Когда внешний, трансцендентный смысл исчез, человек инстинктивно ухватился за самое дорогое и реальное, что у него было – за своих близких. На руинах великих метафизических систем была возведена последняя и самая уютная крепость, в которой современный человек пытается укрыться от ледяного ветра бессмысленности. Имя этой крепости – семья. На первый взгляд, этот бастион кажется неприступным. В чём его сила?
Во-первых, он апеллирует к нашей самой глубокой, самой древней биологической программе. Продолжение рода, передача своих генов в будущее – это фундаментальный инстинкт, дающий ощущение правильности, естественности происходящего. Мы делаем то, что «должны». Во-вторых, семья даёт человеку то, в чём он отчаянно нуждается, – безусловную любовь и чувство принадлежности, спасая от тотального одиночества. В-третьих, семья предлагает очень понятную форму «горизонтального бессмертия» – идею о том, что ты продолжишься в своих детях и внуках. Наконец, семья даёт жизни конкретную, повседневную, практическую цель, заполняя время и мысли потоком ясных и неотложных задач.
И всё же, при всей своей святости и неоспоримой ценности, может ли семья быть окончательным ответом на вопрос о смысле? Способна ли она стать той самой скалой, на которой можно построить весь замок своего бытия? Увы, при более глубоком и честном рассмотрении становится очевидна трагическая хрупкость этого последнего бастиона.
Первая и самая очевидная уязвимость этого смысла – его зависимость от внешних обстоятельств. Семейное счастье – это прекрасный, но хрупкий хрустальный сосуд. Он может разбиться в любой момент. Дети вырастают и уходят, любовь может угаснуть, близкие болеют и умирают. Случайная трагедия может в один миг отнять тех, в ком была заключена вся ваша жизнь. И что тогда? Если весь смысл вашего существования был сосредоточен в них, то что остаётся вам? Пустота. Чёрная дыра на месте смысла. Жизнь, которая раньше была наполнена до краёв, вдруг оказывается бессодержательной и ненужной. Персональный смысл, будучи конечным, исчерпывает себя.