Январь 1996 г.
Павел Иванович смотрел на Олесю, которая что-то быстро писала в тетради, и невольно любовался ею. С недавних пор он ловил себя на мысли, что слишком часто и неправильно о ней думает. Мысли были приятные и игривые, весело текли звенящим, сверкающим ручейком, щекотали давно отлюбившее сердце и возвращали юность. Будучи человеком рассудительными и логичным, имея привычку добираться до сути вещей, а не плыть по течению, Павел понимал: пора останавливать этот поток, иначе он превратиться в бурную горную реку, чего нельзя было допустить ни при каких обстоятельствах. Чувства Павла к Олесе горели ослепительным, беспощадным пламенем, скрытым под толстым-толстым слоем льда, и растапливать этот лед было непозволительной роскошью. Глубоко страстный в душе, он мастерски умел скрывать свои чувства от посторонних, ему были чужды любые сантименты и романтические слабости. То, что происходило с ним сейчас, несколько выбивало его из привычного ритма жизни, от чего на сердце становилось горько, и радость сменялась отчаянием – чувством, дотоле не ведомым и поэтому пугающим.
Дети писали самостоятельную работу. Олеся подняла голову, сосредоточенно и немного щурясь, посмотрела на доску, боковым зрением зацепив взгляд учителя. Павел Иванович встал и вышел в лаборантскую, пытаясь скрыть волнение и заглушить неловкость ситуации, опасаясь, что девушка могла прочитать его мысли. Обладая поистине рентгеновским взглядом, он полагал, что и другие люди были наделены этим свойством.
Учитель не опасался оставлять класс без присмотра. «Кому нужно списать, сделают это и при мне», – на этот счет он особо не обнадеживался, с поличным никого не ловил, изредка делая замечания бесцеремонным ученикам. Сейчас, сидя в лаборантской, он пытался привести в равновесие эмоции, с каждым днем захватывающие его с новой силой. «Она добросовестная, прилежная ученица, поэтому меня так тянет к ней. Открытая, с доброй душой. Ничего большего. Она не может мне нравиться как девушка, потому что это невозможно. Этого не может быть, потому что не может быть никогда», – размышлял Павел. Глагол «влюбился» он даже в мыслях произнести боялся, а прилагательное «любимая» употреблял исключительно со словом «ученица».