Тень прошлого
Солнечный свет, пробирающийся в небольшую церквушку через витражные окна, разноцветными бликами разбивал полумрак помещения. Он, неустанно меняя рисунки на каменном полу, словно пытался что-то сказать, желая нарушить молчание этого места, но напрасно… Сегодня без спроса сюда могла входить только тишина.
Как и каждый год в этот день в церкви не проходили службы, не гремели колокола, не звучал хор голосов и её двери были закрыты для всех, кроме отца Лукаса.
Он, склонив голову, сидел на длинной деревянной скамье и, перебирая в руке розарий, безмолвно читал молитвы.
Третье декабря. Этот день и предшествующую ему неделю, Лукас пронесёт с собой через всю жизнь, сохранив в памяти каждый пазл воспоминаний…
Сильный ветер, разбивая сугробы, со свистом проносился по промёрзшим дорогам пустынной деревушки. Когда-то в этом месте стояло много домов, каждый из которых кипел жизнью.
В те времена, повседневный аромат свежевыпеченного хлеба выбирался из окон и тянулся по улице, любезно зазывая соседей друг к другу в гости и они с радостью принимали эти приглашения. Чаепития, хорошо приправленные разговорами, могли продолжаться до самого позднего вечера, а с утра история повторялась, меняя местами лишь приглашённых.
Двери в деревушке не закрывались никогда, как никогда и не угасали улыбки на счастливых лицах её обитателей. Но, к сожалению, всё хорошее, ровно, как и плохое, когда-нибудь заканчивается.
Дела в деревне пошли на спад и люди, больше не желая прозябать в этом месте, стали покидать её, оставляя после себя лишь наглухо заколоченные окна. Уныние пришло туда, где раньше царила радость.
Застрявшие здесь жители перестали ходить друг другу в гости, устраивать по выходным ярмарки, пестрящие буйством красок. Они просто закрылись каждый в своём мире, спрятавшись за щеколдами и тяжёлыми дверными замками, которые до определённого времени оставались закрытыми.
Небольшой деревянный домик распахнул свои двери перед священнослужителем, коего здесь уже давно ждали. Молодой черноволосый мужчина, облачённый в рясу, сжимал в руке маленький чемодан и осторожно поднимался по полусгнившим ступеням.
− Отец Лукас, как хорошо, что вы приехали, − всхлипнула худощавая женщина маленького роста, замотанная в серую шерстяную кофту. − Мы с мужем совсем не понимаем… − она расплакалась, − нам так страшно… мы не можем потерять и Реджи…
− Дженни, успокойтесь, − прозвучал спокойный голос священнослужителя, входящего в дом, − покажите мне мальчика.
Женщина закрыла лицо руками и быстро замотала головой:
− Я не понимаю… − прорыдала она, − почему мы… почему наша семья… Неужели Бога нет…
− Вера не должна ни на секунду угасать в Вас, − твёрдо произнёс мужчина и положил руку ей на плечо. − Слышите меня, Дженни? Ни на единую секунду. Вера всё, что у нас есть, она и только она сможет помочь. Не забывайте этого. Слышите? − женщина еле заметно кивнула. − Лишившись её, Вы потеряете душу, а ценнее души нет ничего.
Убрав руки от лица, женщина развернулась и быстрым шагом направилась к комнате, располагавшейся в конце коридора.
Лукас перекинул чемодан в другую руку и последовал за женщиной. Он хорошо знал эту семью.
У Дженни и Патрика Керт три года назад погибла дочь. Зои было семь лет. В тот злополучный день она, втайне от родителей, пошла кататься на верёвочных качелях, привязанных к ветви давно высохшего дерева. Больше живой её никто не видел. Сломавшаяся ветвь раздробила девочке позвоночник, оставив лишённое жизни тело лежать на земле.
С тех пор, Дженни не пропустила ни одной церковной службы раз в неделю проводимой в деревне приезжим священником. Она много говорила Лукасу, а он в свою очередь внимательно слушал её, давая наставления, помогая справится с болью и жить дальше ради мужа, ради их двухгодовалого сынишки.
Постепенно миссис Керт стала приходить в себя. Лукас был несказанно рад, что Дженни вновь может улыбаться, что вера дала ей надежду на светлое будущее. Но теперь их семью вновь посетило несчастье…
Женщина подошла к двери и, разрыдавшись, упала на колени. Она стала бить ладонями о деревянный пол и молить Бога пощадить её семью. Взяв миссис Керт под руку, Лукас помог ей подняться и в этот момент услышал несколько голосов, доносящихся из закрытой комнаты, и жуткий смех, пробирающий насквозь.
− Дженни, дальше я пойду сам, − священник смотрел в лицо Дженни и понимал − она не должна входить внутрь.
− Там мой мальчик, − заикаясь, проговорила женщина, − там… там… Реджи.
− Оставайтесь здесь.
Миссис Керт, освободившись от руки мужчины, облокотилась о стену и медленно сползла вниз.
− Патрик… − словно задыхаясь от слёз, прошептала она, − он там, с нашим мальчиком.
