кто я такой?
— Падре Санчес утверждает, что вы уже уяснили для себя ролевые
установки своих родителей.
— Верно. Они оба были 'следователями'— отсюда и моя замкнутость.
— Хорошо, теперь вы должны отрешиться от происходившей в вашей семье
борьбы за энергию и отыскать настоящую причину вашего появления в этой
семье.
Я взглянул на него в недоумении.
— В процессе обретения своей действительной духовной сути необходимо,
кроме всего прочего, обозреть всю свою жизнь как единое повествование и
попытаться выяснить ее более возвышенное назначение. Начните с того,
что
задайте себе вопрос: 'Почему я родился именно в этой семье?'
— Не знаю, — признался я.
— Ваш отец — 'следователь'. А что еще он собой представляет?
— Вы имеете в виду, за что он ратует?
— Да.
На какой-то миг я задумался, а потом ответил:
— Отец искренне верит, что нужно жить в свое удовольствие, жить
честно, но использовать все возможности, предоставляемые жизнью.
Понимаете,
жить полной мерой.
— И ему это удается?
— До какой-то степени — да, однако полоса неудач у него почему-то
всегда наступает, когда он близок к тому, чтобы пожить припеваючи.
Падре Карл насмешливо прищурился:
— Он считает, что жизнь дана для веселья и наслаждения, но осуществить
это в полной мере ему не удалось?
— Да.
— А вы не задумывались — почему?
— Вообше-то нет. Я всегда считал, что ему не везет.
— Может быть, он еще не пришел к тому, как это нужно делать?
— Может быть, и так.
— Ну а ваша мать?
— Ее уже нет в живых.
— А вы можете сказать, чем жила она?
— Мама жила своей верой. Она считала, что нужно жить по-христиански.
— Ив чем это выражалось?
— Она верила, что нужно служить обществу и жить по Божьим законам.
— И она следовала законам Господа?
— Она соблюдала их в точности, по крайней мере так, как учила ее
Церковь.
— А ей удавалось убедить отца поступать так же?
— Вообще-то нет, — рассмеялся я. — Мать хотела, чтобы он каждую
неделю ходил в церковь и принимал участие в жизни городка, где мы жили.
Но,
как я уже сказал, он был слишком вольнолюбив для этого.
— Ну а с чем при этом остались вы?
— Никогда над этим не задумывался, — признался я, взглянув на него.
— А разве они оба не хотели, чтобы вы были привержены их идеалам? Не
поэтому ли они мучали вас расспросами: чтобы увериться — не
склоняетесь ли
вы к жизненным ценностям другого? Разве они не хотели, чтобы вы
почитали
лучшим образ жизни каждого из них?
— Да, вы правы.
— Как же вы на это реагировали?
— Наверное, я просто старался не принимать сторону ни того, ни
другого.
— Значит, они оба наставляли вас, чтобы вы соответствовали их
представлениям, а вы, не имея возможности угодить обоим, уходили в
себя?
— Примерно так, — подтвердил я.
— Что случилось с вашей матерью?
— У нее развилась болезнь Паркинсона, она долго болела, а потом
умерла.
— Она оставалась верна своим убеждениям?
— Абсолютно. Она не изменила своим идеалам во время болезни.
— Так какое же она вам оставила 'значение'?
— Что-что?
— Вы хотите выяснить, какое значение имела для вас ее жизнь, причину
того, почему вы родились именно у нее, и что вам суждено было узнать.
Жизнь
каждого — осознает он это или нет — наглядно иллюстрирует, как, по
его или
ее мнению, должен жить человек. Вы должны попытаться понять, чему вас
научила она и, в то же время, что в ее жизни могло бы быть лучше. То,
что вы
захотели бы изменить в жизни матери, является частью того, над чем вы
сейчас
работаете сами.
— Почему только частью?
— Потому что другой частью является то, что вы изменили бы в жизни
отца.
Я так ничего и не понял.
Он положил мне руку на плечо:
— Мы не только физическое творение своих родителей, но и их духовное
творение. Вы родились у конкретных матери и отца, и жизнь каждого из
них
оказала на вас неизгладимое воздействие. Для того чтобы выяснить, кто
вы на
самом деле, вам необходимо предположить, что ваше действительное 'я'
начиналось где-то между истинами отца и матери. Вы родились у них,
чтобы
вывести на более