Итак, допустим, я определил, что у меня есть ложная гастрономическая ценность – я патологически люблю сочный говяжий стейк. И я определил, что мне нужно заменить ее истинной гастрономической ценностью – молочными пенками или жирными, розовыми, перетянутыми колечками червяками. Определить-то определил, но как произвести замену? Сколько бы я себе ни приказывал полюбить червяков, я никогда не смогу этого сделать, хоть сколько меня душепопекайте! Я буду искренно каяться, буду ходить угрюмым и задумчивым, буду разбирать проблему своего мышления с пасторами и наставниками… Но буду снова и снова возвращаться к говяжьему стейку. Почему? Потому что он мне приятен, а червяки – противны.
Этого не учитывают те люди, которые думают, что определение неправильных ценностей и выяснение неверных механизмов мышления, связанных с этими ценностями, решает проблему. Не решает. Если перед вами человек, который любит грех и не любит Христа, то как вы заставите его полюбить Христа? Сколько бы вы ни работали с его мышлением, если Христос не является его радостью, его восторгом, его богатством, его жизнью и смертью, то он не откажется от греха, потому что ценный грех всегда будет его влечь сильнее, чем менее ценный Христос. И простыми объяснениями, разговорами и изучением себя этого никак не исправить!
Чтобы глубже осмыслить суть этой проблемы, давайте немного поразмышляем о человеческой воле. С древнейших времен христианские богословы отмечали, что феномен воли включает в себя как минимум две различные сферы54: (1) акты воли, направленные на внешние по отношению к воле предметы, например, когда воля отдает приказ телу поднять руку, встать со стула и т.п.; (2) акты воли, направленные на саму волю, например, когда воля приказывает самой себе полюбить или возненавидеть кого-то или что-то. Первый вид проявления воли принято называть волеизъявлением (лат. volitio), а второй – наклонностью (лат. inclinatio).