только
через небольшой вход и прямоугольное окно в крыше с лю-
ком из пальмовых листьев, который открывался с
помощью блока из сыромятной кожи. Посреди хижины
висели два гамака. Вдоль побеленных стен стояли корзины,
полные книг и журналов; над ними висели калабаши, ку-
хонная утварь, мачете и ружье.
С одного из гамаков поднялась нагая молодая женщи-
на. Она была высока ростом, полногруда, с широкими бед-
рами, но лицо ее было лицом ребенка, круглым и гладким,
с раскосыми темными глазами. Улыбнувшись, она потяну-
лась за платьем, висевшим у плетеного опахала для разду-
вания огня.
— Кофе? — спросила она по-испански, усаживаясь у
очага на земляной пол, уставленный алюминиевыми каст-
рюлями и сковородками.
— Вы хорошо знаете Милагроса? — спросила я у мисте-
ра Барта после того, как он познакомил меня со своей же-
ной, и все мы расселись в гамаках, причем мы с молодой
женщиной сели вдвоем в один гамак.
— Трудно сказать, — ответил он, берясь за стоящую на
полу кружку с кофе. — Он приходит и уходит; он как река.
Он никогда не останавливается и, похоже, никогда не отды-
хает. Как далеко Милагрос уходит, как долго он там оста-
ется, этого никто не знает. Все, что я слышал, — это то, что
какие-то белые люди забрали его в юности из родного пле-
мени. Рассказывает он об этом всегда по-разному. То он
говорит, что это были сборщики каучука, то — что это были
миссионеры, а в другой раз может сказать, что это были
старатели, ученые. Неважно, кто это был, но с ними он
путешествовал много лет.
— А из какого он племени? Где живет?
— Он из племени Макиритаре, — сказал мистер
Барт. — Но никто не знает, где он живет. Время от времени
он возвращается к своим сородичам. Но из какой он де-
ревни, я не знаю.
— Анхелика ушла его искать. Интересно, знает ли она,
где его можно найти?
— Знает наверняка, — сказал мистер Барт. — Они
очень близки. Я не удивлюсь, если они окажутся в каком-то
родстве. — Он поставил кружку на землю, выбрался из га-
мака и на мгновение исчез в густом кустарнике рядом с
хижиной. Спустя несколько секунд мистер Барт появился
снова с небольшой жестянкой в руках. — Откройте ее, —
сказал он, вручая мне жестянку.
Внутри был маленький кожаный мешочек. — Алма-
зы?- спросила я, пробуя его на ощупь.
Мистер Барт, улыбнувшись, кивнул и жестом
пригласил меня подсесть к нему поближе на земляном по-
лу. Он снял рубашку, расстелил на полу и попросил меня
высыпать на нее содержимое мешочка. Я едва могла скрыть
разочарование. Эти камни не сверкали; они были скорее
похожи на мутный кварц.
— Вы уверены, что это алмазы?- спросила я.
— Совершенно уверен, — ответил мистер Барт, кладя
мне в ладонь камень величиной с ягодный помидор. Если
его как следует огранить, получится очень славное колечко.
— Вы здесь нашли эти алмазы?
— Нет, — рассмеялся мистер Барт. — Недалеко от
Сьерра Паримы, много лет назад. — Полуприкрыв глаза,
он стал раскачиваться взад-вперед. Щеки его покрывала
багровая сетка склеротических сосудов, щетина на подбо-
родке была чуть влажной. — Давным-давно единственной
целью в моей жизни было найти алмазы, чтобы вернуться
домой богачом. — Мистер Барт тяжело вздохнул, уставясь
глазами куда-то за пределы хижины. — А потом в один
прекрасный день я понял, что моя мечта разбогатеть, так
сказать, пересохла; она перестала быть навязчивой идеей,
да и сам я уже не хотел возвращаться в мир, который знал
когда-то. И я остался здесь. — В глазах мистера Барта блес-
нули слезы, когда он сделал жест в сторону алмазов. — С
ними — Он часто замигал, потом взглянул на меня и улыб-
нулся. — Я люблю их, как люблю эти края.
Я так много хотела у него спросить, но побоялась вко-
нец его расстроить. И мы умолкли, прислушиваясь к ров-
ному, тихому журчанию реки.
Мистер Барт заговорил снова:
— А знаете, антропологи и миссионеры одного поля
ягода. Для этой земли плохи и те, и другие. Антропологи
даже лицемернее; они жульничают и лгут ради того, чтобы
заполучить нужную информацию. По-моему, они свято ве-
рят, что во имя науки всякие средства хороши. Нет, нет, не
перебивайте меня, — предупредил мистер Барт, замахав
рукой у меня перед лицом.
— Антропологи, — продолжал он тем же резким то-
ном, — жаловались мне на заносчивость миссионеров, на
их бесцеремонное и высокомерное отношение к индейцам.
А сами-то хороши, никто так нагло не сует нос в дела
других людей, как они, да еще так, будто имеют на это
полное право. — Мистер Барт глубоко вздохнул, словно эта
вспышка исчерпала его силы.
Опасаясь