В-третьих, часто идея передается не своим первоначальным смыслом, а тем чувством, которое она вызвала у рассказчика. Если изучение философии единства рождает в учителе тихую уверенность и сострадание, ученики почувствуют именно это. Если же оно порождает в нем гордыню и ощущение избранности, то и передаваться будет не любовь, а идея превосходства над «непросветленными».
В-четвертых, наш мозг, стремящийся экономить энергию, обожает упрощать сложные, многогранные концепции до простых схем: «мы против них», «хорошо против плохо». Так рождаются образы врага из тех, кто мыслит иначе. Так идея осознанного потребления из глубокого пути баланса превращается в фанатичный крестовый поход против всех, кто пользуется пластиком.
Почему защита становится яростной?
Самый важный вопрос: почему же люди так ожесточенно защищают свою искаженную версию? Ответ прост: со временем они перестают защищать идею. Они начинают защищать свое эго, которое с этой идеей срослось и отождествилось. Их самооценка и чувство собственной значимости теперь построены на том, что «их» интерпретация – единственно верная.
Критика их трактовки воспринимается уже не как дискуссия об идее, а как личное оскорбление, прямая атака на их личность. Здесь срабатывает психологический эффект обратной реакции – любая попытка привести рациональные доводы и переубедить лишь сильнее заставляет их цепляться за свою позицию, глубже закапываясь в свои траншеи.
Вот так и работает эта печальная, но универсальная цепочка искажения. Чистая, целостная идея входит в одну голову, проходит через лабиринт личных иллюзий, обрастает упрощениями и эмоциональными зарядами, и выходит в мир уже совсем другим существом – догмой. Ее начинают проповедовать с жаром, защищать с упрямством, нападать во имя нее, но к первоначальному смыслу, к ее изначальной целостности и красоте, это уже не имеет почти никакого отношения.
Практика наблюдения за призмой