А именно: мы увидим, что значительная часть искусства и львиная доля науки не имеет отношения к предмету нашего разговора – «истинной» или «высшей» культуре: они требуют только технических навыков, не предъявляя никаких требований нашей личности, ее нравственности или воле, причем если искусство вненравственно, то наука прямо безнравственна. Я говорю это, не желая их оскорбить, но ради ясности и точности определений.
Что значит «судить нравственно»? Это значит «судить дерево по плодам его», добрые они или злые. Намерения деятеля в расчет не берутся. Но разве искусство или науку мы судим не по их плодам? А как же книги, картины, изобретения и усовершенствования? Их измеряем мы или мерилом красоты, или мерилом пользы – в любом случае далеким от меры добра и зла. Говоря это, я не предлагаю упразднить библиотеки и закрыть типографии (как кое-кем предлагалось прежде), но только указываю на то, что значительная часть умственной деятельности не предъявляет к личности других требований, кроме технических, и, следовательно, никуда ее не ведет.
Условие же развития личности в том, чтобы предъявлять к ней сегодня требования, превосходящие те, которые к ней предъявлялись вчера. Именно по такому трудному, но счастливому пути нас прежде вела высшая культура, от которой ныне осталось так мало. «Кто не собирает, тот расточает», это общеизвестная истина, и без неумолчных требований к личности направленных, а не от личности исходящих, нет пути вперед и вверх.
Разумеется, как сказал бы Сократ, «эта истина покажется безумием всякому, кроме того, кто ищет блага для своей души».
XVIII. Дурно уединившиеся