– Почему ты, дедушка, даже кашу ешь с хлебом? – полюбопытствовал Захарка.
– Родился сразу после большой войны, когда голодновато было. Хлеб мне соской служил, и лучшим угощением. Хлеб всему голова. Для меня ничего нет вкуснее.
– Я тоже хлебушек люблю.
– Когда повзрослеешь, узнаешь ещё, что хлеб свободу даёт.
– Как это?
– Человека, которому простого хлеба достаточно, трудно к чему-то принудить или разными посулами соблазнить.
– Что же, ничего есть не надо, кроме хлеба?
– Нужно есть что хочется, если не во вред. Только помнить, что хлеб…
– …всему голова, – подхватил Захарка. – Ой, даже захотелось корочку пожевать!
Свой или ничейный
– Скажи, дедушка, ты этот дом сам построил, а теперь мы все здесь живём, и каждый его своим считает. Чей же он?
– Построить не главное, Захарка. Оживить важнее. Каждый его собой оживляет, своим делает. Мне нравилось, когда строил, своим его называть. Теперь всё меньше, чем больше лет.
– А когда всем нам будет по много лет, дом ничейным станет?
– Нет, надеюсь. Но дорастёшь – увидишь: не всё так просто.
– Мне нравится – наш.
– Хорошее слово. Только каждому с домом когда-нибудь расстаться придётся.
– Совсем ты меня запутал, дедушка, – виновато засмеялся Захарка. – Ничего, дорасту – распутаюсь.