Наше человечество
Казалось бы, что нового мы можем узнать о самих себе в аспекте метафизическом и метаисторическом… Но и тут Андреев удивляет своей концепцией, параллели с которой весьма трудно найти на страницах разрозненных, сумбурных либо выхолощенных рассудочностью оккультных произведений. Эта концепция одинаково расстроит как креационистов разных толков, считающих, что человек был сотворён сам по себе, независимо от животного царства, так и сторонников научного дарвинизма, которым деволюционные процессы, оставившие след в истории развития видов, покажутся оскорбительными и ненаучными. Но именно так Андрееву и открылись эти планетарные действа, многие тысячелетия выпестовывавшие человека разумного из толщи звериных множеств. Католики в лице Ватикана уже признали факт происхождения человека от гоминидов, но поняли ли они объективную картину эволюции либо поспешили «осовременить» христианскую космологию, – вопрос сложный. Немного отвлекаясь от темы этой главы, скажу, что вообще вся «Роза Мира» соткана из таких утверждений, что, в конечном итоге, она не устроит никого. Ни науку, поскольку трансцедентный опыт, хотя и сопутствующий человеку на протяжении всей его историии, не является опытом сугубо научным; ни христианство, поскольку центральная его фигура – Иисус Христос – в концепции Андреева предстаёт в совершенно ином свете, сосредотачиваясь на том, что в христианстве не принимается во внимание вовсе; ни иудейство, которое, мало того, не признало Христа мессией, но ещё и внесло в Библию столько ложных идей, ей чуждых, что в этом потоке дезинформации померкло главное и единственное – ЛЮБОВЬ и ВСЕМИРНОСТЬ Нового Завета; ни ислам, представленный в «Розе Мира» как религия, не сказавшая ничего нового после христианства, не имеющая даже своей собственной космологии и несущая в первые трагические для христианства века задачи своего рода поддержки тонущего в хаосе Слова Христова, но в итоге подменившая собой христианство и обеднившая глубину и масштабность изначальных задач Иисуса. И даже на простом, бытовом уровне, эта книга настолько сложна для понимания, что люди бросают её, не прочитав и трети… Все идеи Андреева словно бы опередили время, застали врасплох тех, кто считал себя знатоком в областях эзотерики и истории философской религиозной мысли. Лучшие умы современности оказались словно подвешенными в пустоте, без привычной опоры, с новой трактовкой исторических и планетарных событий, с новой терминологией, не вписывающейся ни в какие этимологические трактовки. По существу, Андреев сделал вызов всем, кто до него считал себя постигшим главные истины мироздания, и, на фоне последовавших вскоре жалких попыток «разоблачения», многие даже и не рискнули этот вызов принять, смущённо уступив место ветрам истории, которые вот уже 60 лет носят по пустыням духа страницы непонятого никем откровения…
Но вернёмся к нашей текущей теме… Вот что пишет Андреев: «По начальному замыслу Провиденциальных сил, Энроф был предназначен именно для животного царства, то есть для множества монад, сходивших своими шельтами сюда для того, чтобы приступить к великому творческому деянию: просветлению материальности трёхмерного слоя. Вмешательство Гагтунгра исказило этот замысел, усложнило пути, изуродовало судьбы, ужасающим образом растянуло сроки. Достигнуто это было главным образом тем, что с самого начала органической жизни в Энрофе она была подчинена закону взаимопожирания.
Почему так очаровательны, так милы детёныши почти всех животных? Почему, не говоря уже о волчатах и львятах, даже поросята и маленькие гиены не вызывают в нас ничего, кроме доброго и трогательного чувства? Потому что проявление демонического начала в животном начинается лишь с той минуты, когда ему приходится вступить в борьбу за жизнь, то есть подпасть закону взаимопожирания. Маленькие зверёныши Энрофа напоминают те образы зверей, которыми они обладали в смежном мире, откуда впервые попадали в Энроф. Даже змеи в том слое были прелестными существами, весёлыми, очень резвыми. Они танцевали, славя Бога. И ещё прекраснее, разумнее и мудрее они должны были бы стать в Энрофе, если бы не Гагтунгр.
Его деятельность провела между двумя половинами животного царства резкую черту. Одну половину ему удалось демонизировать очень сильно, поставив духовному развитию этих животных крайне низкий потолок тем, что они могли существовать не иначе, как за счёт своих собратьев. Вообще, хищное начало демонично по своей природе, и в каком бы существе мы его ни встретили, это значит, что демонические силы уже основательно поработали над ним. Другая половина животного царства была предназначена в жертву первой. Хищное начало не было в неё заброшено, эти виды ограничились растительною пищей, но прозябание в условиях почти непрерывного бегства или прятания от опасностей страшно затормозило их умственное развитие».
