Я со многими практиками об этом разговаривала. С практиками разных традиций. Большинство распознают этот зов уже постфактум.
А некоторые – в годы, когда уже и не хочется болотистых лесных троп, когда все настолько определено, что любое изменение воспринимается как репетиция апокалипсиса.
И это обычно печальная история.
Как Полина Павловна Зов не услышала
С Полиной Павловной я познакомилась, когда той было уже за шестьдесят. В книжном магазине, в отделе букинистики (кстати, много интересных спонтанных встреч у меня там случилось, атмосфера располагает), мы одновременно потянули руки к тому Ямвлиха, я ей уступила, и обычный городской пинг-понг вежливыми фразами вдруг вышел за рамки светскости и получил продолжение в кафе.
Не то чтобы я из породы Чебурашек, которые настолько рьяно ищут друзей, что готовы чаевничать с первым встречным, но в Полине Павловне что-то было.
Статная, седые волосы уложены в затейливую халу, увесистые антикварные изумруды в ушах и космически черные глаза. Взгляд прицельный и ясный, как острие швейной иглы, которой она бесконечно сшивает лоскуты событий – и получается причудливо скроенное полотно ее жизни.
Да, за Полиной Павловной сразу чувствовался багаж причудливых сюжетов, ею прожитых. И была в ней какая-то легкость – казалось, ее нисколько не поцарапали сложные времена, которых она ввиду своего возраста едва ли могла избежать.
У нее были дорогие украшения и дешевое оранжевое пальто, повадки гедониста и пенсионные социальные скидки.
Я не буду посвящать вас в виражи прожитого ею пути, но вот что самое главное: среди прочего она поведала мне, как давным-давно в ее окно постучался демон.
Она рассказала об этом так буднично, словно речь шла о сантехнике или почтальоне.