Едва войдя в комнату, Лукас бросил на пол чемодан и бросился на помощь крупному мужчине с расцарапанными в кровь руками, пытающемуся привязать собственного сына к металлической кровати. Священнослужитель с силой надавил на грудь мальчика, в то время как Патрик принялся привязывать его кисти и стопы к решёткам.
Казалось, на теле Реджи не было живого места, − его покрывали тёмно-бордовые синяки и ссадины, сочащиеся гноем. Но он не плакал. Ребёнок, яростно вырывающийся из пут, продолжал громко смеяться и, запрокинув голову назад, вцеплялся зубами в подушку,
− Он мой! − прозвучал ядовитый голос из тела мальчика и его тут же подхватили множество других звуков, вырывающихся против воли ребёнка наружу.
Принявшись произносить про себя молитвы, Лукас в мгновение оказался возле чемодана и, достав из него небольшой магнитофон, нажал на кнопку записи.
− Кто ты? − громко произнёс Лукас, начав читать молитвы вслух. − Как мне обращаться к тебе, скверна?
Хруст ломающихся костей повис в воздухе. Запястья мальчика несколько раз провернулись против часовой стрелки, и он резко дёрнулся на кровати, желая скинуть верёвки.
− Реджи, мальчик мой, − Патрик встряхнул сына за плечи, − да что ж это… − окна в комнату со свистом распахнулись, и невиданная сила отбросила мужчину в сторону.
− Здесь нет никакого Реджи, − грубым басом произнёс мальчик и открыл глаза, в которых не было зрачков.− Он презирал тебя, да… − донёсся другой голос из тела ребёнка, − ненавидел… – смеясь, протянул третий, − хотел убить… − прорычал четвёртый голос на латыни, − и мы забрали его себе… − закончил первый.
− Кто ты?! − твёрдо повторил Лукас, направляя на одержимого распятие. − Кто позвал тебя в этот дом?
− Убирайся прочь, тварь! − заорал Реджи, выгибая спину, словно от боли. Комнату затрясло, а огромная ваза пролетела в метре от священника, но он даже не сдвинулся с места, продолжая читать молитвы и держать в вытянутой руке распятие. − Пошёл прочь! Я убью их всех.
− Патрик! − крикнул Лукас мужчине, поседевшему у него на глазах. − Патрик! Пойдёмте, мне нужна ваша помощь.
Забрав магнитофон, священнослужитель вышел из комнаты с мальчиком и тут же опустился на колени, проверяя пульс миссис Керт, без чувств лежащей на полу в коридоре.
− Дженни, поднимайся, − Лукас похлопал по щекам женщины. − Ты должна быть сильной. Я сделаю всё возможное, чтобы вернуть твоего мальчика.
В закрытой комнате вновь раздался леденящий смех, а следом за ним, дверь распахнулась, и из неё вышел широкоплечий мужчина, из покрасневших глаз которого ручьями текли слёзы.
− Дженни! − воскликнул он и, рухнув на колени, прижал к себе жену. − Дженни, родная! − женщина слегка приоткрыла глаза и обняла мужа. − Это больше не наш сын! − воскликнул Патрик. − Нашего мальчика больше нет!
− Патрик, верьте. Просто верьте, − Лукас перебирал в руке розарий, читая череду молитв. − Реджи ещё можно спасти.
− Да к чему мне ваша вера?! − взревел мужчина. − Она не вернула мне дочь! Не вернёт и сына!
− Патрик, пожалуйста, − взмолилась женщина. − Отец Лукас − наш последний шанс.
Мистер Керт коротко кивнул и, уткнувшись жене в плечо, зарыдал.
− Очистите комнату к моему возвращению, − требовательно произнёс Лукас, в упор смотря на Патрика. − В ней не должно остаться ни единого предмета, кроме кровати, − Дженни повернула голову и с надеждой посмотрела на священника. − Я вернусь сразу, как только получу разрешение на проведение обряда экзорцизма. Ждите. Слышите меня, Дженни? Ждите и не теряйте веры.
Старинные двери ордена экзорцистов распахнулись перед Лукасом. Он быстрым шагом шёл по светлым коридорам замка, не отвлекаясь ни на приветствия с членами ордена, ни на случайные столкновения с ними. Ему нужен был только магистр. И вот, громко постучав в дверь его кабинета, он словно застывшее изваяние ждал ответа старейшины.
− Войдите, − прозвучал хриплый голос мужчины, и Лукас ворвался в его кабинет.
− Магистр, − он слегка склонил голову, а затем посмотрел в серые, почти бесцветные глаза седого мужчины, облачённого в белую мантию.
− Доброго дня, Лукас, − старейшина провёл рукой по длинной густой бороде, − что за срочное дело привело тебя ко мне?
− Этой семье срочно нужна наша помощь, − мужчина поставил на стол магнитофон и включил запись.
Грубые голоса сущностей, увековеченные на плёнке, вновь стали перебивать друга, угрожая всем скорой расправой. Мерзкий смех, разлетевшийся по кабинету, разрывал воздух на части, желая осквернить святые стены, а хруст костей мальчика, заставил Лукаса вздёрнуть плечи. Он многое видел на своём пути экзорциста, но настолько изъеденное демонами тело… никогда.