Мне кажется, мало кто из людей может себе представить мир без хищничества. На протяжении тысячелетий человечество наблюдало в природе эту беспрерывную драму охотника и жертвы. Да и сам человек в итоге предпочёл стать охотником, чтобы выжить. Потом придумал множество различных теорий, оправдывающих такое положение вещей. Естественный отбор – самое частое, что мы можем по этому поводу услышать. Но так ли уж он естественен? И было ли так всегда? Оказывается, что нет! Удивительное, что называется, рядом. В неопротерозойскую эру, в вендский её период (сейчас этот период чаще именуют эдиакарий), в течение почти ста миллионов лет жили многоклеточные организмы, достигавшие в отдельных случаях немалых размеров и приспособленные к передвижению и питанию. Палеонтологи находят их тысячами (разных форм и видов), и при этом не было обнаружено ни одного экземпляра, на теле которого были бы раны от борьбы или укусов. Учитывая то, что все виды этих существ не имели никакой защиты в виде панцирей или толстых хитиновых образований, вывод напрашивается только один – все эти сто миллионов лет не было на земле ни одного хищника и ни одного некрофага. Сто миллионов лет!!! Да, этот мир погиб, не оставив после себя никакого эволюционного потомка. Новый мир в палеозое начинался с нуля, чтобы снова исчезать раз за разом от какого-нибудь катаклизма, только субъектами этого бесконечно гибнущего нового мира были уже чудовища и их жертвы.
«Цель просветления трёхмерной материальности продолжала стоять перед Провиденциальными силами. Так как животное царство оказалось к этому неспособным, по крайней мере на обозримый вперёд отрезок времени, были созданы предпосылки к тому, чтобы из него выделился один вид, могущий скорее и успешнее справиться с этой задачей. Выделение этого вида имело характер стремительного рывка вперёд. При этом тот родительский вид, от которого отделился новый, прогрессирующий, послужил ему как бы трамплином для прыжка. И чем стремительнее был рывок вперёд человеческого рода, тем дальше откатился назад родительский вид, служивший трамплином. Позднее этот вид сформировался в отряд обезьян – трагический образец регресса. Таким образом, наш скачок от зверя к человеку был оплачен остановкой развития бесчисленного множества других существ».
К сожалению, о всех тонкостях метафизики этого процесса приходится размышлять самому, поскольку Даниил Андреев не оставил по этому поводу никаких разъяснений. Этот «стремительный рывок вперёд», как мне видится, не был рывком чисто эволюционным, но нёс в глубине своей механизм намного более сложный. Во-первых, цепь рода животных формируется Зарандой, а не Лилит (об этом я упоминал в предыдущих главах), а значит, шельт животного не несёт в себе эйцехоре. Из этого следует, что в физическое существо животного с некоторых пор стали вплетаться шельты людей, этим эйцехоре отравленные, а к формированию цепочки рода приступила уже Лилит. Включились совсем иные слои и схемы, потому что монады людей приходят в низшие миры из Ирольна, а монады животных – из Каэрмиса. Внутри привычного эволюционного плана произошёл духовный сдвиг, который никогда не будет понятен рационалистическому мышлению. Тут задача состояла не в том, чтобы создать ещё одно человечество (чуть раньше было же создано человечество даймонов), а в том, чтобы ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ монады смогли проявить свои творческие потенции в плотноматериальном Энрофе. Но почему же тогда не АНГЕЛЬСКИЕ? Видимо, потому что физические структуры животного на тот момент ещё не могли принять в себя столь высокую и тонкую субстанцию. Я уже упоминал выше о Моцарте. Получается, что позже такая возможность осуществлялась. То есть, физика, физиология нашего существа уже вполне способна вмещать более тонкие шельты без вмешательства Святого Духа (как это было в случае с рождением Иисуса Христа)! Но вот одно НО… Случайное ли это событие или оно – результат разрушительного противостояния чистого от эйцехоре шельта и демонизированных эфирных и астральных покровов, но на тридцать шестом году жизни Моцарт умер от продолжительной и так до сих пор и непонятной никому болезни. Весь тот период, что он болел (а это был не один день и даже не один месяц), сам маэстро утверждал, что его медленно отравляют. Позже все подхватили эту идею и даже молчаливо согласились с тем, что отравителем были либо масоны, с которыми Моцарт к концу своей жизни порвал все отношения, либо Сальери. Но вот мне думается, что дело обстояло таким образом, что конфликт чистого шельта и замутнённых более плотных тел высосал из Моцарта все жизненные силы, соматически проявляясь в формах, которые тому уровню медицины были не вполне понятны. И его «Реквием» стал внешним отражением тех внутренних трансфизиологических процессов, которые происходили в существе этого посланника ангельского мира.
