Давайте посмотрим на обычного, среднестатистического человека. На любого из нас. Мы живём своей повседневной жизнью: работа, дом, семья, какие-то дела, планы на будущее. Но где-то в самой глубине нашего подсознания, как заноза, почти всегда присутствует это смутное, тревожное ощущение. Оно не кричит постоянно, не всегда осознаётся. Оно просто есть. Оно может на мгновение всплывать на поверхность в моменты болезни – своей или близких. В кабинете врача, когда мы ждём результатов анализов. В тишине бессонной ночи. Когда что-то внезапно кольнуло в боку – не там и не так, как обычно. Когда мы слышим о внезапной смерти кого-то из знакомых. Когда что-то вдруг резко напоминает: ты – конечен. Твоё время здесь ограничено.
Чем старше становится человек, тем чаще и настойчивее это ощущение даёт о себе знать. Это не острый страх в прямом смысле слова, как страх перед хищником или перед падением с высоты. Это не паника. Это не леденящий ужас (хотя иногда может быть и он). Это скорее глубинное, экзистенциальное знание о том, что всё неизбежно закончится. И ничто не поможет этого избежать. Ни успех, ни деньги, ни слава, ни любовь близких, ни накопленные знания. Всё исчезнет вместе с тобой. Это знание, если не уравновешено верой в продолжение, начинает подтачивать изнутри. Оно не даёт покоя. Оно отравляет радость от хороших моментов жизни, бросая на них тень грядущего конца. Оно мешает по-настоящему расслабиться и быть счастливым «здесь и сейчас». Оно делает человека внутренне напряжённым, насторожённым, постоянно как бы «защищающимся» от этой мысли.
Этот подсознательный страх небытия может проявляться и в самых бытовых вещах. Он мешает нам вовремя пойти к врачу – потому что мы боимся услышать страшный диагноз, боимся узнать, что «уже ничего нельзя сделать». Он мешает нам принимать смелые решения, рисковать – потому что «а вдруг это последний шанс, и он будет упущен?». Он делает нас более робкими, более конформными, более сдержанными в проявлении своих истинных чувств и желаний, чем нам хотелось бы быть. Он заставляет нас судорожно цепляться за эту земную жизнь, за её удовольствия, за её материальные блага, как за единственное, что у нас есть, – потому что именно так нам и внушает материалистическая картина мира: «Ничего другого не будет. Только это. Бери от жизни всё, пока можешь».