на то есть отлучение от церкви и предание анафеме.
Добсон пристально посмотрел на меня:
— В Манускрипте говорится, что здесь важно уяснить себе следующее: все
в мире средневековья определяется влиянием потусторонних сил. Жизненные
явления — будь-то гроза, землетрясение, обильный урожай или смерть
любимого
человека — объясняются или волей Божией, или кознями дьявола. Не
существует
знаний о погодных условиях, тектонических процессах, растениеводстве
или
заболеваниях. Все это придет позже. А пока вы полностью уповаете на
служителей Церкви; мир, который вы воспринимаете как нечто само собой
разумеющееся, управляется исключительно средствами духовного
воздействия. Он
умолк и поднял на меня глаза:
— Вы следите за тем, что я говорю?
— Да, я вполне представил себе те времена.
— Ну а теперь представьте, что этот мир начинает рушиться.
— Как это?
— В четырнадцатом-пятнадцатом веках средневековые представления о мире
— ваши представления — дают трещину. Сначала вы обращаете внимание на
нарушения заведенных порядков самими церковниками: например, попрание
ими
обетов целомудрия или то, что часто священники смотрят сквозь пальцы на
несоблюдение власть имущими евангельских заповедей.
Происходящее вызывает у вас тревогу: ведь служители Церкви почитают
себя единственным связующим звеном между человеком и Богом. Не
забывайте,
что они являются единственными толкователями Писания, и только в их
руках
ваше спасение.
В результате разражается открытый бунт. Восставшие во главе с Мартином
Лютером призывают к полному разрыву с христианством папского толка. Они
заявляют, что церковники продажны, и требуют положить конец их
владычеству
над умами людей. Создаются новые церкви, основанные на том, что каждому
должна быть предоставлена возможность самому иметь доступ к Писанию и
толковать его по собственному усмотрению, без посредников.
В это трудно поверить, но вы видите, что бунтовщики добиваются успеха.
Церковники начинают сдавать позиции. Веками эти люди объясняли
окружающую
действительность, а теперь у вас на глазах теряют доверие к себе.
Вследствие
этого оспаривается представление о мире в целом. Единство мнений об
устройстве
Вселенной и о предназначении рода человеческого, которое не
подвергалось
сомнению, терпит крах, и ваше положение, как и положение всех остальных
носителей западноевропейской культуры, становится весьма шатким.
Ведь вы давно привыкли, что окружающую вас реальность объясняют другие,
и с утратой этого руководства извне вы испытываете замешательство и
потерянность. Вы задаетесь вопросом: если объяснение действительности и
смысла человеческого существования служителями Церкви неверно, то что
же
тогда верно?
— Вам понятно, какое воздействие оказал этот крах на людей того
времени? — снова заговорил Добсон после некоторой паузы.
— Полагаю, в какой-то мере это выбило их из колеи.
— Это еще мягко сказано, — подхватил историк. — Произошел полный
переворот. Старые представления о мире на каждом шагу ставились под
сомнение. По сути дела, к семнадцатому веку астрономы представили
неопровержимые доказательства того, что Солнце и звезды отнюдь не
обращаются
вокруг Земли, как то утверждала Церковь. Стало ясно, что Земля — всего
лишь
небольшая планетка, которая движется по орбите вокруг одного из малых
солнц,
каких в этой галактике миллионы.
Он пригнулся ближе:
— Вот что важно. Человечество утратило занимаемое им место в центре
сотворенной Богом Вселенной. Понимаете, какой это дало эффект? Сегодня,
когда вы наблюдаете за изменениями погоды или ростом растений или когда
на
ваших глазах кто-то внезапно умирает, вы испытываете какое-то
беспокойство и
замешательство. Раньше же вы сказали бы, что это промысл Божий или что
к
этому приложил руку дьявол. Но с крушением средневекового мировоззрения
нет
более и этой уверенности. Все, что раньше считалось само собой
разумеющимся,
теперь требует нового объяснения, а особенно природа Бога и ваше с Ним
общение.
— С осознанием всего этого, — продолжал пояснения историк, —
начинается новое время. Крепнет