А помешательство князя Мышкина?! Что как ни всё тот же конфликт вызвал в ангельском существе помрачение рассудка, только теперь уже конфликт не на уровне души и тела, а на уровне ментальном, где столкнулись две психики – человеческая и ангельская. Возможно, животная психосоматика, просветляемая тысячелетиями человеческими монадами, не совсем оказалась пока готова…
И тут самое время поговорить о структуре (духовной) человеческого тела, как понимал его сам Андреев. Это для современного ума проблем не составит, поскольку схема большинству из нас покажется хорошо знакомой.
«Среди многочисленных слоев Шаданакара есть многомерный мир, где пребывают человеческие монады – неделимые и бессмертные духовные единицы, высшие Я людей. Творимые Богом и только Богом, а некоторые (немногие) таинственно рождаемые Им, они входят в Шаданакар, облекаясь наитончайшей материей, – ее правильнее было бы назвать энергией: это – субстанция, пронизывающая весь Шаданакар; каждый индивидуальный дух, вступая в нашу брамфатуру, неизбежно ею облекается. Мир, в котором пребывают наши монады, носит имя Ирольн.
Творческий труд, ведущий к просветлению Вселенной, – задача каждой монады, кроме демонических; среди же людей демонических монад нет. Человеческие монады осуществляют этот труд в низших мирах, подлежащих их просветляющему творчеству, создавая там для себя материальные облачения и через эти облачения воздействуя на среду соответствующих слоев.
Прежде всего монада создает шельт из материальности пятимерных пространств, затем – астральное тело из материальности четырехмерных. Оба эти облачения часто объединяются в нашем представлении под словом «душа». Шельт – материальное вместилище монады со всеми ее божественными свойствами и ее ближайшее орудие. Не сама монада, остающаяся в… Ирольне, но именно шельт является тем «я», которое начинает свое странствие по низшим слоям. Шельт творится самою монадою; в творении же астрального тела принимает участие великая стихиаль – Мать-Земля. Она принимает участие в творении астральных тел всех существ Шаданакара – людей, ангелов, даймонов, животных, стихиалей, демонов и даже великих иерархий, когда последние спускаются в те слои, где астральное тело необходимо. Это тело – высший инструмент шельта. В нем сосредоточены способности духовного зрения, слуха, обоняния, глубинной памяти, способности полета, способности общения с синклитами, даймонами, стихиалями, ангелами, способности ощущения космических панорам и перспектив.
Далее, Мать-Земля, оплодотворяемая духом Солнца, создает для воплощающейся монады тело эфирное: без него невозможна никакая жизнь в мирах трех и четырех измерений. И когда шельт со всеми своими облачениями, включая эфирное, покидает в Энрофе самый внешний, кратковременный, последний из своих сосудов – тело физическое, в Энрофе остается только труп. Физическое же тело создается для нас ангельскими иерархиями – они творят самую материю – и великой стихиалью человечества – Лилит – той, которая ваяет из этой трехмерной материальности цепь рода. Воздействие самой монады в этом акте через шельт заключается в том, что она данному звену рода дает индивидуальность.
Так завершается процесс спуска; начинается процесс восхождения.
Физическое тело может приниматься монадой один или, снова и снова, много раз. Эфирное же создается наново только в том случае, если носитель, подпав закону возмездия, принужден был совершить путь по кругам великих страдалищ. А в восходящем пути эфирное тело сопутствует носителю по всем мирам Просветления вплоть до затомисов – обителей просветленного человечества, небесных градов метакультур. Состоит оно из жизненной субстанции, не универсальной, но различной по всем трехмерным и четырехмерным мирам. Памятуя о древнейшем откровении человечества, ее справедливо было бы назвать арунгвильтой-праной.
Астральное тело сопутствует носителю выше, включая сакуалу Высокого Долженствования, а еще выше остается только шельт, просветленный до конца и слившийся с монадой в единство. Тогда монада покидает Ирольн и, облеченная предельно истонченным шельтом, вступает на лестницу наивысших миров Шаданакара», – так написано в «Розе Мира».
Всем нам, казалось бы, знакомое человечество осложняется ещё более, когда дело доходит до Высшего человечества. Наверное, нельзя выделять это человечество в отдельную категорию, поскольку оно сущностно (и внешне и внутренне) вытекает из человечества нашего, земного. Андреев пишет об этом так: «Высшее человечество – синклиты метакультур – наша надежда, наша радость, опора и упование. Праведники, некоторые родомыслы и герои вступают сюда почти сразу после смерти в Энрофе, быстро миновав миры Просветления. О подавляющем большинстве таких душ нам не расскажет никакая история: они прошли в глубине народа, не оставив следа ни в летописях, ни в преданиях – лишь в памяти тех, кто их знал или слышал о них от живых свидетелей. Это незаметные герои нашей жизни; думать иначе, то есть вообразить синклит метакультуры в виде некоего собрания „знаменитостей“, значило бы доказать, что наш нравственно-мистический разум спит ещё крепким сном».
