что было оставлено в номере. Уил
заранее предупредил меня, что хозяин был настолько любезен, что
распорядился
не взимать с нас плату, поэтому я спустился вниз, сдал ключ портье и
вышел
на улицу к джипу.
Уил что-то проверял под крышкой капота, потом захлопнул ее и подошел ко
мне.
— Ну вот, — сказал он. — Поехали. Мы выехали со стоянки на дорогу к
главным воротам. Одновременно с нами тронулось еще несколько машин.
— Так что же случилось? — повторил я свой вопрос.
— Поступила жалоба от представителей местных властей, а также неких
деятелей от науки на тех, кто связан с этим центром научных
конференций. Они
не выдвигают обвинений в какой-либо противозаконной деятельности.
Просто
некоторые из приезжающих сюда людей могут попасть в число тех, кого они
называют 'нежелательными лицами' и 'псевдоучеными'. Эти чиновники могут
причинить немало неприятностей, а это грозит ухудшением финансового
положения усадьбы.
Я в недоумении посмотрел на него, а он продолжал:
— Видите ли, в усадьбе обычно останавливается несколько групп, и лишь
немногие имеют отношение к исследованиям, связанным с Манускриптом.
Другие
ученые заняты своими дисциплинами и приезжают сюда лишь потому, что им
здесь
очень нравится. Если власти будут действовать слишком грубо и создадут
вокруг усадьбы негативный климат, эти группы перестанут встречаться
здесь.
— Но мне кажется, вы говорили, что местные власти не собираются
чинить препятствий притоку туристов в Висьенте?— Да, я так считал. Но
кто-то заставляет их слишком нервничать из-за Манускрипта. В садах
кто-нибудь из исследователей понял, что происходит?
— Вообще-то нет, — ответил я. — Они только удивлялись тому, что
вдруг появилось столько рассерженных людей.
Уил промолчал. Мы выехали из ворот и двинулись на юго-восток. Через
милю мы свернули на другую дорогу, которая вела прямо к видневшейся
далеко
на востоке горной гряде.
— Сейчас будем проезжать как раз рядом с садами, — произнес через
некоторое время Уил. Впереди показались участки и первое металлическое
строение. Когда мы
поравнялись с ним, дверь отворилась, и я встретился глазами с тем, кто
выходил из него. Это была Марджори. Пока мы проезжали мимо, она,
улыбаясь,
провожала меня взглядом, и мы с ней долго не отрывали друг от друга
глаз.
— Кто это был? — поинтересовался Уил.
— Женщина, с которой я вчера познакомился.
Он понимающе кивнул, а потом заговорил о другом:
— Вам удалось просмотреть Третье откровение?
— Мне дали экземпляр.
Уил ничего на это не сказал и, казалось, был погружен в свои мысли,
поэтому я вынул перевод и принялся искать место, где остановился. Там
как
раз говорилось о природе красоты и отмечалось, что через ее восприятие
люди
со временем научатся видеть энергетические поля. Когда это произойдет,
предрекалось в Третьем откровении, наше понимание материального мира
немедленно станет другим.
Например, мы будем употреблять в пищу больше таких продуктов, которые
еше хранят эту энергию, и осознаем, что в одной местности больше
энергии,
чем в другой, и самая высокая степень ее концентрации приходится на те
районы Земли, где сохранилась естественная среда древности, в
особенности на
леса. Я дошел уже до последних страниц, когда ко мне неожиданно
обратился
Уил.
— Расскажите, что у вас там было в садах? — попросил он.
Как умел, я подробно пересказал все, что произошло за эти два дня, в
том числе и о тех людях, с которыми я познакомился. Когда я рассказал о
встрече с Марджори, он посмотрел на меня и улыбнулся.
— Говорили ли вы с этими людьми о других откровениях и о том, какое
отношение имеют эти откровения к тому, чем они занимаются в садах? —
спросил он.
— Я вовсе не упоминал о них, — ответил я. — Поначалу я не доверял
этим людям, и лишь потом понял, что они знают больше, чем я.
— Думаю, что будь вы совершенно откровенны с ними, вы смогли бы
донести до них важную информацию.
— Какую информацию?
Уил проникновенно взглянул на меня:
— Об этом известно только вам.
Я не знал, что на это ответить, и поэтому принялся разглядывать пейзаж.
Местность