Искусственный взгляд на Праджняпарамиту может привести к впечатлению, что Бодхисаттва – своего рода прославленный спорщик, но это впечатление далее рассеивается при рассмотрении другого слова, описывающего опыт Бодхисаттвы – «видья». Видья – это противоположность авидьи, неведения, и обычно ее переводят как «знание». Однако Гюнтер переводит его как «эстетическое восприятие» (подобное праждне, но не несущее элемента анализа), и это гораздо ближе к его истинному значению. Видья – своего рода наслаждение вещами, гармония с миром, а его противоположность, авидья, несет смысл отчужденности и конфликта – а вовсе не недостаток знания в обычном смысле этого слова.
Когда говорится о том, что кто-то что-то знает, это содержит предположение о том, что знание утилитарно. Человек знает, для чего предназначена вещь, знает, что можно с ней сделать. Иногда подобное отношение к вещам может неожиданно поразить вас. Однажды, когда я жил в Калимпонге, я вышел на прогулку и увидел необычайно высокое, красивое сосновое дерево, растущее у дороги. Пока я стоял и восхищался им, подошел мой непальский друг. «Только посмотри на это дерево! – воскликнул я. – Разве оно не великолепно?» «О да! – ответил он. – В нем должно быть, по крайней мере, двадцать маундов древесного топлива – хватит на всю зиму!»
Если мы видим лишь практическую ценность вещей, мы относимся к ним с позиций нужды, которая становится желанием, а оно превращается в страстное стремление заполучить объект, который воспринимается как способный осуществить желание. Дерево рассматривается не как существующее само по себе, ради самого себя, а как что-то, что удовлетворит наши нужды. Однако если у нас нет желаний, которые нужно было бы исполнять, нет субъекта и объекта. Это состояние Бодхисаттвы – пустое от любых желаний использовать вещи ради определенной цели. Все, что осталось – это эстетическое восприятие и ощущение ценности. Если вы Бодхисаттва, вы наслаждаетесь миром, как наслаждаются произведением искусства или художественным представлением – с тем различием, что вы не ощущаете разницы между собой и тем, что «снаружи». Обычно – хотя в кино в меньшей степени – люди в аудитории сохраняют ощущение себя как субъектов, отличных от того, что они переживают как эстетический объект, и в этой степени остаются отчужденными от него. Но переживание мира Бодхисаттвой скорее подобно