Преодолев рамки металлоискателей и испытывающие взгляды охранников, Олеся зашла на территорию монастыря. Подворье обители было сплошь усеяно людьми, четко сориентированными в две внушительные очереди: одна к иконе, другая в церковь, к мощам. Олеся поняла, что не успеет пройти ни одну из них за оставшееся в ее распоряжении время, но особо и не надеялась, потому и не расстроилась. Подошла к источнику со святой водой, умылась, встала напротив большой уличной иконы, чуть поодаль от забора, ограничивающего доступ к образу Матронушки, и долго стояла, шевеля губами молитвы и обычные мирские просьбы – своими словами, как могла. События последних месяцев еще больше сбили ее с привычной колеи, заставили глубоко переживать запретное, но такое желанное чувство. Сейчас она неистово просила прощения за свои поступки, за недостойные мысли и не всегда благонадежное поведение, предписанное обществом замужней даме.
К ней кто-то подошел, спросил, где можно купить свечки, Олеся показала на церковную лавку. В этот момент к ней приблизилась молодая женщина в черном монашеском одеянии и приветливо улыбнулась.
– Здравствуйте! А я Вас знаю, Вы же в … живете? – монахиня назвала район, где действительно жила Олеся.
– Да. Но я… – начала было Олеся, пытаясь извиниться. Она не помнила этого человека и впервые в жизни общалась с монахиней вот так просто, между делом. Ей это были в диковину.
– Ничего-ничего, не напрягайте память, – видя замешательство Олеси успокоила монахиня, – верьте, главное – верьте, и молитвы Ваши будут услышаны. Бог испытывает нас. Верьте в его милосердие.
– Спасибо Вам…
Монахиня ушла. Мало-помалу, боль начала отступать. «Я обязательно с этим справлюсь. Обязательно, – в очередной раз подумала Олеся, – не может же так продолжаться вечно-бесконечно, у всего есть логическое завершение, конец, финал – все проходит». И сама испугалась такой мысли: «Чем же я заполню эту пустоту?».