свою
осуществить. Даже и мучитель если умрет, послабления не будет — страдать
этой душе вечность неотвратимо.
А посему выходит, Сергей Дмитрич, что рай если обресть хочешь на свете
ином, то живи, как угодно душе твоей, только умереть сумей бесстрастно,
страсть свою с собой не захвати. Как раньше бывало — старится мужик
какой-то, так и от утех плотских отходит, горькую не пьет и интереса не
имеет, зла ни на кого не держит, о богатствах и добре не печется — вот и
умирает тихо, покойно, и в царстве небесном жизнь покойную имеет. А мрешь
если у сундуков своих огромных, кручинишься о деньгах своих непотраченных
— вот и прими на том свете муку бесконечную, тобой порожденную…
Вит Ценев…
— Как обычный среднестатистический гражданин, я весьма суеверный человек,
и не очень мне хочется думать над тем, что ждет меня после смерти. Когда
думаешь о таких вещах — постепенно накатывает страх, и больше об этом
стараешься не думать. Говорят, в психологии есть специальная теория о том,
что основные человеческие проблемы происходят от глубоко спрятанного
страха смерти. В чем тонкости этой теории — я не знаю, да и не стремлюсь
узнать. Без воодушевления я взялся писать эту книгу… Писать эту книгу…
Мой читатель может спросить у меня — а в чем заслуга твоя будет, Вит?
Разве это ты написал, о чем мы читаем? Нет, написано все это не тобой, а
ты взял да и поставил имя свое на титульном листе. Отчего поставил —
пренепонятно нам, уважаемый писатель, объясните нам, а мы будем премного
благодарны.
Я отвечу тебе, наблюдательный мой читатель. Да, на титульном листе мое
имя, и я считаюсь автором этой книги. Почему? Буду краток, так Кристо
пожелал.
'Вот записи мои, вот я сам, рассказать много чего могу, но не осилить мне
книгу эту, Вит, ей-богу, не осилить, поэтому пиши ты: помянешь меня —
хорошо, не помянешь — обижаться не буду. Хоть так пиши, что сам допрос
ведешь, от своего лица как будто, но только другого ничего не искажая —
как по стенографии моей есть — так и следуй. Только последовательность
не соблюдал — то одно нахлынет, и я запишу, более позднее, а то, после
этого, другое — много более ранний допрос. Путаница у меня и в голове, и в
записях — тебе разбирать да укладывать все это'… Пользоваться советом
Кристо я не стал, следователем не сделался и оставил все как есть, даже
откровенную непоследовательность в днях допросов Кривошеева сохранил в
первоначальном виде. Так было в его тетрадках под номерами '1', '2', ну и
так далее…Не зная, что делать с дневниками Ракшиева, я просто решил
включать отрывки из них в контекст между стенограммами допросов… Читать
его дневники было тяжело, я осмелился убрать большую часть ненормативной
лексики и существенно подработал текст стилистически.
Писалось трудно, а выразить свое отношение к написанному оказалось еще
труднее… Книг существует много, истины у всех разные. Я старался как мог
понять ту странную философию, которую он неторопливо излагал со строк
стенограмм допросов. Иногда мне казалось, что я понимаю, и даже больше —
принимаю все то, о чем он стремился поведать, иногда — словно
надламывалось что-то, и чувствовал я только одно-единственное — страх и
отчаяние… Но шли дни, страх мой исчезал, и появлялись неведомые Силы…
…И я снова сажусь за печатную машинку…
—————————————————————————
Кристо Ракшиев (дневники):
Мне снятся мертвые… Снятся почти каждую ночь, приходит мать, приходит
отец, говорят со мной о чем-то — долго и утомительно. Сплю плохо,
лекарства не помогают, часто кружится голова, силы на исходе. Мен
беспокоят слуховые галлюцинации — наверное, я схожу с ума, слышу какие-то
голоса, звуки, шорохи, стуки… Немного помогает холодный душ. Пишу
семнадцатый день допроса. Своих мыслей нет…
—————————————————————————
Семнадцатый день допросов, 11 августа 1978 года, пятница:
Стоменов: — Известно мне, Сергей Дмитрич, какого рода интерес ты ко мне
имеешь, а посему спросить у тебя хочу: назови мне слов каких нибудь,
которые хвори означают разные…
Следователь: — Болезни? Да сколько угодно! Свинка, желтуха, рак, изжога,
диабет, инфаркт, эпилепсия…
Стоменов (перебивая): — Будет, будет, разошелся, смотри-ка ты! Ну а тепер
слова мне скажи, что здоровье твое или другое чье-то означают, а?
Следователь (пожимая плечами): — Здоровье и будет, как еще назовешь?
Болезней много, а здоровье одно будет… Кровь с молоком… Богатырское
здоровье,