Тагарские изделия
Таким образом, мы можем констатировать, что традиционный орнамент, состоящий из меандровых, свастических и S – образных форм, характерный для декора андроновской керамики, бытовал на территории Западной Сибири, в частности Минусинской котловины, вплоть до первых веков нашей эры. Некоторые из этих орнаментальных мотивов доходят до Ордоса и Внутренней Монголии. В реликтовом, фрагментарном виде многие андроновские композиции продолжали жить в искусстве народов Сибири вплоть до наших дней.
Возвращаясь к европейской части нашей страны, в данном конкретном случае к северорусским землям, мы должны сказать, что вопреки господствующему до сих пор в науке убеждение в той, что для северорусского региона характерны, прежде всего, сюжетные композиции, как в вышивке, так и в браном ткачестве, геометрически орнамент играл еще до 20—30 годов 20 века огромную роль в текстильном декоре. Причем на браных проставках, выполненных руками северорусских крестьянок в конце 19- начале 20 века сохранились не отдельные элементы андроновского орнамента, не поздние его трансформации, а целые орнаментальные комплексы классического коврового узора, о ритуальном характере которого говорилось выше. Такие орнаменты, решенные в большинстве случаев в древней красно-белой цветовой гамме, состоящие из меандров, треугольников, зигзагов, ромбов, свастик, «гуськов», оформляют зарукавья, подолы и оплечья женских рубах, края передников, пояса, концы полотенец, т.е. ритуальные, сакрально отмеченные вещи, выполнявшие кроме чисто бытовых еще и магические и обереговые функции. Как и во всем андроновском орнаменте, в северорусском браном ткачестве композиция делится на три горизонтальные зоны, причем верхняя и нижняя зачастую дублируют друг друга, а средняя, как правило, несет на себе важнейшие с точки зрения самантической значимости узоры. Именно здесь можно встретить самые разнообразные мотивы меандра, «гуськов», свастик, абсолютно идентичные андроновским, и их схождения поразительны.
Обращаясь вновь к мысли С. В. Иванова о неповторимости орнаментальных комплексов, о том, что «племена или группы племен, разработавшие их, надолго сохраняют входящие в комплекс мотивы», и даже теряя связь между собой, продолжают хранить орнаментальные традиции, свидетельствующие о древней общности этих групп», мы в нашем случае можем сделать вывод о вероятном родстве орнаментики андроновской керамики 17—11 века до н.э. и декора северорусского браного ткачества, вышивки и кружева конца 19- начала 20 века. Для ответа на вопрос о том, каким образом традиция могла быть сохранена в течение не менее 3500 лет практически без изменений, необходимо выяснить какие этнические группы на протяжении всего этого времени были носителями данной традиции. Так как в науке широко распространено мнение, согласно которому между индоиранским и финно-угорским ареалами существовали достаточно длительные и древние связи, и, кроме того, север европейской части СССР, как правило, рассматривается как территория, заселенная ко времени прихода сюда славян в 1 тысячелетия н. э. финно-угорскими группами, то естественно предположить, что носителями андроновской орнаментальной традиции были именно финно-угры, перенявшие её в древности у индоиранцев и сохранившие вплоть до конца 1 тысячелетия н. э. Предполагается, что большая часть этого финно-угорского массива была ассимилирована славянами, но, тем не менее, такие народы как карелы, вепсы и коми продолжают жить среди русского населения, не растворяясь в нем, сохраняя язык и этнические традиции. Среди этих традиций не последнее место занимает орнамент. Таким образом, если андроновские орнаментальные комплексы сохранены именно финно-угорским населением севера европейской части СССР, то данные комплексы должны постоянно присутствовать, причем в своих древних формах – архетипах, в ткачестве и вышивке этих народов. Однако, анализируя узоры их текстиля, мы обнаруживаем лишь немногие мотивы, характерные для декора андроновской керамики. Причем, как отмечает Г. Н. Климова: «в текстиле народов коми шире всего представлены более поздние особенности». Кроме того она указывает на то обстоятельство, что развитие искусства браного ткачества в конце 19- начале 20 века было характерно для западных групп коми-зырян и северных коми-пермяков, т.е. тех районов, где наиболее интенсивен был контакт с русским населением. «На остальной территории, за единичными исключениями, оно не практиковалось, и трудно допустить, что оно бытовало раньше, потому что нет ни людей, ни памяти местного населения о них», – отмечает Г. Н. Климова. И далее исследовательница пишет: «В районах же распространения браного ткачества ряд фактов указывает на сравнительно небольшой период бытования там этой техники… пожилые женщины утверждают, что в их деревнях красные узоры стали обильно распространяться только в конце 19 века. Мода захлестнула всех, а для того, чтобы все женщины овладели основой моды, было еще недостаточно времени».
А. П. Косменко, говоря об искусстве вепсов – одной из небольших финно-угорских групп, расселенных дисперсно среди русского этнического массива и северо-восточной части и Бокситогорском районе Ленинградской области, а также на северо-западе Вологодской области, отмечает, что в конце 19- начале 20 века узорное ткачество у вепсов значительно уступало искусству вышивания. Она связывает это с тем, что рисунчатые ткани у них, в отличие от русских, «слабо функционировали как предметы декоративного оформления жилища. Во внутреннем убранстве венского жилища такое функциональное назначение домотканых изделий стало интенсивно проявляться в наше время». Далее А. П. Косменко пишет, что: «с трудоемким и сложным по выработке рисунков двухуточным тканьем на большом количестве дощечек – вепсы только начали знакомиться приблизительно на рубеже 19—20 веков… чему в немалой степени способствовали красно-белые каймы для декоративного оформления полотенец, завозимые сюда от русских Вологодской области, где этот вид тканья был очень развит». В отличие от русских браных проставок, имевших сложные орнаментальные разработки и высокую технику исполнения, что свидетельствует о древней традиции, орнаменты вепских предметов тканья просты, да и образующий узоры настил из красных ниток, не сложный, производящий впечатление фабричного изделия, как у русских, а рыхлый, что говорит о технической не разработанности и отсутствии глубоких традиций. А. П. Косменко отмечает, что: «красно-белая браная техника не закрепилась в ткацком производстве», и делает далее следующий вывод: «К вепскому узорному ткачеству 19-начала 20 века неприложимы такие характеристики, как «очень развито», ««преобладают виды декоративного тканья», «более распространено, чем вышивание, или одинаково с ним». Но все эти характеристики точно соответствуют уровню развития браного ткачества в народном декоративно-прикладном искусстве северорусского населения в конце 19-начале 20 века.