Что такое любовь? – задумчиво спросил Данилов глядя в серое отверстие стока, в котором еще волновалась вода, потревоженная русалкой.
На стене оклеенной зелеными обоями в золотой цветочек мигнула зеленая лампа. Данилов вышел в ванную и погрузился в облако горячего, влажного пара.
Проснувшись он долго сидел на кровати глядя в суету машин за окном. Солнце заливало покатые крыши старых домов своим суетливым светом и в воздухе висела жажда действия. Данилов встал, привычным жестом натянул на ноги старое синее трико и принялся смотреть на стену, где в сальном пятне от головы торжественно сидела муха. Он чувствовал, как где-то в глубине его памяти, словно «Титаник» напоровшийся на ледяную гору, тонет воспоминание о тесном, мрачном пространстве где он провел ночь. Но оно, это пространство тем не менее казалось ему теплым и родным, и он с тоской смотрел на плоский и пыльный мир за окном. Мир, в котором машины ехали по телу огромной женщины, а люди, окруженные облаком своих забот, несли в руках невидимую им смерть невидяще глядя в вечность, и глупо улыбаясь огромной бомбе, зажженной в небе.
5. Комод
Осталась любовь и ожившие камни…
Ю. Шевчук
Это был огромный, широкогрудый, крупный в кости, длинношерстный пёс-волкодав изумительного пепельно-серого окраса. При взгляде издали складывалось впечатление, что он весь покрыт инеем. Весь, кроме морды.
О ней же надо сказать отдельно, потому что она являла собой его характерную особенность. И как всякое проявление индивидуальности наложила свой отпечаток на характер, на имя и, соответственно, на всю судьбу пса.
Непропорционально-большая морда была цвета чёрной, безлунной ночи, отчего даже с близкого расстояния сторонний наблюдатель не сразу мог определить – намордник ли это на нём или такова она по своей природе. Твёрдый, широкий лоб гофрами складок плавно переходил в демоническое куполообразное утолщение затылочной кости. Объёмная пасть, несмотря на свои размеры, не могла полностью вместить передние клыки, поэтому они всё время пребывали в состоянии полу оскала, отнюдь не вызывая к собаке симпатии. Коренные зубы напротив, были наглухо зашторены, словно тяжёлыми портьерами, влажными обвислыми щеками, из-под которых непрерывно вытягивалась сосульками слюна. Брови, посредством постоянных усилий удерживались в приподнятом состоянии, что придавало физиономии достаточно глупый вид. Нижние веки, казалось лишённые всякой мышечной опоры, безвольно болтались мешками. Добавьте к этому выпуклые, словно стеклянные протезы глаза, и станет ясно, что лучшего имени, чем Комод такая морда не заслужила.