила стрела Этевы.
Это был тот самый человек, который убил отца Этевы во время прошлого
вероломного набега Мокототери. — Арасуве повернулся к беременной женщине и
продолжил без малейшего сочувствия во взгляде или голосе: — Мокототери
похитили тебя некоторое время назад. Среди них у тебя нет братьев, которые
пришли бы тебя выручать. Так что ты теперь Итикотери. И нечего больше
реветь. — И Арасуве пустился в объяснения, что трем пленницам будет лучше
жить среди его народа. Он особо подчеркнул, что Итикотери чуть ли не каждый
день едят мясо, и в течение всего сезона дождей у них полно кореньев и
бананов, так что никто здесь не голодает.
Одна из пленниц была совсем еще молоденькая девочка, лет десяти или
одиннадцати. — Что с ней будет? — спросила я Тутеми.
— Как и остальных, кто-нибудь возьмет ее в жены, — ответила Тутеми.
— Мне было примерно столько же, когда меня похитили Итикотери. — Губы ее
скривились в тоскливой улыбке. — Мне еще повезло, что свекровь Ритими
решила, что я стану второй женой Этевы. Он ни разу еще меня не колотил.
Ритими относится ко мне как к сестре. Она не ссорится со мной, не заставляет
работать за себя… — Тутеми оборвала на полуслове, когда жена Арасуве
снова с криками набросилась на женщин Мокототери.
— Какое бесстыдство явиться сюда в раскраске! Вам не хватало еще
только воткнуть цветы в уши и пуститься в пляс. — И она следом за тремя
пленницами направилась в хижину мужа. — Мужчины изнасиловали вас в лесу?
Вот почему вас так долго не было! Должно быть, вам это понравилось. — И
толкнув беременную женщину, она добавила: — А с тобой они тоже спали? —
Заткнись! — рявкнул Арасуве. — Не то я отколочу тебя до крови. — И он
повернулся к шедшим в отдалении женщинам. — А вы должны радоваться, что
ваши мужья вернулись живые и здоровые. Вы должны быть довольны, что Этева
убил этого человека, а мы привели трех пленниц.
Теперь ступайте в свои хижины и кормите мужей.
Женщины, ворча, вернулись к своим очагам.
— А почему так злится только жена Арасуве? — спросила я Тутеми.
— А ты разве не знаешь? — спросила она, злорадно улыбнувшись. — Она
боится, что он выберет себе из этих женщин четвертую жену.
— А зачем ему так много? — У него большая сила и влияние, —
категорично заявила Тутеми. — У него много зятьев, которые приносят много
дичи и помогают ему на огородах. Арасуве может прокормить много жен.
— Пленниц изнасиловали? — спросила я.
— Одну. — На какую-то долю секунды Тутеми озадачило возмущенное
выражение моего лица, но затем она продолжила свои объяснения насчет того,
что захваченную в плен женщину обычно насилуют все участники набега. — Так
принято.
— А эту молоденькую девушку тоже изнасиловали? — Нет, — небрежно
ответила Тутеми. — Она ведь еще не женщина. Не насиловали и ту, что
беременна — их вообще никогда не трогают.
Во время всей этой суматохи Ритими не покидала своего гамака. Мне она
сказала, что не видит причины утруждать себя из-за этих женщин Мокототери,
поскольку и без того знает, что Этева не возьмет себе третью жену. Я же с
радостью заметила, что вся