Что же имели в виду все эти люди? Современному уму чужда мысль о бестелесном существе, которое дает советы и направляет поступки; такого существа он не может вообразить – что, надо прибавить, странно, ведь ум и сам, если подумать, бестелесен и лишь загадочно связан с материей… Но времена меняются, и современные люди более склонны говорить о вдохновении, чем о демонах.
Слыша о творчестве, мы думаем о вдохновении, и не без оснований. Однако связь двух этих понятий не прямая, не обязательная и, прежде чем о ней говорить, надо ее разорвать, хотя бы в уме читателя. Спору нет, творчество может быть вдохновенным; но может основываться и на труде и усилиях; а может быть (и чаще всего бывает) сочетанием плодов вдохновения с плодами труда и усилий.
Того, в чьем деле вдохновение преобладает, мы называем поэтом, даже если он не пишет стихов. Восхищаясь этим загадочным для нас вдохновением, мы не обманываемся, но пренебрегаем оборотной стороной истинно вдохновенного творчества: трудом, трудом и трудом.
Трудом, в первую очередь, над собой. Труд над стихами (будем считать, что мы говорим о стихотворце) необходим; но еще прежде того поэту нужно образовать себя как личности. Если в начале его ведет воображение, и ведет за «сладострастьем высоких мыслей и стихов», то впоследствии «высокие мысли» берут (вернее – должны взять) верх над тем, что Пушкин условно назвал «сладострастием». Как говорил Данте: «поэзия есть прежде всего мысль».
Художник должен не просто «развить» свой ум, но воспитать его всесторонне. Вкус, мера, чувство прекрасного ему так же необходимы, как умение мыслить. Ведь вдохновение не приносит нам своего чувства красоты, но пользуется тем, какое найдет.
Думают нередко, что вдохновение есть какая-то божественная диктовка, в которой поэту отводится роль валаамовой ослицы (возговорившей, как известно, но чужими словами).