Таким, или почти таким вопросом, давно уже задается мысль. Некоторые даже считают этот вопрос разрешенным. Новейшей психологии не зря присвоено звание «психологии без души», так явно ее стремление обойтись без этого сомнительного, как будто ненаучного понятия цельного человека. Против идеи человека (а вернее, души) идет такая же борьба, как против идеи Бога, и, по-видимому, из тех же самых побуждений. Хаос, отсутствие цельности почему-то милее «научному» уму, чем организованное единство. Слепая эволюция вместо целенаправленного развития; туман неосознанных побуждений вместо сложной, но цельной душевной жизни… Для того, кто не хочет видеть порядка в мире (как бы сложен и неуловим ни был этот порядок), лучше и на человека смотреть как на рой мотыльков, единство которого – только в воображении наблюдателя.
Между роем мотыльков и человеком есть, однако, весомая и несомненная разница. Рой мотыльков не обладает творческим даром. Даже поющие в лесу птицы поют раздельно; их общий голос – не хор, но шум. Произведения человеческой личности цельны, хотя и многосоставны; может ли их породить «воображаемое единство»?
Творчество – самое полное и заслуживающее внимания свидетельство о человеке. Психология и философия творчества – та область, в которой антропология граничит с теологией. В самом деле, почему достаточно только сосредоточиться на предмете, и он сам начинает рассказывать о себе (а в этом и состоит вдохновение), причем рассказывать то, чего мы сами за мгновение до того не знали? Можно, конечно, предположить, что мы бессознательно обдумываем множество вещей, сами того не замечая, и только в минуту сосредоточенности припоминаем обдуманное… но я в этом весьма сомневаюсь. Вдохновение имеет характер потока заключений и образов, о которых мы до сей минуты не думали; во всяком случае, непосредственное ощущение таково. Кто-то нам рассказывает, и мы не можем сказать: кто…