Блаженный Августин, для которого существование Бога было очевидно, предложил онтологическое обоснование истины. Он считал, что наш разум может познавать вечные истины. Для Августина вечным может быть только то, что неизменно и вне времени. Таким образом, вечные истины неизменны и не зависят от времени. Человеческий разум подвержен изменению, поэтому вечная истина не может быть продуктом человеческого разума. Если человеческий разум не может быть источником вечной истины, то что же тогда? Может быть, это такой разум, который не производит истины, но всегда имеет в виду истины? Такой разум сам должен быть вечным. Подобная линия рассуждений приводит Августина к мысли, что существует нечто более высокое, превосходящее наш разум. «Если есть что-то более превосходное, то это Бог, а если нет, то истина сама есть Бог». [22, с. 60–61]. В «Исповеди» он пишет: «Господи, Ты знаешь. Разве не исповедовал я перед Тобой свои грехи. <…> Я не состязаюсь в суде с Тобой, Который есть истина <…>» [155].
Ансельм Кентерберийский рассуждает об истине с точки зрения правильности не только в утверждениях и мнениях, но и в воле действия и даже в сущности вещей. Он утверждает, что истина состоит из правильности и морально правильной, честной точки зрения. Честность понимается телеологически. Высказывание является правильным (может претендовать на правоту) тогда и только тогда, когда оно означает то, что в действительности есть. «Утверждение имеет одну правильность и истину, потому что оно означает то, для чего предназначено; оно имеет другую правильность и истину, потому что получило возможность означать» [21, с. 167]. Истину в воле Ансельм связывает со справедливостью, моральной оценкой и в телеологическом понимании. Истинно то, что соотносится с Божественным Разумом. Иными словами, истину надо рассматривать с точки зрения Божественного Слова.