побоя-
лось оказаться свидетелем перехода мужчин через лес.
Глава 21
Маленькая Тешома села рядом со мной на поваленное
дерево в зарослях бамбуковой травы. — Ты не будешь
ловить лягушек? — спросила я.
Она подняла на меня жалобный взгляд. Ее глаза, обыч-
но такие блестящие, потускнели и медленно налились сле-
зами.
— Что ты так загрустила? — спросила я, беря ее на
руки. Плачущих детей всегда старались как можно быстрее
утешить, опасаясь, что их душа может вылететь через рот.
Взяв ее на закорки, я отправилась в шабоно. — Ты такая
тяжелая, как целая корзина спелых бананов, — попыта-
лась я рассмешить ее.
Но девочка даже не улыбнулась. Ее личико прижима-
лось к моей шее, а слезы горохом катились у меня по груди.
Я бережно уложила ее в гамак, но она крепко вцепилась в
меня, заставив лечь рядом. Вскоре она уснула, но очень
беспокойным сном. Время от времени она вздрагивала всем
телом, словно в лапах какого-то жуткого кошмара.
С подвязанным к спине младенцем Тутеми в хижину
вошла Ритими. Взглянув на спящую рядом со мной девоч-
ку, она залилась слезами. — Я уверена, что какой-нибудь
злой шапори этих Мокототери выманил ее душу прочь. —
Ритими заходилась в таких душераздирающих рыданиях.
что я оставила Тешому и подсела к ней. Я не знала толком.
258
что ей сказать. Я не сомневалась, что Ритими плачет не
только из-за маленькой дочери, но и из-за Этевы, который
вот уже неделя, как ушел с отрядом воинов в набег. После
ухода мужа она стала сама не своя: перестала работать на
огородах, ни с кем из женщин не ходила в лес за ягодами
и дровами. Бесцельно и подавленно она целыми днями
бродила по шабоно. Большую часть времени она лежала в
гамаке, играя с ребенком Тутеми. Как бы я ни старалась ее
подбодрить, мне не удавалось стереть жалкое выражение с
ее лица. Скорбная улыбка, которой Ритими отвечала на все
мои усилия, придавала ей еще более унылый вид.
Обняв за шею, я расцеловала ее в обе щеки и стала
уверять, что у Тешомы самая обыкновенная простуда. Но
утешить Ритими было невозможно. Рыдания не принесли
ей ни облегчения, ни усталости, а лишь углубили ее отча-
яние.
— Вдруг что-нибудь случилось с Этевой, — говорила
она. — Вдруг какой-нибудь Мокототери убил его.
— Ничего с твоим Этевой не случилось, — заявила я. —
Костями чувствую.
Ритими слабо улыбнулась, как бы сомневаясь в моих
словах. — Почему же тогда моя дочурка заболела?
— Тешома заболела потому, что простыла, играя с ля-
гушками на болотах, — заявила я сухим деловым тоном. —
Дети очень быстро заболевают и так же быстро выздо-
равливают.
— А ты уверена, что это так и есть?
— Совершенно уверена, — ответила я.
Ритими с сомнением посмотрела на меня и сказала: —
Но ведь больше никто из детей не заболел. Я знаю, что
Тешому околдовали.
Не зная, что ответить, я решила, что лучше всего будет
позвать дядю Тешомы, и спустя минуту вернулась вместе с
Ирамамове. На время отсутствия своего брата Арасуве Ирамамове
исполнял обязанности вождя. Его храбрость делала
его самым подходящим человеком для защиты шабоно от
возможного нападения. Его же репутация шамана обес-
печивала деревне защиту от злых хекур, насланных вра-
жескими колдунами.
Ирамамове посмотрел на девочку и попросил меня
принести его тростинку для эпены и сосуд с галлюциноген-
ным порошком. Одному из юношей он велел вдуть зелье
ему в ноздри и запел заклинания к хекурам, расхаживая
перед хижиной из стороны в сторону. Время от времени он
высоко подпрыгивал, крича на злых духов, которые, как
он полагал, угнездились в теле ребенка, чтобы те оставили
Тешому в покое.
Затем Ирамамове стал осторожно массировать девочку,
сначала голову, потом грудь, живот и так до самых ног. Он
то и дело встряхивал руками, сбрасывая злых хекур, кото-
рых вытаскивал из Тешомы. Еще несколько мужчин вдох-
нули эпену и вместе с Ирамамове пели заклинания ночь
напролет. А он попеременно то массировал ее тельце, то
высасывал хворь из него.
Тем не менее девочке и на другой день не стало лучше.
С покрасневшими и отекшими глазами она неподвижно
лежала в гамаке, ничего не хотела есть и отказалась даже
от воды с медом, которой я пыталась ее напоить.
Ирамамове определил, что ее душа покинула тело, и
принялся строить в центре поляны помост из шестов и
лиан. К своим волосам он прикрепил листья пальмы ассаи;
глаза и рот обвел кругами из пасты оното, смешанной с
углем. Пустившись вскачь вокруг помоста, он стал
имитировать крики гарпии. Затем веткой с куста, растуще-
го поблизости от шабоно, он стал тщательно