была выше, и расселись по углам
лицом к растениям. По всему было видно, что они сконцентрировали свои
взгляды на кукурузе. Заходящее солнце светило мне в спину, участок
купался в
мягких янтарных отблесках его лучей. Вдалеке все так же темнели леса.
Силуэты растений и студентов резко выделялись на этом почти черном
фоне.
Сара встала рядом.
— Отлично, — проговорила она. — Смотрите! Видите?
— Что?
— Как они передают свою энергию растениям. Я напряженно вглядывался в
происходящее, но так ничего и не заметил.
— Ничего не вижу, — вздохнул я.
— Тогда присядьте на корточки, — посоветовала Сара, — и
сосредоточьте внимание на пространстве между людьми и растениями.
На какой-то миг мне показалось, что я увидел блик света, но посчитал,
что это солнечный отблеск или мне просто померещилось. Я еще несколько
раз
попытался что-нибудь увидеть, но потом бросил.
— Не получается, — разочарованно сказал я, вставая.
— Ничего страшного, — похлопала меня по плечу Сара. — Первый раз
всегда труднее всего. Как правило, приходится немного
поэкспериментировать,
чтобы настроить свой взгляд.
Один из студентов перевел глаза на нас и поднес указательный палец к
губам, поэтому мы пошли назад к строению.
— Вы надолго в Висьенте? — спросила Сара.
— Наверное, нет, — ответил я. — Человек, с которым я приехал сюда,
разыскивает последнюю часть Манускрипта.
На ее лице появилось удивленное выражение:
— Я считала, что он найден весь. Хотя, откуда мне знать. Я настолько
увлеклась той его частью, которая имеет отношение к моей работе, что
остальное лишь пробежала глазами.
Я инстинктивно потянулся рукой к карману: у меня совершенно вылетело из
головы, — куда я подевал перевод Сары? К счастью, он лежал на месте,
сложенный в заднем кармане брюк.
— Видите ли, — начала Сара, — мы выяснили, что лучше всего наблюдать
энергетические поля дважды: на закате и на восходе солнца. Если хотите,
встретимся завтра на рассвете и попробуем еще раз.
Она протянула руку за бумагами:
— Если я возьму их с собой, то смогу снять для вас копию, и у вас
будет свой экземпляр. Несколько секунд я обдумывал ее предложение и
решил, что это не помешает.
— А почему бы и нет? — согласился я. — Впрочем, мне нужно будет
поговорить со своим приятелем и убедиться, что у нас достаточно
времени. —
Я посмотрел ей в глаза и улыбнулся. — А почему вы считаете, что у меня
получится, и я научусь видеть эту штуковину?
— Назовем это интуицией. Мы условились встретиться на холме в шесть
утра, и всю милю до усадьбы я шел один. Солнце зашло, но его отблески
все
еще окрашивали всеми оттенками оранжевого серые облака, нависшие над
горизонтом. В воздухе чувствовалась прохлада, но ветра не было.
В просторной столовой усадьбы выстроилась очередь у стойки. Я был
голоден и прошел в ее начало посмотреть, что предлагается на ужин. Там
стояли Уил с профессором Хайнзом и непринужденно беседовали.
— Ну, — обратился ко мне Уил, — как прошел день?
— Превосходно, — отозвался я.
— Познакомьтесь — Уильям Хайнз, — добавил Уил.
— Мы уже знакомы, — объяснил я.
Профессор дружески кивнул.
Я упомянул о завтрашней встрече ранним утром, и Уил сказал, что это
вполне осуществимо. Ему нужно было найти еще пару человек, с которыми
он еще
не успел поговорить, и поэтому он не собирался уезжать раньше девяти.
Очередь продвинулась, стоявшие сзади предложили мне присоединиться к
моим друзьям, и я встал рядом с профессором.
— Какое же у вас сложилось впечатление от того, чем мы здесь
занимаемся? — поинтересовался он.
— Трудно сказать,— признался я.— Нужно, чтобы все это немного
улеглось. Для меня внове вся концепция энергетических полей.
— То, что они на самом деле существуют, — внове для каждого, —
сказал Хайнз. — Однако интересно то, что наука во все времена как раз
и
пыталась обнаружить эту энергию как нечто обшее, что лежит в основе
всякой
материи. В частности, после Эйнштейна в физике ведется поиск единой
теории
полей. Не знаю, есть ли в Манускрипте ответ на этот вопрос, но даже
если
нет, эта рукопись дает толчок для некоторых интересных изысканий.