Одна из загадок ниндзя – хождение по потолку. Секрет заключался в специфике устройства потолков японских комнат, украшавшихся открытыми рельефными балконами и стропилами, проходящими на небольшом расстоянии друг от друга. Ниндзя, упираясь руками и ногами в параллельные балки или же цепляясь при помощи «кошек«, повиснув спиною к полу, могли перебраться через всю комнату, не касаясь пола.
В зависимости от сложившейся ситуации, ниндзя мог воспользоваться одним из следующих способов ходьбы:
«крадущийся шаг” – мягкое, бесшумное перекатывание с пятки на носок;
«скользящий шаг» – обычный способ дугообразного движения стопы, применяемый в КЭМПО;
«уплотненный шаг» – перемещение по прямой, плотно прижимая носок задней ноги к пятке передней ноги;
«прыжковый шаг» – по технике, напоминающий «тройной прыжок»;
«ходьба боком” – перемещение «приставным шагом» или спиной, чтобы помешать погоне определить направление движения;
«односторонний шаг» – прыжки на одной ноге;
«врезка лунок» – ходьба на носках или на пятках;
«малый шаг» – по принципу «спортивной ходьбы»;
«ходьба вразбивку» – зигзагообразные движения;
«большой шаг” – нормальный широкий шаг.
При групповых операциях на местности, ниндзя двигались «след в след», часто использовались для ходьбы высокие легкие ходули из бамбука – такуэума. Детей заставляли в любую погоду ходить нагишом, подолгу обходиться без пищи и воды, по нескольку дней находиться в кромешной темноте, набиванием, натиранием и диетой добивались сверх-естественной подвижности суставов и нечувствительности к боли, превращая кожу тела в своеобразную «железную рубашку». В результате ниндзя мог сутками сохранять неподвижность и находиться в воде, подолгу задерживая дыхание; мог прыгать с высоты до 10 метров, взбегать на отвесные скалы, легко перепрыгивать заборы, ловить рукой выпущенную в упор стрелу, прекрасно видеть в темноте, вынимать из суставной сумки руку или ногу, удлинять на несколько сантиметров руку и увеличивать свой рост. К тому же они обладали прекрасной зрительной памятью, имели отличный слух, по свисту стрелы могли определить расстояние до лучника, по лязгу оружия – его вид. Они различали голоса птиц и зверей, искусно им подражали, умели готовить яды и лекарства, взрывчатые вещества, владели навыками акупунктуры и хирургии.
Зрительная память развивалась специальными упражнениями на внимательность. Например, на камне раскладывались предметы, накрытые платком, которые ниндзя, увидев на несколько секунд, должен был без запинки перечислить. Постепенно увеличивая число предметов и уменьшая время на их демонстрацию, ниндзя мог по памяти восстановить во всех деталях сложную техническую карту и дословно воспроизвести дюжину страниц однажды прочитанного текста.
Слух доводился до такой степени изощренности, что ниндзя не только различал по голосу всех птиц и угадывал в птичьем хоре условный сигнал партнера, но и «понимал язык» насекомых и пресмыкающихся. Так, умолкнувший хор лягушек на болоте говорил о приближении врага, а громкое жужжание комаров под потолком свидетельствовало о засаде на чердаке. Приложив ухо к земле, по топоту копыт могли определить количество лошадей в коннице. По звуку камня, брошенного со стены, можно было определить глубину пропасти и уровень воды с точностью до метра. По дыханию спящих за ширмой могли точно определить их пол, возраст и количество. Многолетние упражнения слуха, осязания и обаяния помогали ниндзя вслепую судить о близости огня по степени теплоты, о соседстве человека— по звуку и запаху. Мельчайшие перемены потоков воздуха позволяли отличить сквозной проход от тупика и большую комнату от каморки.
Обитатели горных районов с детства приучались лазить по отвесным скалам и каменистым осыпям, спускаться в расселины, переправляться через стремнины и бездонные пропасти, чтобы затем только лишь при помощи рук и ног уметь взобраться на неприступные стены замков и проникать во внутренние покои монастырей. Секрет искусства скалолазания (сака-нобори или тохэки-дзюцу) заключался в умении концентрировать силу и жизненную энергию КИ (ЦИ) в кончиках пальцев, чтобы малейший бугорок или выступ на стене могли стать надежной опорой. Мысленно устремляясь «вглубь» стены, как бы прилипая телом к каменному массиву, ниндзя мог, нащупав два-три выступа, уверенно продолжать путь наверх.
