Арендт: И этот мир, Мартин [Хайдеггер], к сожалению, часто забывал, – это прежде всего мир между людьми. Ваше «Со-бытие» (Mitsein) – это не дополнение, а конститутивная черта Присутствия. Dasein изначально публично. Его подлинность раскрывается не в уединённой тревоге перед смертью, а в совместном действии и слове, в публичной сфере, где мы являемся друг другу в своей уникальности. Без этого «между» нет ни истории, ни политики, ни, в конечном счёте, полностью раскрытого человеческого бытия.
Сартр: Совместность – да, Ханна, но не оправдание! Другой – это всегда взгляд, который объективирует меня, крадёт мою свободу. Да, я заброшен в мир с другими, но это лишь усиливает моё одиночество в свободе. Dasein – это прежде всего проект, постоянный выбор себя. «Существование предшествует сущности» – это и есть его кредо. Оно не имеет алиби. Ни Бог, ни природа, ни «Они» не могут снять с него бремя абсолютной ответственности за тот проект, которым оно является. Его подлинность – в признании этого ужаса и этой славы свободы.
Хоружий: Вы оба правы, и это напряжение между публичным и индивидуальным снимается – но не теоретически, а практически – в работе над собой. Структура Заботы (Sorge) требует «решимости» (Entschlossenheit). Это не просто выбор, это экзистенциальный поворот, аскеза. Здесь я вижу глубокое сходство с исихастскими практиками: и там, и здесь требуется радикальное усилие, «умное делание», чтобы прорваться через слои неподлинного, привычного бытия – к своему собственному, подлинному устроению. Для Хайдеггера – к бытию-к-смерти, для святых отцов – к обожению. Но антропологическая механика сходна: это практика самопреобразования.
Адорно: (Скептически) И вот мы дошли до самого опасного места! Этот возвышенный язык «подлинности», «решимости», «бытия-к-смерти» – это всего лишь жаргон, господа! Он мистифицирует реальность. Пока вы говорите о тревоге и заброшенности как об онтологических категориях, вы молчите о конкретной заброшенности рабочего у станка, о тревоге безработного, об отчуждении в обществе товарного фетишизма. Ваша «аскеза» и «решимость» предлагают индивидуальное решение социально-исторических проблем! Это тонкая форма примирения с ужасом status quo: не меняйте мир, меняйте свое отношение к нему. Подумайте о смерти – и вам станет легче в вашем рабстве. Это философия капитуляции.