как и
красоту.
— Вы говорите так, словно ее можно видеть, — заметил я. Нисколько не
смутившись, она посмотрела мне в глаза:
— Да, я вижу ее, но сначала мне пришлось научиться более глубокому
восприятию красоты.
— Ну и что из этого? Разве красота — понятие не относительное?
Сара покачала головой:
— Мы можем называть красивыми разные веши, однако характеристики,
которые мы даем чему-то красивому, по сути дела, одинаковы. Подумайте,
ведь
когда что-то поражает нас своей красотой, то это проявляется в том, что
этот
объект становится для нас более явным, приобретает более четкие формы и
более насыщенную окраску. Он выделяется среди всего остального. Он
светится.
Кажется, что по сравнению с невыразительностью других объектов он чуть
ли не
переливается всеми цветами радуги.
Я согласно кивнул.
— Взгляните на эти места, — продолжала она. — Я знаю, что вы
заворожены ими. потому что все мы испытали то же самое. Эта местность
бросается в глаза. И цвета, и формы здесь более выразительны. Ну а
следующий
уровень восприятия заключается в способности наблюдать над каждым
объектом
его энергетическое поле.
Должно быть, я выглядел совершенно сбитым с толку, потому что Сара
рассмеялась, а потом с самым серьезным видом предложила:— Давайте
пройдем
дальше, в сады. Они расположены отсюда примерно в полумиле. Мне
кажется, там
вам будет интересно.
Я поблагодарил ее за то, что она потратила столько времени на
разъяснения Манускрипта и показала Висьенте мне, совершенно незнакомому
человеку. Она пожала плечами:
— Вы, судя по всему, относитесь с симпатией к тому, что мы пытаемся
сделать. А мы все понимаем, что необходимо рассказывать о нашей
деятельности, идя продолжения этих исследований нужно, чтобы о них
стало
известно в Соединенных Штатах и других странах. Местные власти нас,
похоже,
недолюбливают.
Неожиданно сзади донесся чей-то голос:
— Извините, пожалуйста!
Обернувшись, мы увидели, что по тропинке к нам быстро приближаются трое
мужчин. На вид им было далеко за сорок, и они были весьма элегантно
одеты.
— Не подскажет ли нам кто-нибудь, где находятся сады для исследований?
— осведомился самый высокий из них.
— А вы не могли бы сказать, — поинтересовалась в свою очередь Сара,
— что привело вас сюда?
— У меня и у моих коллег есть разрешение владельца этого поместья
осмотреть сады и поговорить с кем-нибудь о так называемых
исследованиях,
которые проводятся здесь. Мы из университета Перу.
— Судя, по вашему тону, вы не согласны с нашими открытиями, —
улыбнулась Сара, явно пытаясь разрядить обстановку.
— Совершенно верно, — подтвердил другой. — Мы считаем абсурдными
заявления о том, что вы можете видеть некую загадочную энергию, которую
никто прежде не замечал.
— А вы пытались увидеть ее? — настойчиво допытывалась Сара.
Пропустив мимо ушей ее вопрос, он снова спросил:
— Вы можете объяснить, как пройти в сады?
— Конечно, — проговорила Сара. — Метров через сто увидите тропинку,
ведущую на восток. Идите по ней, и примерно через четверть мили выйдете
к
садам.
Долговязый поблагодарил, и они поспешили своей дорогой.
— Вы направили их не туда, — удивился я.
— Не совсем чтобы не туда, — ответила она. — Тут есть и другие сады.
Люди там более подготовлены к тому, чтобы разговаривать с подобного
рода
скептиками. У нас здесь время от времени появляются подобные типы, не
только
ученые, но и просто любопытные, люди, которым не дано даже подступить к
постижению того, чем мы здесь занимаемся… и это говорит о том, что
существует проблема научного подхода.
— Как это понимать? — недоуменно спросил я.
— Я уже говорила о том, что старый подход — научного скептицизма —
был хорош для изучения более очевидных и несомненных явлений в природе,
таких, как деревья, солнечный свет или грозы. Однако существует целая
группа
явлений, которые не так просто увидеть и невозможно изучить. По сути
дела,
нельзя даже утверждать, что они вообще существуют, если не отставить в
сторону или не забыть на время свой скептицизм и постараться постичь
их. А
вот когда вам это удастся,