Психологической и психической подготовке уделалось особенно много внимания. К примеру, обучаемые садились друг против друга и пристально, не моргая, смотрели в глаза напарнику, настраиваясь на волну его мысленных и чувственных вибраций, тем самым проникая в его чувства и мысли. Иногда партнером становился дикий зверь – обучаемый входил в клетку с хищников и взглядом должен был укротить зверя.
После такого психотренинга ниндзя становился прекрасным психологом и гипнотизером, способным без труда усыпить одного или нескольких противников, или при помощи одного лишь взгляда обратить их в бегство. Угадывая мысли и намерения противника на расстоянии, он не терялся в окружении нескольких врагов, сохраняя спокойствие и хладнокровие, вселяя в них неуверенность и страх, и тем самым получая значительное преимущество еще до поединка.
Подготовка заканчивалась в 15 лет, а иногда и раньше, сдачей экзаменов по всем дисциплинам и посвящением в члены рода. Лишь став полноправными членами общины, юноши и девушки переходили от стандартных методов психотренинга к познанию сокровенных таинств духа, заключенных в учениях монахов – ямабуси, а также в дзэн-йоге и магии. После обряда посвящения каждому вновь принятому ниндзя торжественно вручались личное оружие и униформа – бесформенный черный балахон с капюшоном и черная маска. Одежда эта не только действовала устрашающе на врагов своим черным цветом, но, благодаря ему же, лишала человеческую фигуру резких очертаний, помогая стать невидимым в темноте и сумерках узких улочек.
После посвящения подготовка не заканчивалась, а только начиналась, – подготовка к жизни, в которой постоянными были лишь три величины – ежеминутная готовность к бою, бесконечные тренировки и каждодневные опасности.
Помимо тренировок по психическому и физическому совершенствованию, ниндзя изучали философию, древние китайские языки, написанные замысловатой иероглифической скорописью, вопросы фортификации, картографии, стратегии, искусству перевоплощения. Последнее достигалось за счет овладения различными амплуа: бродячего актера, странствующего монаха (комусо), отшельника, священника, купца, крестьянина или горожанина, фокусника или акробата.
Те, кто называют ниндзя наемными убийцами, обвиняя их в кровожадности, несправедливы к ним. Далеко не всегда они убивали тех, кто оказывался на их пути, а часто использовали гипноз или нажатие на ту или иную точку, просто отключая человека и сохраняя ему жизнь. Об этом подробнее будет рассказываться во 2 томе книги.
Но никакой, даже самый искушенный в тайнах гипноза и черной магии ниндзя, никогда не выходил на задание без «джентельменского набора» оружия и технических средств, включавшего в себя в основном всевозможные виды холодного оружия уменьшенных и потайных типов, а также подрывные механизмы и комплект военно-инженерных приспособлений. Арсенал ниндзя включал три категории оружия: средства для рукопашного боя, метательные снаряды и химические вещества, взрывчатые смеси.
К первой категории помимо обычного меча, копья алебарды и шеста, относилось множество малоизвестных предметов, причем выбор их всегда отличался тремя качествами – легкостью, портативностью и функциональностью. Из них можно назвать такие, как кекэцу сегэ (кинжалы с двумя лезвиями, выходящими из одного основания», находящимися в одной плоскости, из которых одно лезвие было прямое и обоюдоострое, а второе – загнутое наподобие клюва), манкикигусарн (цепи со свинцовыми шариками на концах), кама (топоры с узкими загнутыми остриями), кастеты «тигриная пасть» (они крепились как на внутренней, так и на внешней стороне ладони), сюрикэны (тонкие стальные пластины в форме креста, звездочек или шестерней с остро заточенными краями). На запястьях они носили специальные браслеты, которыми защепляли лезвие меча противника и легко обезоруживали его одним поворотом кисти.
Кроме всего этого, в экипировку входили: шипы, которые они в случае надобности прикрепляли к обуви; специальная сумка – обойма для сюрикэнов; на предплечье крепилась обойма для дротиков; дымовые шашки, которые давали ниндзя возможность устроить завесу и раствориться в дыму; проволочные пилы с кольцами на концах, и многое другое.
