Они молча следили за каж-
дым моим движением, внимательно и настороженно, чтобы
не упустить ни единой мелочи. Сидя рядом со мной на кор-
точках, Ирамамове без устали бросал в ночь свои
заклинания. Час проходил за часом, и люди постепенно
разошлись по гамакам. Нимало не обескураженная их не-
одобрением, я продолжала сменять остывающие компрес-
сы. Ритими молча сидела в своем гамаке. Ее сплетенные
пальцы безвольно лежали на коленях в жесте полнейшего
отчаяния. Всякий раз, поднимая на меня глаза, она
заливалась слезами.
Тешома, казалось, никак не реагировала на мои хлопо-
ты. Что если у нее не простуда, а что-то другое? Что если
ей станет хуже? Уверенность моя заколебалась, и я с таким
жаром стала бормотать молитвы за нее, с каким не
молилась с самого детства. Подняв глаза, я натолкнулась
на взгляд Ирамамове. Он был встревожен, словно понимал
сумятицу противоречивых влияний, одолевающих меня в
эту минуту, — колдовства, религии и страха. Затем с преж-
ней решимостью он стал петь дальше.
К нам присоединился старый Камосиве, присев на кор-
точки у очага. Предрассветная прохлада еще не вползла в
хижину, но сам по себе горящий огонь заставил его
инстинктивно придвинуться к нему поближе. Он тоже за-
вел тихую песню. Его журчащий голос успокоил меня; он,
казалось, принес с собой голоса ушедших поколений.
Дождь, поначалу решительно и энергично забарабанивший
по пальмовой крыше, затем ослабел до легкой измороси,
которая погрузила меня в какое-то оцепенение.
Уже почти светало, когда Тешома заметалась в гамаке,
нетерпеливо срывая мокрые куски одеяла и обернутые вок-
руг нее пальмовые листья. Широко раскрыв глаза от
удивления, она села и улыбнулась старому Камосиве, Ирамамове
и мне, сгрудившимся у ее гамака. — Я хочу пить, —
сказала она и одним глотком выпила всю поданную воду с
медом.
— Она поправится? — неуверенно спросила Ритими.
— Ирамамове заманил ее душу обратно, — сказала я. —
А горячая вода переломила ее лихорадку. Теперь ей нужно
только тепло и спокойный сон.
Я вышла на поляну и распрямила затекшие ноги.
Опирающийся о палку старый Камосиве тесно прижал
локти к груди, чтобы сохранить тепло. Он был похож на
ребенка. Ирамамове остановился рядом со мной по дороге в
свою хижину. Не было сказано ни слова, но я точно знала,
что мы пережили момент абсолютного взаимопонимания.
Глава 22
Едва заслышав приближающиеся шаги, Тутеми зна-
ком велела мне пригнуться к покрытым плесенью листьям
тыквенной лианы. — Это отряд, уходивший в набег, —
шепнула она. — Женщинам не полагается видеть, с какой
стороны возвращаются воины.
Не в силах совладать с любопытством, я потихоньку
встала на ноги. Вместе с мужчинами шли три женщины,
одна из них была беременна.
— Не смотри, — взмолилась Тутеми, потянув меня
вниз. — Если увидишь тропу, по которой возвращались
участники набега, тогда тебя захватят враги.
— До чего же все-таки украшают мужчин эти яркие
перья, которые струятся с их наручных повязок, да еще эта
сплошная раскраска пастой оното, — сказала я и тут же в
смятении заметила: — Но Этевы среди них нет! Как по-тво-
ему, его не могли убить? — Тутеми ошеломленно ус-
тавилась на меня. Без малейшего намека на нервозность
она чуть отвела в сторону широкие листья лианы, чтобы
взглянуть на удаляющиеся фигуры. На ее встревоженном
лице вспыхнула улыбка, и она схватила меня за руку. —
Смотри, вон Этева. — И она притянула к себе мою голову,
чтобы я тоже увидела. — Он, унукаи.
Далеко позади всех медленно тащился Этева, ссутулив
плечи, словно под тяжестью невидимого груза. На нем не
было ни украшений из перьев, ни раскраски. Лишь ко-
роткие тростниковые палочки были продеты в мочки его
ушей и такие же тростинки браслетами были повязаны на
обоих запястьях.
— Он что, болен?
— Нет. Он унукаи, — восхищенно ответила она. — Он
убил Мокототери.
Не в состоянии разделить радость Тутеми, я лишь ус-
тавилась на нее в немом изумлении. Потом, почувствовав,
что вот-вот расплачусь, отвела глаза в сторону. Мы подож-
дали, пока Этева скроется из виду, и неторопливо на-
правились в шабоно.
Услышав приветственные крики вышедших из хижин
жителей деревни, Тутеми ускорила шаг. В окружении
ликующих Итикотери посреди поляны гордо стояли
участники набега. Отвернувшись от мужа, самая младшая
жена Арасуве подошла к трем пленным женщинам, кото-
рых радостные приветствия обошли стороной. Они молча
стояли в некотором отдалении, не сводя настороженных
взглядов с приближающейся к ним женщины Итикотери.
— Раскрасились