получить информацию, благодаря
которой вы останетесь здесь на более долгий срок? И не следует ли из
этого,
что вам, возможно, тоже есть, что сказать ему?
— Да, наверное. Что же, по-вашему, я должен ему сообщить?
Уил снова взглянул на меня со свойственной ему теплотой.
— Правду, — проговорил он.
Ничего добавить я не успел, потому что по тропинке к нам быстро
приближался Рено.
— Я принес фонарик на случай, если потом он нам понадобится, — сказал
он.
Только теперь я осознал, что уже стемнело, и посмотрел на запад. Солнце
уже закатилось, но небо еще отливало ярко-оранжевым светом. Кое-где
виднелись облака, более темные и красноватые. На какой-то миг мне
показалось, что вокруг близлежащих растений я вижу беловатое поле, но
это
видение померкло.
— Прекрасный закат, — проговорил я, но потом заметил, что Уил скрылся
в своей палатке, а Рено вытаскивает из чехла спальный мешок.
— Да, прекрасный,— рассеянно отозвался Рено, не поднимая глаз.
Я подошел к нему.
Он поднял на меня взгляд:
— Все никак было не спросить: какие откровения вам довелось прочитать?
— Содержание первых двух мне известно со слов, — ответил я. — Но вот
последние два дня мы с Уилом провели в усадьбе Висьенте, близ Сатипо.
От
одного человека, который проводит там исследования, я получил список
Третьего откровения. Оно просто восхитительно. Его глаза загорелись:
— Список у вас с собой?
— Да. Хотите взглянуть?
Рено с радостью ухватился за эту возможность и пошел в палатку читать.
Я отыскал спички, старую газету и разжег костер. Когда он разгорелся,
из
палатки вышел Уил. —
— Где Рено? — спросил он.
— Читает перевод, который мне дала Сара.
Уил подошел поближе и уселся на гладкое бревно, положенное кем-то
недалеко от кострища. Я сел рядом. Уже совсем стемнело и ничего не было
видно, только смутно вырисовывались деревья, да невдалеке тускло
мерцали
огни заправочной станции и расплывалось пятно света на палатке Рено.
Лес был
полон ночных звуков: некоторые я слышал впервые.
Примерно через полчаса Рено появился из своей палатки с фонариком в
руках. Он подошел к нам и сел слева от меня. Уил уже позевывал.
— Просто поразительное откровение, — признался Рено. — А что,
кто-нибудь там на самом деле может наблюдать эти энергетические поля?
Я вкратце рассказал ему про все, что со мной произошло, начиная с
самого приезда, и в том числе, что я видел поля собственными глазами.
С минуту Рено ничего не говорил, а потом спросил:
— Они на самом деле экспериментируют, направляя свою энергию на
растения, чтобы оказать влияние на их рост?
— Это влияет и на питательные свойства растений, — добавил я.
— Однако главное в откровении выходит за рамки этого, — подхватил он,
почти что, рассуждая вслух. — Третье откровение заключается в том, что
Вселенная целиком состоит из этой энергии, и мы, возможно, в состоянии
воздействовать не только на растения, но и на все вокруг, точно так же,
как
мы это делаем с той частью нашей собственной энергии, которая нам
подвластна. — Тут он ненадолго замолчал. — Интересно, как мы
воздействуем при помощи нашей энергии на других?
Уил посмотрел на меня и улыбнулся.
— Хочу рассказать о том, что мне довелось увидеть, — проговорил я. —
Я стал свидетелем спора между двумя людьми, и энергия каждого из них
вела
себя поистине странным образом.
Рено снова поправил очки:
— Расскажите, расскажите. Тут Уил встал:
— Думаю, мне пора ложиться. День был долгий.
Мы с Рено пожелали ему спокойной ночи, и он забрался в свою палатку.
Потом я как мог рассказал, о чем спорили Сара и перуанский ученый, и
подробно остановился на том, как вели себя их энергетические поля.
— Так, минуточку, — задумчиво произнес Рено. — Вы наблюдали, как
перемежались их энергии, стремясь, так сказать, поглотить одна другую?
— Совершенно верно, — подтвердил я. Несколько секунд он пребывал в
задумчивости.
— Нам необходимо как следует все это проанализировать. Два человека
спорят о том, кто прав — при этом каждый старается взять верх, не
доверяя
своему собеседнику, и открыто понося его…
Неожиданно Рено поднял на меня глаза: