Ответ того же великого старца к тому же на вопрос его, отчего произошла его немощь и нужно ли братиям, отправляющимся в Египет, сказать, как им вести себя, и позаботиться о них, чтобы они не впали в скорбь по незнанию тех мест.
† Скажи брату: у тебя смешаны египтяне с иерусалимлянами, но не заботься: Бог печется о тебе. (Что ты думаешь сказать братии), скажи со страхом Божиим и не тужи о них; помолись только, и Господь во всем наставит их по воле Своей. Без Бога ничего не бывает, тем более на этом месте. А что делается со страхом Божиим, то служит к успокоению (братии) и к пользе душевной.
43
Ответ того же великого старца к тому же, чтобы он все, что до него касается, возложил на Бога.
† Кто будет пить воду, которую я послал тебе через мои ответы, тот вовек не почувствует жажды; ты же должен был ожидать и надеяться получить успокоение верою во Христа. Приими этот хлеб – часть моей пищи – и оставь все внешние попечения. Не бойся ничего, но Духом Святым приими силу и надежду; веруй, что рука Божия с тобой.
44
Часть хлеба, присланного в благословение (от старца), авва Иоанн дал служившему ему, но не из собственной руки (так как не был клириком), а просто положил, и тот сам уже взял его; и в другой и в третий раз, получив благословение, (авва Иоанн) поступил так же; делая же это без совета (старца), не понимал, что согрешает сим. И еще: когда, по молитвам старца, почувствовал облегчение от страстей, сказал: «Ослабели во мне страсти». После этого послал он вопрос о хульных помыслах и не получил ответа. Когда же удивлялся о причине сего, внезапно попущением Божиим, ко вразумлению его, явилось ему страшное мечтание, повторилось еще раз и вдруг исчезло. Взволнованный и смущенный, авва Иоанн вспомнил согрешение свое только относительно хлеба, забыв сказанное им о изнеможении в нем страстей, надел присланный ему некогда от старца куколь, прибегнул к Богу и много молился о помиловании.
Старец написал ему о двух согрешениях его: о помысле хульном и о том, что положить перед служащим ему (братом) благословенный хлеб и предоставить ему самому взять оный – не было делом смирения, но скорее делом кичливости и детского разума.