— ответила я, прижимая
блокнот к груди, словно самое дорогое, что у меня было. Не
могла же я ей сказать, что каждая оставшаяся драгоценная
страничка предназначалась исключительно для записей по
шаманизму.
Ритими взяла мои ладони в свои, внимательно их
осмотрела и, сделав очень серьезную мину, заметила: —
Они очень устали, им надо отдохнуть.
Мы расхохотались. Ритими всегда недоумевала, как я
могу считать работой разрисовывание моей книжки. Для
нее работа означала прополку сорняков на огороде, сбор
топлива для очага и починку крыши шабоно.
— Мне очень понравились и песни, и пляски, — ска-
зала я. — Я узнала твой голос. Он очень красивый.
Ритими просияла. — Я очень хорошо пою. — В ее ут-
верждении была очаровательная прямота и уверенность;
она не хвастала, она лишь констатировала факт.- Я уве-
рена, что охотники придут с большой добычей, чтобы
хватило накормить гостей на празднике.
Согласно кивнув, я отыскала веточку и схематически
изобразила на мягкой земле фигуру человека. — Это тело
белого человека,- сказала я, обозначив основные внут-
ренние органы и кости. — Интересно, а как выглядит тело
Итикотери?
— Ты, должно быть, и впрямь устала, если задаешь
такие глупые вопросы, — сказала Ритими, глядя на меня,
как на полоумную. Она поднялась и пустилась в пляс,
припевая громким мелодичным голосом: — Это моя голова,
это моя рука, это моя грудь, это мой живот, это моя…
Вокруг нас моментально собралась толпа мужчин и
женщин, привлеченных забавными ужимками Ритими.
Смеясь и повизгивая, они принялись отпускать непристой-
ные шутки насчет тел друг друга. Кое-кто из мальчишек-
подростков буквально катался по земле от хохота, держа
себя за половые органы.
— Может еще кто-нибудь нарисовать свое тело так, как
я нарисовала мое? — спросила я.
На мой вызов откликнулось несколько человек.
Схватив кто деревяшку, кто веточку, кто сломанный лук,
они стали рисовать на земле. Их рисунки резко отличались
друг от друга, и не только в силу вполне очевидных поло-
вых различий, которые они всеми силами старались под-
черкнуть, но еще и тем, что все мужские тела были изобра-
жены с крохотными фигурками в груди.
Я с трудом скрывала радость. По моему разумению, это
должны были быть те самые духи, которых призывал Арасуве
своими заклинаниями перед тем, как приступить к
сеансу исцеления. — А это что такое? — спросила я как
можно небрежнее.
— Это лесные хекуры, которые живут в груди у
мужчины, — ответил один из мужчин.
— Все мужчины шапори?
— В груди у каждого мужчины есть хекура, — ответил
тот же мужчина. — Но заставить их себе служить может
только настоящий шапори. И только великий шапори может
приказать своим хекурам помочь больному или отразить
колдовство враждебного шапори. — Изучая мой рисунок, он
спросил: — А почему на твоем рисунке тоже есть хекуры,
даже в ногах? Ведь у женщин их не бывает.
Я пояснила, что это никакие не духи, а внутренние
органы и кости, и они тут же дополнили ими свои рисунки.
Удовлетворившись тем, что узнала, я охотно составила ком-
панию Ритими, собравшейся в лес за дровами, что было
самой трудоемкой и нелюбимой женской обязанностью.
Топлива всегда не хватало, потому что огонь в очагах под-
держивался постоянно.
В тот же вечер, давно взяв себе это за правило, Ритими
тщательно осмотрела мои ноги на предмет колючек и заноз.
Убедившись, что таковых нет, она удовлетворенно оттерла
их ладонями дочиста.
— Интересно, преображаются ли как-то тела шапори,
когда на них воздействует эпена, — сказала я. Важно было
получить подтверждение из их же уст, поскольку изначаль-
ной предпосылкой моего теоретического построения было
то, что шаман действует на основании неких предполо-
жений, связанных с телом. Мне нужно было знать, все ли
эти люди разделяют подобные предположения, и являются
ли они осознанными или подсознательными по своей
природе.
— Ты видела вчера Ирамамове? — спросила Ритими. —
Ты видела, как он ходил? Его ноги не касались земли. Он
очень могущественный шапори. Он стал большим ягуаром.
— Он никого не исцелил, — мрачно заметила я. Меня
разочаровало то, что брат Арасуве считается великим ша-
маном. Пару раз я видела, как он колотил свою жену.
Утратив интерес к разговору, Ритими отвернулась и
начала приготовления к нашему вечернему ритуалу. Сняв
корзину с моими пожитками с небольшого возвышения в
глубине хижины, она поставила ее на землю. Один за
другим она доставала оттуда различные предметы и, под-
няв высоко над головой, ожидала, пока я их назову. Тогда
вслед