Становление цивилизаций в историческом плане имеет своей главной целью эволюционный переход в новую форму жизни. Эта новая форма жизни уже не есть в привычном смысле биологическая, но это такой скачок, при котором происходит полная трансформация физического тела человека в структуру, отныне от физических земных законов независимую. На собственном примере это показал Христос после Своего воскресения. Только, если Он смог осуществить это лишь после Своей физической смерти, то в идеале это должно происходить без умирания, подобно тому, как гусеница превращается в бабочку. Из области фундаментальной науки к этому был бы ближе всего холодный ядерный синтез, теоретически возможный, но экспериментально пока не доказанный, а из области оккультной – бессмертие на клеточном уровне, описанное некогда Шри Ауробиндо и определённое им как СУПРАМЕНТАЛЬНОЕ СУЩЕСТВОВАНИЕ. В этом состоянии тело уже не подвержено ни болезням, ни смерти; в этом состоянии оно получает такую свободу, при которой с лёгкостью преодолевает и плотные препятствия и гигантские расстояния; и, что важнее всего, уже способно видеть всё то, что при прежней материальности было от него скрыто: общение с существами из высших миров и иных планетарных брамфатур. Если говорить языком современных голливудских комиксов, вы просто становитесь «людьми в чёрном» и перед вами открывается истинная панорама того, что вас всегда окружало, но до сей поры от ваших глаз было укрыто. О своего рода «втором эоне» теоретизировал даже Циолковский, в нашей памяти оставшийся, к сожалению, лишь «отцом русской космонавтики», но в реальности считавший себя больше философом, нежели технарём. Многие его труды до сих пор лежат засекреченными в архивах, но из воспоминаний Чижевского до нас дошли мысли Константина Эдуардовича о «лучистом человечестве», которое должно когда-то прийти на смену человечеству теперешнему, сугубо материальному.
Историческое становление цивилизаций – это сложный процесс, в который вовлечены многие народы, имеющие некий общий культурный корень. Поэтому правильнее называть это внутренне общее МЕТАКУЛЬТУРОЙ. Сколь ни различны между собой в частностях национальные культуры русских, украинцев или белорусов, всё же вполне очевидно нечто общее, что их объединяет. Эти центростремительные, спаивающие силы во много раз превышают то, что может оказаться на том или ином участке исторического пути вектором центробежным. Такие метакультуры выдвигают из своей толщи значимых проводников присущих им ценностей, и после своей смерти в физическом слое такие проводники продолжают деятельность на более тонком плане, в ЗАТОМИСАХ. И в этом смысле наше человечество и Высшее человечество затомисов есть суть звенья одной цепи. Ещё стоит уточнить, что под ЦИВИЛИЗАЦИЯМИ в «Розе Мира» понимается не всё население планеты в тот или иной период, а именно отдельные цивилизационные очаги, которых в один и тот же исторический момент может быть на земле много, ровно столько, сколько есть метакультурных общностей.«Вершины метакультур, называемые затомисами, до некоторой степени совпадают с географическими контурами соответствующих культурных зон Энрофа. Пространство всех затомисов четырёхмерно, но каждый из них отличается свойственным только ему числом временных координат. Материальность этой сакуалы сотворена одной из ангельских иерархий – Господствами; сами же затомисы медленно строятся совместными усилиями иерархий, героев, гениев, праведников и широчайших, способных к творчеству народных множеств, пока сверхнарод, их выдвинувший, продолжает своё становление в истории, – и позже, когда его исторический путь завершается и миллионы его бессмертных монад продолжают своё восхождение от одной высоты мирового познания и творчества к другой», – пишет Андреев.
Сами затомисы прекрасно, хотя и кратко, описаны в «Розе Мира». Я перечислю всего пять, лишь для того, чтобы вы до конца усвоили их неразрывную связь с нашим человечеством. Их общее количество 33 и они поделены на две сакуалы: великие затомисы (их 19), исполнившие либо продолжающие исполнять свои миссии как на земле, так и в своих слоях, и недостроенные затомисы (их 15), миссии которых были трагически оборваны в Энрофе (ацтеки, майя и инки, а так же индейцы области Великих Озер являют собой яркий пример такой недостроенности). При этом сами затомисы продолжают развиваться, однако историческая гибель в Энрофе цивилизаций, давших толчок для их появления, заставляет отнести эти затомисы в эту особую сакуалу.