− Оставь запись, − произнёс магистр, положив руки на стол. − Я созову собрание, и мы решим, как быть с этой семьёй.
− Террелл, − Лукас выключил запись, − ты не понимаешь. Это всё один человек. Это говорит маленький пятилетний мальчик. У этой семьи нет времени, если мы не вмешаемся, он умрёт.
Старейшина нахмурился и посмотрел в глаза Лукасу.
− Когда-нибудь ты сменишь меня, − он похлопал его по спине и хмуро улыбнулся. − Достойней замены я не вижу. А пока ступай, я даю тебе разрешение на проведение обряда. Только возьми с собой двух помощников, − старейшина задумался, − Маркуса и Альберта.
− Хорошо, магистр, − произнёс Лукас и пулей вылетел из кабинета.
Экзорцисты приехали в дом семьи Керт поздно ночью, и с этого самого момента началась их битва за душу и тело Реджи, захваченного в плен мрака демонами. И, сколько бы ни продолжалось это сражение за закрытыми дверьми спальни мальчика, двое экзорцистов знали точно − главное спасти душу, и только Лукас хотел вернуть тело мальчика семье.
Стоило Лукасу с помощниками переступить порог комнаты, как его голос зазвучал в помещении:
− Привожу тебя, злейший дух, к присяге Всемогущему Богу… − он приложил к сердцу Библию, а двое его помощников с силой одели на шею мальчика распятие, от которого на багровой коже ребёнка мгновенно появился ожёг. − Именем Иисуса Христа я повелеваю злым духам покинуть Реджи…
Сквернословия и проклятия рассыпались по комнате, стараясь задеть каждого из присутствующих, расшатывая их веру, но тщетно. Экзорцисты были непоколебимы.
− Изгоняем тебя, дух всякой нечистоты, всякая сила сатанинская, всякий посягатель адский враждебный, всякий легион, всякое собрание и секта диавольская, именем и добродетелью Господа нашего Иисуса, − Лукас перекрестился, − Христа, искоренись и беги от Церкви Божией, от душ по образу Божию сотворенных и драгоценною кровию Агнца искупленных…
− Я никуда не уйду, − ответил мерзкий голос басом, и мальчик стал захлёбываться собственной рвотой, − он нужен мне. Его душа нужна нам, − тонко пропели другие голоса…
− Назови своё имя, − Лукас твёрдо стоял на ногах, смотря, как Маркус пытается наклонить голову ребёнка, по телу которого потянулись глубокие кровавые борозды, похожие на рваные раны, оставленные когтями дикого зверя.− Посему тебя, змий проклятый и легион диавольский, заклинаем Богом Живым, − экзорцисты не прекращая перекрещивались, − Богом истинным, Богом святым, Богом, Который так возлюбил мир, что отдал Сына Своего единородного, дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную…
Череда молитв не прекращалась неделю. Лукас еле стоял на ногах, но эту схватку он проиграл. На шестой день борьбы с демонами мальчика, экзорцистам пришлось прибегнуть к методам, которые никогда не применял священнослужитель, к телесным истязаниям. Но всё было напрасно, − ни один из демонов так и не назвал своего имени, ни один из них не предстал перед судом Божьим.
На седьмые сутки мальчик скончался. Он был страшно истощён. На его коже не осталось ни сантиметра здоровой кожи. Демоны победили, они сломали Реджи и забрали не только его тело, но и душу.
Эта история изменила Лукаса. Тогда, он так и не смог посмотреть в глаза убитых горем родителей, но одно знал точно… Несмотря ни на что его вера осталась непоколебимой. Вот только ордену экзорцистов в ней больше не было места, и Лукас покинул его.
Боль от потери ребёнка долго разъедала его душу. Он основал свой приход, стал помогать людям, но крики Реджи не покидали его мысли ни на миг, даже во сне.
Каждый день он просыпался в холодном поту и уже не мог сомкнуть глаз. И так, продолжалось несколько лет, пока он не встретил на улице маленького кареглазого мальчика в грязной, потрёпанной одежде, навсегда перевернувшего его жизнь.
Лукас хорошо помнил, как маленький Грэгори взял его руку в свою и уверенно произнёс:
− Я нашёл тебя, и теперь ты будешь жить со мной, − мальчик взлохматил вьющиеся волосы. − Знаешь, как отец с сыном.
В тот день Грэг не отпускал его руки, словно нашёл в нём кого-то родного. Тогда Грэгори сказал ещё одну вещь, которая подарила ему покой и сон:
− Душа того мальчика… Реджи, − он остановился и посмотрел Лукасу в глаза, − она там, − маленький Грэг указал рукой на небо. − Ты спас её…
Лукас сжал последнюю бусину розария и открыл глаза.
− Третье декабря, − грустно выдохнул он. − День смерти Реджи…
− Отец Лукас, − тихо обратился к нему служитель церкви, − простите, что отвлекаю, но дело не терпит отлагательств. Вас ждут.
− Кто? − шёпотом спросил Лукас.
− Девушка по имени Криста, − быстро ответил молодой человек. − Её пятилетняя дочь Алиса очень больна…