двух откровениях. — Мне хотелось
поделиться с ней тем, насколько меня это захватило, однако я сдержался,
не
зная, могу ли полностью доверять ей.
— Мне показалось, что так оно и есть. Было такое впечатление, что вы
здесь набираетесь энергии.
В это время мы шли по деревянному мостику через ручей.
— Какой энергии? — недоуменно спросил я. Она остановилась и оперлась
на перила.
— Вам что-нибудь известно о Третьем откровении?
— Нет.
— В нем описывается новое понимание материального мира. Нам, людям,
говорится в нем, предстоит научиться восприятию того вида энергии,
который
раньше считался невидимым. В этом доме теперь собираются ученые,
которые
заинтересованы в изучении и обсуждении этого явления.
— Значит, ученые считают, что эта энергия на самом деле существует? —
спросил я.
Мы двинулись дальше по мостику.
— Лишь некоторые, — сказала она. — И нам из-за этого приходится
довольно туго.
— Выходит, вы — ученый?
— Я преподаю физику в небольшом колледже в штате Мэн.
— Так почему же некоторые ученые не согласны с вами?
Сара помолчала, словно задумавшись.
— Вам нужно разобраться в истории развития науки, — сказала она и
вопросительно посмотрела на меня, словно желая узнать, хочу ли я
вникнуть
поглубже в этот предмет. Я с энтузиазмом кивнул.
— Вспомните на минуту Второе откровение. После того как потерпело крах
средневековое мировоззрение, мы на Западе поняли, что совсем не знаем
мира,
в котором живем. Было ясно: для того чтобы постараться осознать
сущность
этого мира, необходимо отделить факты от суеверий. С этой целью мы,
ученые,
выработали определенный подход, известный как научный скептицизм,
который,
по сути дела, требует неоспоримых доказательств для любого
предположения
относительно того, как устроен мир. Прежде чем во что-то поверить, мы
требовали доказательств, которые можно было увидеть и потрогать руками.
Любые идеи, для подтверждения которых невозможно было представить
вещественные доказательства, отвергались.
— Видит Бог, — продолжала она, — этот подход сослужил нам хорошую
службу, когда мы имели дело с более или менее очевидными явлениями
природы,
с такими объектами, как камни, тела и деревья, с объектами, доступными
восприятию каждого вне зависимости от того, с какой долей скептицизма к
этому относиться. Мы быстро принялись за дело и дали названия всякой части
вещественного мира, пытаясь выяснить, что он собой представляет. В конечном
счете, мы пришли к выводу, что в
природе все происходит в соответствии с неким естественным законом, что
любое событие обусловлено непосредственной причиной, которая доступна
пониманию. — Тут рассказчица улыбнулась каким-то своим мыслям. —
Видите
ли, в рассматриваемый период времени ученые не многим отличались от
остальных людей. Мы вместе со всеми задались целью освоить мир, в
котором мы
живем. Идея заключалась в попытке дать ему такое объяснение, чтобы он
выглядел безопасным и управляемым. При подобном скептическом подходе мы
замкнулись на конкретных вопросах, с решением которых наше
существование
представлялось более безмятежным.
От мостика мы прошли по извивающейся тропинке через небольшой лужок
туда, где деревья росли гуше.
— При таком подходе, — продолжала объяснения Сара, — все неявное и
таинственное исключалось наукой из этого мира. Следуя ходу мысли Исаака
Ньютона, мы пришли к выводу, что все в мире непременно происходит неким
предсказуемым образом и он подобен гигантской машине, поэтому долгое
время
доказать что-либо другое было просто невозможно. События, которые
происходили одновременно с другими, но не имели с ними причинной связи,
называли просто случайными.
Затем были проведены два исследования, которые снова обратили наши
взоры к тайнам Вселенной. За последние несколько десятилетий много было
написано о перевороте в физике, однако на самом деле изменения связаны
с
двумя важнейшими открытиями — с квантовой механикой и работами
Альберта
Эйнштейна.
Вся жизнь Эйнштейна была посвящена попыткам доказать, что
воспринимаемая нами твердая материя в большинстве случаев представляет
собой