такое, что
можно видеть?
Он, казалось, был ошарашен моим вопросом. Он взглянул на меня с
каким-то вопрошающим выражением.
— Я хочу знать, что мескалито…
— Я слышал, что ты сказал. Разве ты не видел его прошлой ночью?
Я хотел сказать, что видел лишь собаку, но заметил его озадаченный
взгляд.
— Так ты думаешь, что то, что я видел прошлой ночью, было им?
Он взглянул на меня с участием. Он усмехнулся, покачал головой, как
если бы я не мог поверить этому, и очень проникновенным тоном сказал:
— Не говори мне, что ты считаешь, что это была твоя… мама?
Он приостановился, говоря «мама», так как то, что он хотел сказать,
было «ту чиндара мадрэ» — идиома, используемая, как неуважительный намек
на мать другого. Слово «мама» было так неподходяще, что мы оба долго
смеялись. Потом я понял, что он заснул и не ответил на мой вопрос.
Воскресенье, 6 августа 1961 года.
Я отвез дона Хуана к дому, где я принимал пейот. По дороге он сказал
мне, что имя человека, «который представил меня мескалито» — Джон. Когда
мы подъехали к дому, мы обнаружили Джона сидящим на веранде с двумя
молодыми людьми. Все они были в исключительно хорошем настроении. Они
смеялись и разговаривали очень непринужденно. Трое говорили по-английски в
совершенстве. Я сказал Джону, что приехал поблагодарить его за оказанную
мне помощь.
Я хотел узнать их мнение о своем поведении во время галлюциногенного
опыта, и сказал им, что я пытался думать о том, что я делал предыдущей
ночью, но не мог вспомнить. Они смеялись и были нерасположены говорить об
этом. Они, казалось, сдерживались из-за присутствия дона Хуана. Они все
поглядывали на него, как бы ожидая утвердительного знака, чтобы
поговорить. Дон Хуан, видимо, дал им такой знак, хотя я ничего не заметил,
потому что Джон начал внезапно рассказывать о том, что я делал прошлой
ночью.
Он сказал, что знал о том, что я был «взят», когда услышал, что я
стал пукать. Он утверждал, что я пукнул 30 раз. Дон Хуан поправил его, что
не 30, а только десять.
Джон продолжал:
— Когда мы все подвинулись к тебе, ты был застывшим и у тебя была
конвульсия. Очень долгое время, лежа на спине, ты двигал ртом, как будто
говоришь. Затем ты начал стучать головой об пол, и дон Хуан надел тебе на
голову старую шляпу. И ты это прекратил: ты дрожал и вздрагивал, часами
лежа на полу. Я думал, что тогда все заснули. Но я слышал сквозь сон, как
ты пыхтел и стонал. Затем я слышал, как ты вскрикнул, и проснулся. Увидел,
как ты, вскрикивая, подпрыгиваешь в воздух. Ты сделал бросок к воде,
перевернул посудину и стал барахтаться в луже.
Дон Хуан принес тебе еще воды. Ты сидел спокойно перед соусницей.
Затем ты подпрыгнул и снял с себя всю одежду. Ты встал на колени перед
водой и начал пить большими глотками. Затем ты просто сидел и смотрел в
пространство.
Мы думали, что ты будешь сидеть так все остальное время. Почти все,
включая дона Хуана, заснули, когда ты с воем вскочил и погнался за
собакой. Собака испугалась и завыла тоже, и побежала к задней половине
дома. Тогда все проснулись.
Мы все поднялись. Ты вернулся с другой стороны дома, все еще
преследуя собаку. Собака бежала перед тобой, лая и завывая. Я думаю, ты
вероятно, двадцать раз обежал дом кругами, лая, как собака. Я боялся, что
соседи заинтересуются. Здесь близко нет соседей, но твои завывания были
так громки, что их можно было слышать за версту.
— Ты поймал собаку и принес ее на веранду на руках.
Джон продолжал:
— Затем ты стал играть с собакой. Ты боролся с ней и вы кусали друг
друга и играли. Мне кажется, было забавно. Моя собака обычно не играет. Но
на этот раз ты и собака катались друг через друга и друг на друге.
— затем ты побежал к воде, и собака пила вместе с тобой, — сказал
молодой человек.
— Ты пять или шесть раз бегал к воде с собакой.
— Как долго это продолжалось? — спросил я.
— Часы, — ответил Джон. — один раз мы потеряли обоих из виду. Я
думал, что ты побежал за дом. Мы только слышали, как ты лаял и визжал. Ты
лаял так похоже на собаку, что мы не могли вас отличить.
— Может, это была одна лишь собака, — сказал я.
Они засмеялись, и Джон сказал.
— Нет, парень, лаял ты.
— А что было потом?
Все трое смотрели друг на друга и, казалось, были в затруднении,
вспоминая, что было потом. Наконец, молодой человек, который до этого
молчал, сказал:
— Он поперхнулся, — и посмотрел на дона Хуана.
— Да, ты, наверное, поперхнулся. Ты начал очень странно плакать и
затем упал на пол. Мы думали, что ты откусываешь себе язык. Дон Хуан
разжал тебе