—
чтение молитвы задом наперед или, например, ассоциирование креста Иисусова
к органам детородным — цель у них простая выходит: почитателей бога
бессильными показать. Только делают они более, чем сами это понять могут:
не показ бессилия божьего это, а истинное магическое обессиливание врага
своего. От того все так богохульства страшатся — нет, не потому, что
боженька накажет или проклянет на веки вечные, а лишь потому, что
богохульничающий веру твою обессиливает и тебя самого. Никола сказывал
нам: если хочешь Силу обрести великую, то пользуй то, что
противоположность твоя. Потому и наблюдается из века в век: как человек
яркий, жизнь любящий, живому поклоняющийся, так и помирает других много
раньше. Или возьми, к примеру, добро ваше, что зло тысячелетиями
искоренить пытается… Зло, если вашей меркой мерять, посильнее добра-то
будет, но с добром никак не сладит. А почему? А потому что добро силою зла
пользуется, рушит и мертвит ради блага ее и справедливости. Так вот: и те
не ведают, что делают, и другие, а посему и прок невелик от деяний их. Но
Смертной Силы Магия к мертвому обращается, чтобы жизнь свою упрочить,
корнями разрастись. В противоположности твоей всегда Сила больше, чем в
тебе, и эту Силу использовать умей… Уговоришься разумно, знаючи — чудеса
сотворять сможешь, власть над миром земным обретешь великую.
Взор у меня и сейчас востр, а по молодости — еще вострее был. Никола-то
меня и ослепил, чтобы силу я нашел, в противоположности прятанную. Бродил
я, не зрячий, по лесу, как кутенок слепой, — слух обострился, нюх собачьим
стал, а потом, Сергей Дмитрич, видеть я стал взором внутренним… Сначала
— ночь от дня различать стал, опосля деревья и пни узрел, а уж потом
букашечку каждую на землице разглядеть мог. Вот и получил, а как назовешь,
тебе лучше знать: ясновидением, аль еще как — вижу я мир очами своими, но
земли и моря иные, далекие, зреть могу тем взором, что в лесах мне
открылся…
Если чревоугодничаешь ты — Силу в голоде великом найти сможешь. Пищи себ
лишаешь умело, потребность свою преобразишь умеючи — и потом не только
голод случайный, нежданный легко сдюжишь, но и пищу правильную различать
станешь, чрево насыщать с толком великим. Удержишь если, и не крикнет
естество твое криком громким, когда страх в нутро твое закрадетс
неведомый, — кликнуть духом своим сможешь, да так, что на земле иной,
далекой, услышать можно будет. А если жить хочешь надежно, неопасливо —
мертвых бери в сообщники свои, хранителями своими сделай. Любая охрана
земная столь же смертна, как и ты сам, только мертвый всеведущ, уберечь
тебя сможет от всего, от чего никто не уберегет…
Следователь: — Но, Андрей Николаевич, скажите, какая нужда мертвых о
судьбах ваших печься заставляет?
Стоменов: — Каких слов ты ждешь от меня? Так уж в мире устроено. Жить
хочешь ладно, уверенно — к мертвому ближе будь, а помереть хочешь скоро —
жизнелюбствуй и траве мураве хвальбу сочиняй. Те, кто смерти страшится, о
жизни вечной думу думает, первые жизни лишаются, и не потому, что они
страхом обуяны, а лишь потому, что силу в слабости найти тщатся и мир иной
не почитают, уважения к нему не имеют. Но заметь, Сергей Дмитрич,
равнодушных к смерти хранители тоже в почет не берут. Уважение к миру
смертному, мертвых почитание — вот что надобно, чтобы жизнь долгую и
надежную иметь.
Следователь: — Значит, чтобы жить хорошо, нужно мертвым поклоняться?
Стоменов: — Ты, Сергей Дмитрич, говори, да не заговаривайся. Если ты, как
в церквях, челом бить станешь, крест носить, гроб лобызать, псалмы читать
— проку то от поклонов твоих? Уважай смерть духом и сердцем своим, хорони
покойничков добротно, лютости не имей к царству мертвому — вот и все, что
от тебя надобно. Могешь умершего схоронить богато — хорони, средств не
жалей, не могешь — бедно могилку справь, но с большим почтением. Будь
мудр, когда дело это делаешь: в гроб вещи, покойным любимые, положи
обязательно, непременно, но упаси тебя вещицы свои класть или другие
чьи-то… Случай один расскажу тебе, Дмитрич: в Брянском уезде Орловской
губернии на похоронах колдуна одного, положила его дочь в могилу свежей
сжатой ржи. И сейчас же после этого гром грянул, туча нашла грозовая с
градом, и выбило все полевые посевы. С тех пор каждый год, в день похорон
колдуна этого, в течение трех лет подряд град грозовой побивал хлеб в
одной этой деревне — и ни в чьей больше. И только тогда, когда мужики
разрыли могилу эту да сноп гнилой вынули — сгинуло наваждение. Посему
правда