Еще не так давно это как бы религиозное по внешним признаком движение звалось социализмом. О внешнем сходстве социализма и религии не раз говорилось. С осуждением или одобрением указывали на то, что социализм есть религия наших дней; говорили даже, что «Христос был бы социалистом». Но имя «социализма» очевидно устарело. Социалистические верования («рабочий класс» как носитель окончательной истины, последняя схватка с «буржуазией», построение «нового общества») – забыты. Как же определить этот внутренний склад?
Легче всего это сделать, противопоставив его иному внутреннему складу: религиозному. «Религию», правда, мы будем понимать не в смысле «веры» во что бы то ни было – это определение и вообще неверно (потому что всякое глубокое мировоззрение основывается на вещах, выходящих за пределы повседневного опыта, то есть, строго говоря, на вере – и мировоззрение ученого, скажем, не является исключением), и не подходит для нашего исследования. Проведем границу иначе: определив религию как мир невидимых и, что наиболее важно, внутренних ценностей. «Активизм» прямо противоположен такому мировоззрению: он все побуждения и цели выталкивает наружу, за пределы личности; живет только противостоянием. Уберите мир от верующего, и тот не утратит внутренней полноты; уберите мир от активиста, и тот лишится точки опоры.
Можно сказать и так: христианин всегда помнит о противоречии между своими личными ценностями, желаниями, удобствами – и ценностями Евангелия. Это противоречие – причина его нравственного движения и всех его существенных поступков. У активиста нет таких ценностей, которые упраздняют или хотя бы ставят под сомнение желания и удобства его частной жизни; иначе сказать, для «активизма» человек чувствует себя всегда созревшим; активист никогда не бывает «недостоин» или «неготов». Одним словом: если христианина прежде всего заботит собственное поведение, то внимание активиста приковано единственно к поведению других.