– Очень… очень плохо… – Олеся вспоминала свое состояние тогда, и безмерная жалость вновь больно резанула ее сердце. По щеке покатилась слеза.
– Олеся, Олеся, ну что ты… – Павел не знал, что делать.
Встал, включил чайник, а пока он греется, налил ей минералку в стакан. Олеся выпила, успокоилась.
– Извини. Видно, сильны еще воспоминания. Я тебя не виню, намечтала себе слишком много, вот теперь разгребаю. Продолжай.
– А что тут продолжать… Я сослался на занятость и решил выбросить весь этот любовный бред из головы. Но он почему-то не уходил. И засыпая, я думал о тебе. Прошло еще, наверное, полгода. Мы не общались. А я уже жалел о неиспользованной возможности стать молодым. Мне нужна была энергетическая подпитка твоей любовью. И тогда я решил отправить тебе смс-ку на Новый Год. Потом на 8-е марта, и дальше. Ты не отвечала. Тогда я решился на отчаянный шаг – попросил прощения в Прощеное воскресенье. Подумал, что ты не сможешь не ответить. Так и вышло.
– Как же я предсказуема в своих действиях… А ты умело все просчитал.
– Да. Ты ответила. Написала, что прощаешь. Я обрадовался и стал ждать тебя в гости. Каждый понедельник, в часы приема, думал: вот сейчас откроется дверь и следующим посетителем будешь ты. Но ты не приходила. Зато отвечала на все мои послания. Почему ты не приходила?
– Мне было сложно тебя простить, я боялась наступить на те же грабли. И потом, что могло быть между нами? Пришла бы, поговорили бы, как обычно. А дальше что?
– В этом ты права. Я не думал об этом. Просто хотел тебя увидеть.
– Вот я и не приходила. И считаю, правильно, что не приходила.
– Я только одного не могу понять. Почему эти послания были такие безликие? Почему ты ко мне по имени не обращался?
– Дурак был. Что тут скажешь. Боялся. Хотел, чтобы инициатива шла от тебя.
– Паш… Ты меня пугаешь…
– Говорю, как есть. Если бы я начал бурно выказывать свое расположение к тебе, а ты бы меня отвергла, мне было бы очень больно.
– Здорово… Пусть лучше больно будет мне. Олеся отвернулась и села на кровати, свесив ноги.
– Я не идеальный. И признаю это, – несколько жестко ответил Павел, подошел к Олесе, взял ее руки в свои, – прости меня.