Изначальная онтологическая интерпретация требует не просто какой угодно феноменально обоснованной герменевтической ситуации. Она должна expressly удостовериться, что захватила в свой «задел» (Vorhabe) целое тематического сущего. Также недостаточно лишь феноменально обоснованного предварительного наброска бытия этого сущего. «Взор» (Vorsicht) на бытие должен схватывать его в отношении единства принадлежащих ему и возможных структурных моментов. Только тогда вопрос о смысле единства целостности бытия всего сущего может быть поставлен и ответ на него может быть обретен с феноменальной достоверностью.
Соответствовала ли наша прошлая аналитика таким требованиям? Вела ли нас наша герменевтическая ситуация к требуемой фундаментальной онтологией изначальности? Можем ли мы, отталкиваясь от полученного результата («бытие Dasein есть забота»), продвинуться к вопросу об изначальном единстве этого структурного целого?
· Взор (Vorsicht) был неполон: Мы определяли идею экзистенции как понимающую возможность бытия. Но эта возможность бытия свободна для подлинности (Eigentlichkeit) или неподлинности (Uneigentlichkeit). Наша предыдущая интерпретация, исходившая из усредненной повседневности (durchschnittliche Alltäglichkeit), ограничивалась анализом безразличного или неподлинного существования. Хотя мы и достигли конкретного определения экзистенциальности, онтологическая характеристика конституции экзистенции осталась с существенным изъяном. Пока экзистенциальная структура подлинной возможности бытия не включена в идею экзистенции, нашему «взору» не хватает изначальности.
· Задел (Vorhabe) был неполон: Можем ли мы утверждать, что, начиная с повседневности, мы захватили целое Dasein – это сущее от его «начала» до его «конца»? Повседневность – это как раз бытие «между» рождением и смертью. Но если сущностью Dasein является экзистенция (то есть его бытие всегда впереди себя), то Dasein, пока оно существует, всегда еще не что-то. Сущее, чья сущность заключается в экзистенции, по своей сути сопротивляется возможности схватить его как целое сущее. Таким образом, наша герменевтическая ситуация не только не захватила целое сущее, но и становится сомнительным, возможно ли это вообще.