и выполнял все те действия,
которым я тебя научил, то ты бы в настоящее время имел
достаточно силы, чтобы пересечь мост. Достаточно силы, чтобы
остановить мир.
— Но почему я должен хотеть силы, дон Хуан?
— Сейчас ты не можешь придумать причин, однако, если ты
накопишь достаточно силы, то сама сила найдет в тебе хорошую
причину. Звучит странно, не так ли?
— Почему ты сам хочешь силы, дон Хуан?
— Я похож на тебя. Я не хотел. Я не могу найти причину,
чтобы ее иметь. У меня были все те же сомнения, которые
имеешь ты, и я никогда не следовал тем инструкциям, которые
мне давались, или же я никогда не думал, что следую им. И,
однако же, несмотря на мою глупость, я накопил достаточно
силы, и однажды моя личная сила заставила мир разрушиться.
— Но зачем кто-либо будет хотеть остановить мир.
— Никто не хочет, в том-то все и дело. Это просто
случается. А когда ты уже знаешь, что это такое — остановить
мир, то ты понимаешь, что для этого есть причины. Видишь ли,
одним из искусств воина является умение заставить мир
разрушиться по особой причине, а затем восстановить его
вновь для того, чтобы продолжить жить.
Я сказал ему, что, может быть, самый верный способ
помочь мне был бы дать мне пример особой причины для
разрушения мира.
Некоторое время он молчал. Казалось, он обдумывает, что
сказать.
— Я не могу сказать тебе этого, — сказал он. — нужно
слишком много силы для того, чтобы знать это. Когда-нибудь
ты будешь жить, как воин, несмотря на самого себя. Тогда,
может быть, ты накопишь достаточно личной силы, чтобы самому
ответить на этот вопрос.
Я обучил тебя почти всему тому, что нужно знать воину,
чтобы начать жить в мире, накапливая силу самому. Однако я
знаю, что ты не можешь этого делать, и я должен быть
терпелив с тобой. Я знаю наверняка, что для того, чтобы быть
самим собой в мире силы, нужна целая жизнь борьбы.
Дон Хуан взглянул на небо и на горы. Солнце уже
клонилось к западу, и на горах быстро собирались дождевые
облака. Я не знал, сколько времени. Я забыл завести свои
часы. Я спросил его, не может ли он сказать, сколько
времени, и у него был такой приступ смеха, что он скатился с
камня в кусты.
Он встал и потянулся, зевая.
— Еще рано, — сказал он. — мы должны ждать, пока туман
не соберется на вершине горы, а затем ты должен встать на
этот камень и поблагодарить туман за его одолжение. Пусть он
придет и обнимет тебя. Я буду рядом, чтобы помочь, если
понадобится.
Каким-то образом перспектива того, чтобы стоять одному
в тумане, перепугала меня. Я чувствовал себя идиотски из-за
того, что реагирую таким нерациональным образом.
— Ты не можешь уйти из этих уединенных гор, не выразив
им своей благодарности, — сказал он твердым тоном. — воин
никогда не поворачивает спины к силе без того, чтобы отдать
должное за полученное одолжение.
Он лег на спину, положив руки под голову, и накрыл лицо
шляпой.
— Как я должен ждать тумана, что я должен делать? —
спросил я.
— Пиши, — сказал он сквозь шляпу. — но не закрывай
глаза и не поворачивайся спиной.
Я попытался писать, но не мог сконцентрироваться. Я
встал и стал беспокойно ходить. Дон Хуан поднял свою шляпу и
посмотрел на меня с оттенком раздражения
— Садись! — приказал он мне.
Он сказал, что битва силы еще не окончена и что я
должен научить свой дух не быть пассивным. Ничего из того,
что я делаю, не должно выдавать моих чувств, разве что я
хочу остаться пойманным в этих горах.
Он сел и шевельнул рукой с выражением срочности. Он
сказал, что я должен действовать так, как если бы все было
обычным, потому что места силы, как то, в котором мы
находимся, имеют потенциальную возможность опустошать людей,
если они беспокойны, и поэтому человек может развить
странные и вредные узы с этим местом.
— Эти узы приковывают человека к месту силы иногда на
всю жизнь, — сказал он. — а это не твое место. Ты не нашел
его сам, поэтому подтяни свой пояс и не теряй штанов.
Его предупреждение подействовало на меня, как заговор.
Я работал в течение нескольких часов без передышки.
Дон Хуан отправился обратно спать и не просыпался до
тех пор, пока туман не приблизился на каких-то двести
метров. Он поднялся и посмотрел на окрестности. Я оглянулся,
не поворачивая