губная помада, пара ржавых ножниц, вылинявшая блузка и юбка.
— А это что, по-твоему, такое? — спросила она, пряча что-то за
спиной.
Я созналась в своем невежестве, и она рассмеялась: — Это моя книжка
для письма. — Она открыла блокнот с пожелтевшими от времени страницами. На
каждой странице виднелись ряды корявых букв. — Смотри. — Достав из коробка
карандашный огрызок, она стала выводить печатными буквами свое имя. — Я
научилась этому в другой миссии. Намного большей, чем эта. Там еще была
школа. Это было много лет назад, но я не забыла, чему там научилась. — Она
снова и снова писала свое имя на поблекших страницах. — Тебе нравится? —
Очень. — Я зачарованно смотрела, как эта старая женщина сидит на корточках,
сильно наклонись вперед и почти касаясь головой лежащего на земляном полу
блокнота. Умудряясь сохранять равновесие в такой позе, она продолжала
старательно выписывать буквы своего имени.
Внезапно закрыв блокнот, она выпрямилась.
— Я побывала в городе,— сказала она, глядя куда-то в окно. — В
городе полно людей и все на одно лицо. Сначала мне это нравилось, но потом я
быстро устала. Слишком за многим надо было уследить. Да еще столько шума.
Говорили не только люди, но и вещи. — Она помолчала, нахмурившись и изо
всех сил стараясь сосредоточиться; все морщины на ее лице обрисовались
резче. Наконец она сказала: — Город мне совсем не понравился.
Я спросила, в каком городе она была и в какой миссии выучилась писать
свое имя. Она посмотрела на меня так, словно не расслышала вопросов, и
продолжала свой рассказ. Как и раньше, она начала путать место и время
событий, временами сбиваясь на родной язык. То и дело она смеялась, повторяя
одно и то же: — Я не отправлюсь на небеса отца Кориолано.
— Ты всерьез собираешься идти к своему народу? — спросила я. — А ты
не думаешь, что двум женщинам опасно отправляться в лес? Ты хоть знаешь
дорогу? — Конечно, знаю, — сказала она, резко выходя из состояния,
близкого к трансу. — Старухе бояться нечего.
— Но я-то не старуха.
Она погладила меня по волосам.
— Ты не старуха, но у тебя волосы цвета пальмовых волокон и глаза
цвета неба. Ты тоже будешь в безопасности.
— Я уверена, что мы заблудимся, — тихо сказала я. — Ты даже не
помнишь, как давно ты в последний раз видела свой народ. Ты сама мне
говорила, что они все дальше уходят в лес.
— С нами идет Милагрос, — убежденно заявила Анхелика. — Он хорошо
знает лес. Он знает обо всех людях, какие живут в джунглях. — Анхелика
начала укладывать свои пожитки в лубяной коробок. — Пойду-ка я поищу его,
чтобы мы смогли тронуться в путь как можно скорее. Тебе надо будет дать ему
что-нибудь.
— У меня нет ничего такого, что ему бы хотелось, — сказала я. —
Может, я договорюсь с друзьями, чтобы они оставили привезенные с собой
мачете в миссии для Милагроса.
— Отдай ему свой фотоаппарат, — предложила Анхелика. — Я знаю, что
он хочет иметь фотоаппарат не меньше, чем еще одно мачете.
— А он знает, как пользоваться фотоаппаратом? — Не знаю. — Она
хихикнула, прикрыв рот ладонью. — Он мне как-то сказал, что хочет делать
снимки белых людей, которые приезжают в миссию поглазеть на индейцев.
Я отнюдь не жаждала расставаться с фотоаппаратом.
Он был хороший и очень дорогой. Я пожалела, что не взяла с собой
другого, подешевле. — Я отдам ему фотоаппарат, — сказала я в надежде, что
когда объясню Милагросу, как сложно им пользоваться, он сам выберет мачете.
— Чем меньше нести, тем лучше, — сказала Анхелика, со стуком
захлопывая крышку коробка. — Все это я отдам какой-нибудь здешней женщине.
Мне оно больше не понадобится. Когда идешь с пустыми руками, никому от тебя
ничего не нужно.
— Я хотела бы взять гамак, который ты мне дала, — пошутила я.
— А что, неплохая мысль, — посмотрела на меня Анхелика и кивнула. —
Ты беспокойно спишь и, наверное, не сможешь спать в гамаках из лыка, как мой
народ. — Взяв коробок, она собралась уходить из комнаты. — Я вернусь,
когда разыщу Милагроса.
Допивая свой кофе, отец Кориолано смотрел на меня так, словно впервые
видел. Опершись о стул, он с большим усилием поднялся с места. Он глядел на
меня в полной растерянности, не говоря ни слова. Это было молчание старого
человека. Увидев, как