Ниндзя, в отличие от самураев, как правило, пользовались одним большим мечом (ниндзя-то), который носили на перевязи за спиной. Этот меч, как и многие другие атрибуты снаряжения, являлся универсальным комбинированным орудием, напоминающим хитроумный «перочинный нож» Внешне ножны и рукоятка были оформлены очень просто и выкрашены в защитный цвет. Ножны были значительно длиннее клинка и имели отверстие на конце, что позволяло через них дышать под водой или пускать маленькие отравленные стрелы (так называемый «плевок дракона»). Кроме того, в ножны вкладывались тайные депеши, шнурки с кодовыми узлами и прочие полезные вещи. Прикрепив меч на ремешке, из сыромятной кожи к балке или древесному суку, его можно было использовать как «трапецию» или «насест» для долгой отсидки. При наличии гарды меч становился удобной ступенькой, которую можно было потом втянуть наверх за ремешок.
Излюбленным оружием ниндзя был комбинированный серп (кусаригама), к рукоятке которого крепилась длинная тонкая цепь с грузилом на конце. Различалось два варианта серпа; крестьянский – с коротким дугообразным лезвием и военный – с удлиненным мечевидным клинком. Рукоятка делалась из твердой породы дерева с металлическим концом для цепи. Удачно брошенной цепью можно было обмотать тело противника или опутать руку с мечом, после чего в ход пускался серп. Кроме того, серп играл роль альпенштока при скалолазанье, служил перекидным мостом и подъемником.
Было «невидимое» оружие – посох-меч, веер из тонких металлических пластин и шляпа-сюрикэн, под полями которой крепилось огромное лезвие.
Необходимо еще раз отметить, что ниндзя старались избегать боя, так как обычно имели другие цели и задачи. Им поручали выкрасть важный документ или похитить князя, подслушать разговор или убить военоначальника, совершить диверсию или провокацию. Выполнив задания, ниндзя умело уходил от погони и больше никому не причинял вреда. Но если все же дело доходило до боя, он был страшен и беспощаден, так как в случае пленения его ждала страшная, мучительная смерть. По преданиям, один ниндзя в открытом бою стоил двадцати и больше хорошо обученных воинов. Так что проще было дать ему свободно уйти, чем преследовать и вступать в поединок. Но если все-таки ниндзя терпел поражение и попадал в плен, врагам не удавалось выведать у него ни слова – он стойко умирал под жесткими пытками, еще больше усиливая к себе уважение и страх противника.
Настоящих специалистов в этой области на апрель 1977 года насчитывалось 59 человек…
Согласно постулатам йоги, боец должен сознательно оценивать все свои движения, так как, чтобы совершить какое-либо движение, ему необходимо учесть намерения противника, избрать рациональную в данных обстоятельствах позицию и предпринять соответствующее действие. Рациональная йога требовала от бойца в первую очередь мысли. В условиях китайской и японской культуры рациональность слилась с интуицией и прагматизмом. В результате возникла формула: разум-интуиция-реальность. В приложении к боевому искусству это выглядело в виде доктрины: концентрация внимания на противнике, слияние своего «Я» с личностью противника и инстинктивная реакция на все его действия. В Китае названная доктрина вызвала к жизни такой вид борьбы, как КЭМПО, а в Японии – КЭНДО, АЙКИДО и др. Все они пропитаны идеями дзэн-буддизма, отложившими на них свой, ни с чем не сравнимый отпечаток, ярко выраженный в различного рода дыхательных упражнениях, медитациях, приемах и ритуальных действиях. Длительная и настойчивая тренировка приводит к специфическим сдвигам в личности, формирует своеобразный психологический облик.
КЭНДО – искусство фехтования на бамбуковых мечах – как и большинство японских национальных видов спорта, имеет очень древнее происхождение. Под названием «татикаки» это искусство упоминается в древнейших исторических хрониках Японии «Кодзики» и «Нихон секи”. В период Нара (YIII век н.э.) кэндо широко практиковалось в среде придворной знати и носило название «татиути«. В период Асикага (XIY-XYI века), когда на историческую сцену вышло рыцарское сословие самураев, кэндо уже имело развитую технику борьбы и ряд направлений. Признанное одним из важнейших воинских искусств, кэндо пользовалось большим почетом у самураев. Впрочем, как считают японские историки, в период средневековья кэндо было весьма мирным зрелищем, будучи сведенным к состязаниям в тонкости и правильности приемов, не наносящих никакого ущерба сопернику, который выступал скорее в качестве партнера по танцу.
Однако в XYII веке кэндо приобрело свой воинственный характер, сохраняющийся и поныне. Именно тогда в его практику было введено обязательное ношение доспехов – железных лат и шлемов с опускающимся забралом. Боевое облачение самураев той поры, доспехи для борьбы кэндо, не изменившиеся по сей день, оставляют странное впечатление – и устрашающее и пленящее сердце романтическим дыханием старины.