Бибихин: Теодор, ваш упрёк серьёзен. Но он возможен лишь потому, что уже есть это «Вот», это пространство смысла, где ужас и несправедливость могут явиться как ужас и несправедливость. Онтология не отменяет социологию, но делает её возможной. Да, можно использовать мысль о бытии для оправдания сущего, но в этом вина не бытия, а того, кто так его употребляет.
Маяцкий: И кроме того, сам ваш критический пафос, Адорно, – разве он не коренится в том самом измерении возможности, которое открывает Dasein? Ваше «недолжное» состояние общества предполагает возможность «должного». Эта возможность – тоже часть онтологического устройства Присутствия.
Арендт: Значит, задача не в том, чтобы отвергнуть онтологию, а в том, чтобы не дать ей уйти в дурную бесконечность индивидуального спасения. Политическое действие – это тоже способ быть подлинным, более того, это тот способ, при котором наша конечность преодолевается через начало нового, через нарратив, который складывается между людьми в истории.
Сартр: И каждый акт такого действия – это акт моей свободы и моей ответственности. Даже бунт.
Хоружий: Который требует аскезы и мужества.
Финал диалога: Синтез – Реконструкция Единого Феномена
Единый Феномен Dasein предстаёт не как неразрешимое противоречие, а как многоуровневое напряжённое единство, живая структура, чьи измерения взаимообусловлены.
1. Онтологический уровень (Бибихин/Маяцкий) является фундаментальным. Dasein – это событие раскрытия бытия, динамический просвет. Без этого измерения всё остальное теряет свой фундамент и превращается в разговор о свойствах некоего готового существа – человека.
2. Экзистенциально-феноменологический уровень (Дрейфус) – это способ осуществления этого просвета. Он раскрывается не в мышлении, а в практической, заботливой вовлечённости в мир значимостей.
3. Временнóй уровень (Бибихин) – это модус этого осуществления. Dasein есть временность, оно эк-статично, оно есть постоянное трансцендирование себя к своим возможностям, укоренённое в конечности.