Мужчины кивали друг другу со знанием дела.
— Какой могущественный шапори, — произнес Камосиве. — О чем же были
эти сны? Я рассказала им, что больше всего меня испугал сон, который
представлял собой точное повторение события, которое случилось со мной,
когда мне было пять лет. Однажды, когда мы с семьей возвращались с
побережья, вместо того чтобы ехать прямо домой, отец решил сделать круг
через лес и поискать орхидеи. Мы остановились возле неглубокой реки. Братья
с отцом углубились в кусты. Мама, боясь змей и москитов, осталась в машине.
Сестра же предложила мне пройтись вброд вдоль отмели. Она была на десять лет
старше меня, высокая и худая, с короткими вьющимися волосами, добела
выгоревшими на солнце. У нее были бархатные темно-карие глаза, а не голубые
или зеленые, как у большинства блондинок. Присев посреди потока, она
предложила мне посмотреть на воду у нее между ногами. К моему огромному
удивлению, вода окрасилась кровью.
— Тебе больно? — воскликнула я.
Не сказав ни слова, она встала и предложила мне следовать за ней.
Ошеломленная, я так и продолжала стоять в воде, наблюдая за сестрой,
карабкающейся на противоположный берег.
Во сне, всякий раз переживая тот же страх, я постоянно говорила себе,
что нечего бояться, ведь я уже взрослая.
Я была на грани того, чтобы последовать за сестрой к заманчивому
берегу, но всегда слышала голос Хуана Каридада, побуждавший меня остаться в
воде.
— Она зовет тебя с земли мертвых, — говорил он. — Разве ты не
помнишь, что она умерла? Бесчисленное количество раз я спрашивала, но Хуан
Каридад решительно отказывался обсуждать то, как ему удавалось появляться в
моих снах, или откуда он знал, что моя сестра погибла в авиакатастрофе. Я
никогда не говорила с ним о моей семье. Он ничего не знал обо мне, кроме
того, что я приехала из Лос-Анжелеса изучать целительские практики.
Хуан Каридад не злился, когда я вслух предполагала, что, возможно, он
близок с кем-то, кто хорошо знает меня.
Он уверил меня, что мои слова не имеют смысла так же, как и то, в чем я
его обвиняю. Все равно он не станет обсуждать то, о чем поклялся молчать.
Сказав об этом, ом всегда заставлял меня ехать домой.
— Почему он дал тебе камень? — спросил старый Камосиве.
— Видишь эти темные пятна и сквозные прожилки на его поверхности? —
спросила я, поднося камень к его единственному глазу. — Хуан Каридад сказал
мне, что они обозначают деревья и реки леса. Он сказал, что я много времени
проведу в джунглях и должна хранить этот камень в качестве талисмана,
оберегающего меня от вреда.
Мужчины долго молчали. Арасуве протянул мне алмаз и жемчужину: —
Расскажи нам об этом.
Я рассказала им об алмазе, который дал мне в миссии мистер Барт.
— А это? — спросил старый Камосиве, взяв маленькую жемчужину из моей
ладони. — Я никогда еще не видел такого круглого камня.
— Он у меня уже очень давно, — сказала я.
— Дольше, чем камень Хуана Каридада? — спросила Ритими.
— Значительно дольше. Жемчужину дал мне один старик, когда я приехала
на остров Маргариты, где мы с друзьями собирались провести каникулы. Как
только мы высадились из катера, старый рыбак подошел прямо ко мне. Положив
жемчужину мне на ладонь, он сказал: 'Она была твоей со дня твоего рождения.
Ты потеряла ее, но я нашел ее для тебя на дне моря'.
— А что случилось потом? — нетерпеливо спросил Арасуве.
— Больше ничего. Прежде чем я пришла в себя, старик ушел.
Камосиве положил жемчужину себе на ладонь и начал катать ее. Она
необыкновенно красиво смотрелась на его темной, морщинистой руке, как будто
они изначально принадлежали друг другу.
— Я хочу, чтобы ты оставил ее себе.
Улыбаясь, Камосиве посмотрел на меня: — Мне она очень нравится.
Он посмотрел на солнце через жемчужину: — Как красиво! Внутри камня —
облака. А что, старик, который подарил ее тебе, был похож на меня? —
спросил он, когда все четверо мужчин выходили из хижины.
— Он был стар, как ты, — сказала я, когда он повернулся в направлении
своей хижины.
Но старик уже не слышал меня. Подняв жемчужину высоко над головой, он
важно расхаживал по шабоно.
Больше никто не упоминал о том, как я принимала эпену. Иногда по
вечерам, когда мужчины собирались возле своих хижин и