Я, как Dasein, – это не вещь, а возможность. Моё бытие – это постоянное «уже-бытие-в-мире» как «забегание-вперёд-к». Смерть – это не что-то внешнее, что со мной случится, а предельная и самая собственная возможность моего бытия.
Хайдеггер дает смерти три определяющих характеристики:
1. Собственнейшая (eigenste) возможность: Смерть всегда моя. Её нельзя переложить на другого, делегировать или пережить за меня. В смерти я радикально индивидуализирован. Она обнажает моё бытие как мое собственное (Jemeinigkeit).
2. Несоотносимая (unbezügliche) возможность: Вступая в отношение к собственной смерти, я разрываю все свои обыденные «соотнесения» (Bezüge) с миром заботы (Besorgen) и с другими (Fürsorge). Перед лицом смерти всё это теряет свою значимость. Смерть – это возможность бытия-в-мире как такового, а не бытия-при-внутримирном-сущем.
3. Непревзойдённая (unüberholbare) возможность: Это возможность, beyond которой нет других возможностей. Это возможность самой невозможности бытия-в-мире. Я не могу «обогнать» свою смерть, пережить её и двигаться дальше. Она – абсолютный предел и horizon всех моих возможностей.
Размышление читателя: Это ключевой момент. Вся экзистенциальная структура, которую Хайдеггер описывал ранее – забота, вина, решимость – теперь оказывается модусом именно этого бытия-к-концу. Моя временность – это не просто «течение времени», а напряжение между моим заброшенным «здесь-и-сейчас» и этим предельным горизонтом, который придает всем моим проектам окончательность и вес. Не «у меня есть время», а «я есмь время», и это время конечно. Это переворачивает всё с ног на голову.
Вывод для читателя: Смерть – это не событие в будущем, а то, к чему я уже нахожусь в отношении. Я есмь свое бытие-к-смерти. Это не пассивное ожидание, а активное (хотя чаще всего беготное) принятие этой возможности как конституирующей моё бытие.
Шаг 2: Смерть и структура заботы: Экзистенциальность, Фактичность, Падение
Бытие-к-смерти раскрывается через все три модуса заботы: